Только одна ночь. Ошибка прокурора

– Витя, у меня тут Лара рожать надумала. Сможешь подскочить?

– Я в Агдальске, бро, – отрывисто роняет он в трубку. – Какое состояние? Воды отошли? Я сейчас выезжаю… Марине позвоню. Не боись.

– Погоди, а мы в Марфинской, – останавливаю друга. – В ЗАГС заехали. Сейчас вот в больничку пешочком пойдем.

– Я знаю, где это. Сейчас буду. Задержитесь в ЗАГСе минут на пятнадцать. Надо смотреть по состоянию.

– Хмм… Хорошо. Ждем тебя, – произношу неуверенно. И сам не знаю, что делать дальше. За детей боюсь, а больше – за Лару. Как оно все пройдет? Без подготовки. Внепланово!

И готов себе башку расшибить. Вот только это никак не поправит ситуацию.

– Витя тут рядом, представляешь, – уговариваю Лару, родителей и заодно себя. – Сейчас приедет, Ларочка, – глажу по голове любимую. – Ты что-нибудь хочешь? Скажи… Я все сделаю, – во все глаза смотрю на единственную любимую женщину. Бывшие не в счет. Даже к Кате я таких чувств не испытывал, когда сердце рвется на части, а душу выворачивает наизнанку. Когда легче самому сдохнуть, чем ее потерять.

– Феликс, – еле слышно зовет меня Лара. Заставляет вынырнуть из глубины черного омута страхов.

– Что, Ларочка? – выдыхаю, прижимаясь губами к тонкой жилке на шее. – Скажи, я все сделаю.

А самому подумать страшно, что бы случилось, не догони я поезд.

– Давай продолжим регистрацию, – тихо шепчет она.

– О господи, – задыхаюсь от переполняющих чувств. Сам как девчонка, ей богу!

«Ну какая регистрация! Потом распишемся!» – думаю в панике. Главное сейчас – Лару вовремя в больницу доставить.

Тор, где же ты, бро?

– Феликс, – выжидательно смотрит на меня Лара. В глазах испуг плещется. Ну-ка, два человека на выход попросились. И еще что-то проскальзывает. Обида или печаль… Не знаю. Только в этот момент я понимаю, что церемония должна завершиться. Сегодня. Прямо сейчас.

– Оксана, мы все-таки хотим зарегистрировать брак, – подхожу к тетке.

– Ты уверен? В таком состоянии? – смотрит она на меня строго, а потом переводит взгляд на Лару. – Лариса Дмитриевна? Как вы?

– Я согласна.

– На что вы даете согласие? – официально уточняет тетка, и мне в этот момент хочется ей оторвать голову. Хотя когда я был шустрым годовасом, в эту кудрявую башку прилетали пирамидки и пластмассовый медведь.

Может, это повлияло?

– Я согласна! – торжественно повторяет Лара. – Продолжить регистрацию, выйти замуж за Феликса Алексеевича.

– Это точно? – снова тянет моя милая тетя. Прибил бы ее, если б не Лара.

– Конечно, – кивает Лариса уверенно, и церемония продолжается.

– Я люблю тебя, – выдыхаю после напутствия «Можете поцеловать невесту!». Смотрю на Лару и вижу только ее. Заплаканную, пузатенькую, но бесконечно родную. Кажется, нет человека ближе ее. – Только тебя и люблю! – признаюсь, впечатываясь в губы легким поцелуем.

– Я так понял, можно уже поздравлять? – слышится от двери деловитый бас Торганова. В зал вместе с ним входят Лиза и Данька.

– Сорвали мы тебе выходной, – пожимаю руку.

– Нормально все, – усмехается Тор. – Главное, успели. Если надо достать, достанем. Но лучше сохранить, конечно. Лара, ты как?

– Все хорошо, – вымученно улыбается моя законная жена.

– До машины дойти сможешь? – строго спрашивает Виктор.

– Да, я постараюсь, – лепечет Лара. – Только сильно живот тянет…

– Тогда мы тебя понесем, – решает Тор. – Никакой самодеятельности. Тут каждый шаг имеет значение. Лучше перестраховаться. Феликс, давай, замок из двух рук.

Складываем руки заученным движением, свободными – придерживаем Лару. И несем. Полквартала всего-навсего, но мне кажется, я всю свою жизнь за эти несколько минут проживаю. И понимаю простую истину. Дороже Лары у меня нет никого, и не было. Раз в жизни сокровище обломилось, а я сдуру чуть все не испортил. Хорошо, что Лара меня простила.

– В Марфинской все рядом. Больница, ЗАГС, вокзал, – вздыхает дорогой Тор. Что-то шутит про украденную невесту. А я пытаюсь взять себя в руки.

Все будет хорошо. Витя приехал. Больница рядом. И Ирина Сергеевна уже на месте.

В приемном покое привычно усаживаюсь на то самое кресло, на котором сидел девятнадцать лет назад. Кресло, конечно же, другое, как и я сам. Но стоит там же. В том же углу.

Рядом опускаются мои родители.

– Все будет хорошо, Феликс, – кладет отец на плечо руку.

– Уверен, – киваю я на автомате. Но если тогда с Алисой я просто не сомневался в нормальном исходе, то сейчас колпашит страшно. Аж сердце останавливается, стоит только подумать.

А когда ко мне выходит строгий и сосредоточенный Тор, душа уходит в пятки.

– Что там? – подскакиваю с места.

– Все не так радужно, как нам бы хотелось, Феликс, – тихо выговаривает Петрович. Очень осторожно строит фразы. Не дает никаких прогнозов, не обнадеживает.

– Говори уже, – прошу я и все же надеюсь на лучшее. Врачи – известные перестраховщики. Нагонят страху и мути, а потом руками разводят. Не случилось, слава тебе, господи! А то, что родные натерпелись, так это их проблемы.

– Один ребенок запутался в пуповине, другой решил пойти вперед ногами. Счет идет уже на минуты. Лара – молодец, вовремя почувствовала неладное.

– И что теперь?

– Будем кесарить. Ты мне скажи только… – мнется Торганов. – Если что-то пойдет не так, чья жизнь в приоритете?

– Конечно, Лары, – выдыхаю я в ужасе. – Спаси ее, бро, – судорожно хватаю его за руку. – Я же без нее пропаду. Сдохну как собака. Спаси. И я навечно твой должник, – обещаю Тору. Никому не обещал никогда. Но за Лару я готов отдать все что угодно. Только попроси.

– Да ладно тебе. Это я на крайний случай спрашиваю.

Разворачивается и уходит. А я сижу, будто мешком притрушенный. Идти никуда не хочу. И не могу. Пока не увижу Лару, с места не двинусь.

– У тебя мальчик и… мальчик, – с усталой улыбкой объявляет Тор, выходя в холл. Садится рядом. А у самого руки трясутся.

– Что-то пошло не так? – спрашиваю, напрягаясь. – Осложнения?

– У меня «не так» не бывает. Осложнения тоже редко. Все путем, – усмехается он и оглядывается по сторонам. – Закурить бы… Лена, найдите мне сигарету, пожалуйста, – просит у проходящей мимо медсестры.

– Ой, сейчас, Виктор Петрович, – убегает она и возвращается через минуту с пачкой и зажигалкой.