Только с тобой

– Ты в порядке? Все еще думаешь о своей матери?

– Что? Нет, - я застонал и опустил голову.
– Когда ты потеряла сознание… Черт. Я никогда в жизни не был так напуган.

– Гидеон, - она подошла еще ближе и обняла меня. – Со мной все в порядке.

Вздохнув, я приобнял ее и отпустил. Мне было слишком больно держать ее в руках, зная о том, что я ей еще не сказал.

– Позволь мне осмотреть тебя и убедиться, что все хорошо.

Счастливчик повернул голову, наблюдая за тем, как я осматривал руку Евы. Я протер ее антибиотической салфеткой, прежде чем наложил мазь на красную царапину. Сверху я положил марлю, чтобы лекарство не размазалось. На лилово-синий синяк на ее бедре я наложил щедрую порцию арники, медленно втирая ее пальцами до тех пор, пока она полностью не впиталась.

Мое прикосновение и сосредоточенность возбудили ее, несмотря на то, что я изо всех старался этого избежать. Закрыв глаза, я произнес.

– А теперь в постель, миссис Кросс.

– Мм, да, пойдем в кровать, - она опустила руки на плечи, проведя пальцами по весящим концам развязанной бабочки. – Мне нравится, что твой воротник открыт. Выглядит очень сексуально.

– Ангел.., ты меня убиваешь, - я поймал ее руки. – У меня все еще остались нерешенные вопросы.

– Ладно. Я буду хорошо себя вести. Сейчас.

Взявшись за руки, мы пошли в спальню. Она запротестовала, когда я достал футболку Кросс Индастрис и натянул на нее.

– А что насчет моих бриллиантов? – спросила она.

После сегодняшнего вечера, она вероятно больше никогда их не наденет. Где, черт его побери, был доктор Петерсен. Мне нужно было, чтобы он сказал нужные вещи в правильный момент, когда придет время.

Я провел кончиками пальцев по ее щеке, единственное прикосновение, которое я мог себе позволить.

– Сейчас это будет намного удобнее.

Я уложил ее в кровать, убрав волосы со щек. Она будет спать, все еще думая, что ее мама жива, а муж никогда больше не лгал.

– Я люблю тебя, - я нежно поцеловал ее в лоб, отчаянно желая, чтобы эти слова были в ее снах.

Вероятно, когда она проснется, она больше им не поверит.

Оставив Еву отдыхать, я закрыл дверь спальни и направился на кухню, чтобы выпить что-нибудь крепкое и успокаивающее, которое уняло бы душевную боль.

Я увидел, что Кэри уже в гостиной, сидит, положив голову на руки. Ангус сидел на дальнем конце обеденного стола, тихо разговаривая по телефону.

– Хочешь выпить? – я спросил у Кэри, когда проходил мимо.

Он поднял голову, и я заметил, что он плакал. Опустошение.

– Где Ева?

– Пытается поспать. Лучшее, что она сейчас может сделать, - я вошел в кухню, взял два стакана и бутылку виски и налил туда приличную порцию алкоголя. Я передал ему один бокал, когда он подошел к кухонному островку.

Я залпом выпил содержимое. Я закрыл глаза и почувствовал, как алкоголь обжигает горло.

– Ты останешься в гостевой комнате, - голос звучал грубее из-за выпитого алкоголя. – Ты ей будешь нужен утром.

– Мы будем нужны друг другу.

Я налил себе еще один бокал.

– Виктор тоже будет здесь.

– Дерьмо, - Кэри протер влажные глаза.

 – Стентон… он просто старел у меня на глазах. Словно лет 30 жизни промчались перед ним, пока я стоял там, - трясущимися руками, он поднес к губам стакан.

В кармане зазвонил телефон, и я ответил, даже несмотря на то, что номер был незнакомый.

– Кросс.

– Гидеон. Это доктор Петерсен. Я получил сообщение.

– Минуточку, - я прижал телефон к груди и посмотрел на Кэри. – Мне нужно ответить

Он отмахнулся от меня, его взгляд был сфокусирован на алкоголе в руках.

Я подошел к спальне, открыл дверь и убедился, что Ева уже уснула, а Счастливчик свернулся рядом с ней. Я направился в офис и закрыл за собой дверь.

– Прощу прощения. Мне необходимо было быть одному.

– Все в порядке. Что случилось, Гидеон?

Я сел в кресло у стола и положил голову на руки.

– Мама Евы. Сегодня вечером было происшествие. Ее убили.

– Моника…,- он вздохнул. – Расскажите, что произошло.

И только тогда я вспомнил, что Моника тоже его пациентка, была ею. Я рассказал ему то же самое, что и Виктору.

– Мне нужно, чтобы вы пришли ко мне домой. Мне нужна ваша помощь. Я не знаю, как сказать об этом Еве.

– Как что…? Простите, Гидеон, уже очень поздно, и я сбит с толку. Я думал, она была с вами, когда все произошло.

– Она была, и я оттолкнул ее, чтобы убрать с пути. Она потеряла сознание, а когда очнулась, я сказал, что это была ложная тревога.

– Гидеон, - он устало вдохнул. – Это было, по меньшей мере, не мудро.

– Это было правильным решением. Она больше ничего не могла сделать.

– Вы не можете защитить ее от всего на свете, и ложь – неверное решение.

– Я могу защитить ее от того, чтобы она не стала мишенью! – я вскочил на ноги, разгневанный от того, что его реакция и Ангуса отражали мои худшие страхи о том, как Ева отреагирует на выбор, который я сделал.

– До тех пор, пока я не узнаю, в чем угроза, я даже на улицу ее не выпущу, где она, без сомнения, захочет быть!