Только ввысь

На самом деле, я была рада покинуть его комнату, тот дом, район. Знала, что вернусь, но приятного извлеку из того мало. Ведала. Пристанище Глеба не благоухало безопасностью, как и внешний вид парня, умирающего на собственной кровати, повлекал множество мыслей.

Я с нетерпением ждала наступающего рассвета. А пока позволяло развитие обстоятельств, посетила свою школу. Мне было интересно просто глянуть, как она выглядит внешне в целом и кого из себя представляют учащиеся там.

Какой же неожиданностью стало увидеть немощное переплетение радужных потоков от одного школьника к другому. Одни поглощали энергию своих друзей или прихвостней, те же отдавали ее без возражений, тем самым теряясь на заднем фоне, образуя серую массу. Или боролись, чем отделялись от коллектива, отходя на второй план своего окружения. Были и те, кто делились, обменивались, добровольно взаимодействовали с оппонентами, отвергая, не игнорируя проходивших рядом.

Значит. В подобных местах, здесь и учатся сосуществовать с общественностью. Ведь в городе, где действуют люди постарше, больше индивидуальных, отстраненных натур, неподдающимся влиянию большинства. Впрочем, есть и заурядности, не прошедшие ранние уроки самостоятельности. Занятно, что и они, все без исключений, составляют неотделимую частицу мира, подпитывая пространство своими жизнями.

"Стоящая плата за подарок в рожденьи".

Своих одноклассников я не подметила, хоть и наблюдала шесть с половиной часов.

Наступили сумерки. Завораживающее явление. Прилив сил вскруживает небеса. Звездам еще трудно пробиться сквозь пестрые облака, а в округе ни души. Людей на улицах стало намного меньше. Хоть жизнь малых и не способны скрывать стены их же домов, души тех полыхают ярко алым, сиренью, бирюзой, сияньем белым. Почему так? Почему то большинство, зайдя в пенаты, чуть ли не исчезают под их покровом? То защита родного дома или она мнима?

Как же много вертится на языке вопросов.

"Тогда, не плохой показалась идея, найти похожих на Глеба и пообщаться с ними. Тогда еще, я не знала, кого из себя могут представлять те самые "похожие". А страшно ведь, если сейчас вспомнить.

Ах, невежественная блажь в неведении. Ведь и за не информированность нужно отвечать".

Мои путешествия быстро сыскали встречи с утренним солнцем. Ожидание, терпение - не казались удручающей составляющей прошлого времени, жизни "до" инцидента.

"То был лишь четвертый день. Не во многом прибавилось опыта, но и на месте восприятия не замыкались. Все чаще мне хотелось изведать больше, лететь дальше. Мечта вроде как начинала сбываться. Правда, я еще даже не представляла, как отвечу за собственную глупость. За то, что не ценила жизнь и только после, начала желать того, чего моя личность действительно не заслуживала. Я была ребенком, не только в плане физическом, но и в моральных качествах походила на возраст своего тела, если не младше. Несведущая, невинная, безнравственная. Может я себя и принижаю. Но, часто довольно смело орудовала словами, смысл которых был доподленно не ясен. Не отдавая себе отчета в тех или иных действиях, никогда не будешь готова отвечать за последствия".

Стоило солнцу ясно проявиться на горизонте, как я уже была у окна Глеба, выглядывая его силуэт в тени просторной комнаты. Долго он не ждал. Показался почти сразу и кивком головы разрешил войти.

– Привет.

– С утром,- ответил он.

– Ждал меня?

– Чем раньше, тем лучше. Давай свой вопрос,- он стоял у подоконника со сложенными руками, облокотившись плечом о стену.

– Что с твоим телом?
– вопрос вырвался раньше, чем я успела его сформулировать.

– Не это собиралась спросить, верно?

– Да. Я хотела узнать насколько бескрайняя высь, но просто..., вырвалось.

– Так и должно быть. Мы есть воплощение собственной натуры, подсознания. Мы не способны лгать. Даже самим себе.

– Тогда то, что я говорю и ты...

– Есть истиной. Ну как? Обыкновенная правда, то о чем ты думаешь,- покивал он головой.

– Так, что с твоим телом?

– Официально, искусственная кома после тяжелой операции на головном мозге. К чему привели серьезные повреждения сопроводимые аварией. А настоящей причиной моего нынешнего состояния есть цель родных, продержать меня в таком положении по достижению мною двадцатипятилетнего возраста. В случаи кончины, после, все родственники получат право по завещанию на распоряжение наследством, оставленным мне дедушкой.

– Что?
– в этот момент дверь открылась. Вошла молодая, опрятная женщина. Она направилась к Глебу, села на краешек его кровати.

– Сестра сводная,- пояснил он.

– Ты не поэтому меня в прошлый раз выпроваживал? Не хотел объяснять?

– Да, поэтому. Скоро меня в больницу определят. Она стала чаще наносить визиты. Но хоть больше не разговаривает. Ее речи скучны и однообразны. Я посчитал, что ты не готова видеть и узнавать о подобном.

– Ты-ты, так спокоен. Тебя убивают на собственных глазах, спокойно дожидаются смерти, а ты так безмятежно об этом рассуждаешь,- хотелось говорить на повышенных тонах, но получался лишь шепот.

– Верно,- лицо неизменно. Он также пофигистичен.- Вот как думаешь? Почему не могла проникнуть выше к звездам?

– Нити тянули меня назад. И я видела звезды, но дальше литосферы прорваться не смогла.

– Ты все еще чувствуешь нити? И мало того..., они удерживают тебя. Обычно связь ослабевает почти мгновенно, стоит "душе" покинуть тело. Хм. Ну, этому может быть много объяснений.

– Правда?

– Нет.

– Пытаешься поиздеваться?

– ...,- пауза затянулась.
– .... Нет,- ага, ну-да, конечно.
– Духи не врут, забыла?

– Ага, но умалчивают.

– А зачем? Что нам терять?
– искренне интересуясь, вопросил он.

– В каком смысле?
– тут уж настало мое удивление.

– Помнишь, я уже говорил, что ты необычна. Ты неполноценный дух, неспособный осознать свою участь. Энергия - то есть мы, оказавшись вне тела, вне умирающего тела, исчезает, растворяется. Нас окончательно поглощает пространство, таким образом, поддерживая жизнь, функциональность мира. Кого-то добровольно, кого-то насильно, но это всегда происходит. Тоже однажды произойдет и с тобой. Но не в этот раз. Если ты до сих пор чувствуешь нити и они не пускают тебя за пределы дома, если ты не чувствуешь всей тяжести, которая ощущается всеми нами с возложенной способностью "видеть".... Ты можешь вернуться.

– Так просто?
– без каких-либо усердий?

– Все мы что-то отдаем, что-то придется и тебе.

– Но у меня нет ничего.

– ...,- он ничего не ответил. Может не хотел, может знал, что не должен, но он представлял себе долг, висевший за моей спиной, ожидающий своего времени.

– Глеб.

– Уходи. Тебе здесь больше нечего делать.

– Но мы еще не закончили!

– И чего же ты хочешь?

– Ответь, почему все так отличается?!

– Неугомонное дитя. Видимое с реальным не всегда сопоставимо. Я говорил. Ты есть отблеском натуры, сгустком энергии оформленной в цветные краски. Считай, что спроектированная оголенная частичка чистого разума для упрощения самосознания через черты индивидуальности. Ты неспособна лгать, ты не способна что-то утаить. Не только потому, что по сути смысла в этом нет, но главное.... От начала в человеке не заложено понятия обмана. Понятие лжи неосуществимо, нет в нем действенного смысла, вложенного общественностью. Это все равно, что приказать словесно вакууму, чувствовать сердцебиение человека за много тысяч миль. Это нереально. В нашем естестве принимать все, что дарует нам мир, пространство, даже пустота. Мы не только их часть, но и есть зависимыми. Дар жизни, самореализации в телесных оболочках, та возможность развития, которой став духом мы лишаемся, вспоминая истоки всего существования. Да, много может показаться бессмысленным, может, но не стает. В конце никто не пожалеет о том, что дышал. Сейчас, я более чем благодарен, и готов принять все, что суждено, наслаждаясь последними крупицами пребывания в месте, где однажды мог мечтать. Я благодарен. Ведь понимание, что среди пережитого могло чего-то не быть - рождает едкий ужас. Он раскаленнее, нежели посредственный страх перед неизведанным. Однажды, мы жили ради кого-то. Теперь, благодарно возвращаем сей подарок.