Толковая Библия. Ветхий Завет и Новый Завет

Узнав о приближении апостола, Корнилий вышел к нему навстречу и повергся к ногам его. Петр тотчас же поднял благочестивого воина и, несомненно к удивлению сопровождавших его собратий, быть может даже к своему собственному удивлению, нарушил все предания своей жизни, равно как и национальные обычаи многих веков, вступив с язычником в свободный разговор в присутствии собравшихся родственников сотника. Это он делал не из забывчивости вследствие особенной восторженности, но с полным сознанием, что он, делая теперь то, что доселе считалось нечестивым, поступал согласно с божественным откровением.

Корнилий затем рассказал о причинах, побудивших его послать за Петром, и апостол начал свою торжественную речь к ним знаменитым заявлением, что теперь он с несомненной уверенностью видел, что «Бог нелицеприятен, но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему». После этого апостол рассказал язычникам всю земную жизнь Господа Иисуса Христа, о Его служении и о том, как Он ходил повсюду, благотворя и исцеляя всех, страдавших под рабством диавола; затем о распятии и воскресении из мертвых, свидетелями которых были ученики, предназначенные голосом своего воскресшего Спасителя свидетельствовать, что Он есть предопределенный Судия живых и мертвых. И в то время, когда Петр продолжал разъяснять на основании пророков, что все, кто верует в Него, должны получить прощение грехов имени Его, вдруг на этих некрещенных язычников, как и на присутствовавших иудеев, снизошло то высшее вдохновение, которое дало им дар языков, как и апостолам во время Пятидесятницы: «Дух Святой сошел на всех». Значит, и язычников не отвергал Христос, значит, и им открывались двери в царство Его. В таком случае, что же запрещало креститься им? И апостол действительно крестил тут же всех уверовавших во Христа. И у этих новообращенных христиан из язычников апостол пробыл несколько дней, укрепляя их в вере и руководя в жизни. Когда весть об этом необычайном событии дошла до Иерусалима, то там некоторые из христиан и даже апостолов удивились такому свободному обращению Петра с нечистыми язычниками, и когда он возвратился, то упрекали его в этом, говоря: «Ты ходил к людям необрезанным и ел с ними», т. е. осквернился общением с ними. Но когда Петр подробно рассказал обо всем случившемся, прибавив в заключение: «Кто же я, чтобы мне воспрепятствовать Богу», то ученики, «выслушав это, успокоились и прославили Бога, говоря: видно, и язычникам дал Бог покаяние в жизнь». Так совершилось на почве христианства слияние двух враждебных и дотоле непримиримых между собой миров – иудейского и языческого. Те и другие одинаково призывались в церковь, и единственным условием для вступления в нее считалась вера в Иисуса Христа как Спасителя мира, а не принадлежность к той или другой народности или к тому или другому племени. Теперь уже в церковь допущены были представители всяких верований и племен: иудеи и самаряне, эфиопский прозелит с далекого юга и язычники из самой столицы мира – Рима. И эта свобода доступа в церковь для всех язычников получила теперь двойное подтверждение: в лице ап. Петра, принявшего первенцев из языческого мира, и в лице ап. Павла, который получил особенное поручение благовествовать языческим народам и начал уже свою великую деятельность по различным городам Сирии и Киликии.

Но это еще было не все. В Иерусалим пришло известие, что Евангелие стало успешно распространяться в знаменитой греческой столице Востока Антиохии, которой суждено было скоро стать и первой столицей христианства.

Антиохия, основанная в 300 г. до Р. X. Селевком Никатором и названная так в честь его отца Антиоха, была столицей греческих царей Сирии и впоследствии стала резиденцией римских правителей провинции того же имени. Расположенная в углу, образуемом цепями Ливана и Тавра, на берегу быстрого Оронта, Антиохия занимала в высшей степени выгодное в географическом, политическом и торговом отношении положение, так как служила центром, куда сходились нити от всех окружающих стран. Вследствие этого в ней было самое разнородное население и близко сталкивались иудеи с греками. Когда началось в Иерусалиме гонение на христиан, то часть бежавших христиан укрылась и в Антиохии и некоторые из эллинистов не преминули обратиться с проповедью Евангелия не только к иудеям, но и вообще к смешанному населению Антиохии – к язычникам, именно грекам, на языке которых они объяснялись свободно. И к их великой радости, проповедь сопровождалась значительным успехом: «Великое число, уверовав, обратилось к Господу». Очень возможно, что эти греки находились в таком же душевном состоянии, как и Корнилий, т. е. жаждали религиозной истины, были пришельцами врат и с радостью внимали благовестию, которое способно было исцелить их душевные раны. Так как это событие, видимо, совершилось уже после обращения Корнилия, то апостолы, уже не смущаясь этим обстоятельством и видя тут действие высшего Промысла, немедленно приняли меры для утверждения новообращенных. С этой целью они отправили в Антиохию Варнаву, который как левит и вместе эллинист с острова Кипра мог служить лучшим посредником между иудеями и язычниками на почве христианского братства. Прибытие его в Антиохию сопровождалось великим благом для церкви. Увидев во всем этом движении благодать Божию, Варнава возрадовался и своим влиятельным словом «убеждал всех держаться Господа искренним сердцем». И язычники, видя перед собой мужа столь «доброго и исполненного Духа Святого и веры», охотно и в значительном числе присоединялись к церкви. Таким образом в Антиохии образовалась первая церковь из язычников. Благодаря сильному движению отсюда населения по всем направлениям, христианство отсюда именно впервые распространилось по всем восточным провинциям империи, а затем перешло и в Европу до самого Рима. Между тем временный мир, которым наслаждались церкви в Иудее, закончился. После насильственной смерти Калигулы преторианцы провозгласили императором Клавдия, и одним из первых дел нового императора было награждение Ирода Агриппы I, оказавшего ему важные услуги при его восшествии на престол, царством Иудейским. Этот царек старался всеми мерами приобрести популярность у своего народа и с этой целью, будучи в душе совершенный язычник, наружно соблюдал все постановления закона Моисеева. Со смертью Калигулы, конечно, оставлена была мысль о постановлении его статуи в святилище храма, и иудеи опять могли свободно направить свою вражду и ненависть на христиан, которых они считали не только изуверами, но и богоотступниками, отвергавшими завет, заключенный Богом с их предками. Не пренебрегая никакими средствами, Ирод Агриппа решил воспользоваться этой именно ненавистью, чтобы особенно проявить свою мнимую ревность к закону и понравиться сильной фарисейской партии. Поэтому во время Пасхи, когда особенно возбуждался иудейский фанатизм, он «поднял руки на некоторых из принадлежащих к церкви, чтобы сделать им зло, и убил Иакова, брата Иоаннова, мечом; видя же, что это приятно иудеям, вслед затем взял и Петра».

С коварной прозорливостью он направил свое оружие против главных вождей христианства, и ап. Иаков избран был первой жертвой потому, что это был старший брат возлюбленного ученика, один из первейших среди избранных апостолов и вообще человек, занимавший наиболее видное положение в Иерусалиме. И вот этот-то апостол, некогда просивший у Христа преимущества в царстве Его, получил его теперь и был первым из двенадцати апостолов мучеником за веру.

Ап. Иакову суждено было пасть от меча мучителя перед Пасхой. Всеобщее одобрение, каким сопровождалось это кровавое дело со стороны иудеев и которое стало еще более заметным вследствие присутствия огромных масс народа, собравшегося в Иерусалим для празднования Пасхи, подстрекнуло царя, услаждавшегося голосом народного одобрения, нанести еще более жестокий удар христианам, именно арестом знаменитейшего из апостолов. С этой целью схвачен был ап. Петр, но так как перед Пасхой уже не было времени для окончания суда над ним, и иудеи не хотели сами предавать его смерти в течение праздника, то его содержали в тюрьме до истечения семи священных дней, чтобы тогда и предать смерти с возможно большей торжественностью при огромном стечении народа. День за днем апостол оставался под строгим караулом, привязанный обеими руками к двум воинам и оберегаемый другими двумя воинами. Видя всю невознаградимость лишения столь мужественного, столь преданного, столь одаренного духом и мудростью апостола, христиане иерусалимские изливали свое сердце и душу в молитвах о его избавлении. Но все, казалось, было тщетно.

Наступила последняя ночь праздника: заря следующего утра должна была возвестить Петру о предстоявших ему пытках на суде и о страшной смерти. Казалось, пришел уже день, когда, как предсказывал ему Спаситель, другой опояшет его и поведет его, куда он не хочет. Но в этой последней крайности Бог не оставил Своего апостола и Свою церковь. В самую последнюю ночь в темницу явился ангел и освободил его от уз, и избавление это было столь внезапным, таинственным и поразительным, что самому Петру, когда он вполне удостоверился в своем спасении, оно казалось как бы видением (Деян 12:9). Кратко рассказав об обстоятельствах избавления собратьям, собравшимся в доме Марии, матери Иоанна Марка он поручил им передать то же самое известие Иакову, брату Господню, и другим христианам, которые не присутствовали здесь, и удалился на некоторое время в безопасное уединение, между тем как Ироду оставалось изливать свое бессильное мщение на неповинном отряде воинов, содержавших стражу при темнице. Пораженный таким странным на его взгляд событием, Ирод отправился отсюда в Кесарию и там на одном большом празднестве, во время торжественного выхода его к народу, в театре постиг его страшный гнев Божий. Пораженный смертельной болезнью, он был изъеден червями и скоро скончался в заслуженных страданиях.

XXXVI Прибытие Савла в Антиохию. Пособие иерусалимским христианам. Отправление Варнавы и Савла на проповедь язычникам. Первое миссионерское путешествие ап. Павла. Собор Иерусалимский

Успех христианской проповеди в Антиохии предвещал богатую жатву среди языческих народов вообще. Жатвы было много, но была нужда в особых для нее делателях. На этой жатве трудился просвещенный Варнава, но он видел, что его сил не достаточно, так как нива зрела для жатвы скорее, чем успевали его руки. Тогда он вспомнил о Савле и о его особом предназначении для проповеди языческим народам и отправился за ним в Тарс, где он жил в уединении, готовясь на великое поприще апостольства. Найдя его там, он вместе с ним прибыл в Антиохию, и здесь около них сгруппировалась вся церковь. Они выступили с проповедью Евангелия и учили с таким успехом, что их собрания заняли определенное место между религиозными и философскими школами этого просвещенного города, и ученики их впервые стали называться «христианами».

Антиохийская церковь, кроме духовных даров, была обильна и дарами вещественными, так как среди новообращенных было немало лиц состоятельных, и она скоро доказала свой христианский дух щедрым благотворением нуждающимся собратьям в Иерусалиме. Именно около этого времени случился сильный голод, повергший христиан Иерусалима в сильную нужду. Чтобы вывести их из этого затруднения, антиохийские христиане произвели между собой сбор и отправили в Иерусалим с этим пособием Варнаву и Савла, которые и передали его страждущим христианам. Исполнив это поручение, они возвратились в Антиохию, приведя с собой юношу Иоанна Марка, который решился следовать за ними и помогать им своими услугами.

Церковь в Антиохии между тем настолько усилилась и окрепла, что в ней почувствовалось стремление выступить на поприще миссионерской деятельности для обращения язычников окружающих стран и городов. По внушению Святого Духа представители церкви избрали для этой цели Варнаву и Савла, которых и отправили с молитвенными пожеланиями на великое служение.

Предстоявшее им поприще было чрезвычайно трудно. Языческий мир находился в это время в наихудшем состоянии. Греция, блиставшая некогда своим умственным просвещением и славившаяся учеными и философами, представляла собой жалкую рабу, которая униженно пресмыкалась перед Римом, стараясь обольстить его своими поблекшими чарами и потворствуя самой гнусной разнузданности. Рим, славившийся простотой своих нравов, теперь потерял эту добродетель и, по выражению Сенеки, был сточной ямой всякой мерзости, или, по изречению ап. Иоанна, был блудницей, которая заставляла народы пить чашу ее блудодеяний. Находясь под гнетом необузданных полупомешанных императоров; развращаемая грязными театральными представлениями и ожесточаемая кровавыми зрелищами амфитеатра; киша всевозможными паразитами и обманщиками, острожниками и распутнейшими рабами; не имея никакой серьезной религии, никакого общественного воспитания; устрашаемая наглыми солдатами и обнищавшей чернью – столица мира представляла в этом периоде картину позора и бедствия, беспримерных в летописях мира.

Задыхаясь от внутреннего измождения, римский мир искал себе утешения в суеверии, чувственности и стоицизме. Суеверие главным образом состояло в привязанности к загадочным системам восточного жречества, в возбуждающих чувственность обрядах, в ужасных умилостивительных жертвах, заимствованных из разлагавшихся мифологий Египта или из грубо чувственных религий Галатии и Фригии. Все это настолько было опасно для нравственности и порядка, что уже задолго до этого времени сенат напрасно пытался запретить обряды, совершаемые в честь Изиды и Сераписа. Но все было напрасно. Язычество, видимо, разлагалось и находилось в томительной агонии, которую оно тщетно усиливалось смягчить наслаждениями самой постыдной чувственности и распутства. И среди этого поголовного развращения было лишь немного таких, которые еще ценили добродетель и держались простоты древней семейной жизни и религии. Эти немногие искали убежища в суровом стоицизме, но и он был слишком бездушен, чтобы давать хоть какое-нибудь удовлетворение настрадавшимся душам, которые жаждали истины в ее совершеннейшем выражении. И эту-то истину отправились проповедовать языческому миру скромные апостолы из Антиохии.

Взяв с собой Иоанна Марка, Варнава и Савл отправились в приморский порт Селевкию и отплыли на корабле на остров Кипр, как родину Варнавы и, следовательно, местность, которая могла служить наилучшим поприщем для начала великой деятельности среди язычников. На Кипре было самое разнородное население и среди его немало иудеев, так что в главных городах были синагоги. Апостолы, хотя и имели своим главным предназначением проповедовать язычникам, однако же никогда не упускали случая благовествовать и иудеям. Это не только согласно было с заповедью их божественного Учителя, но вместе с тем только через иудеев, именно через эллинистов и прозелитов, можно было лучше всего достигнуть и язычников.

Главным предметом проповеди было слово Божие и доказательство на основании его, что Иисус Христос, распятый иудеями, был Мессия, Спаситель мира. С этой проповедью они обошли весь остров, от Саламина на восточном берегу до Пафа на западном. Этот последний город, известный в греческой истории совершавшимися в нем оргиями в честь Венеры, был теперь резиденцией римского проконсула Сергия Павла. Это был образованный и знатный римлянин, но, подобно всем своим современникам, он уже изверился в своих богах и досуги своей службы посвящал таинственным и странным суевериям, которыми он окружен был со всех сторон. Это был вообще век, когда безверие уживалось рядом с самым грубым суеверием. Гордые римляне, потеряв всякую твердую почву в своей национальной религии, чувствовали себя вынужденными какой-то инстинктивной необходимостью искать хоть какого-нибудь сношения с невидимым миром, хотя бы даже при посредстве мистического волшебства Востока. Известно, что Марий обращался к предсказательству еврейки Марфы. В этот замечательный период авгуры, звездочеты, халдеи, математики, астрологи, маги, предвещатели, предсказатели судьбы, чревовещатели, снотолкователи отовсюду во множестве стекались в Рим и приобретали такое значение, что навлекали на себя негодование как сатириков, так и историков.