Толстой и Достоевский. Братья по совести

— Мне это казалось бы кощунством. Да и за кого можно идти после Достоевского? Я шутила — «разве за Толстого!». И теперь я живу его памятью. Конечно, нет дня, чтобы на протяжении его я раз пятнадцать не вспомнила о нем. Встретить человека, который им интересуется и его любит, и поговорить с ним о покойном — для меня слаще меда. Когда умирает кто-нибудь из людей, лично знавших Федора Михайловича, мне больно, хотя бы лично я его почти и не знала. Мне дороги все те, кто знал его не только как писателя по сочинениям, но и как человека…

— Это был совершенный человек. Его душа была создана для такой безграничной нежности, полна такой беспредельной доброты, снисходительности, чуткости, что это трудно представить не знавшему его. В первый год своего замужества я вела день за днем дневник, давши такое обещание матери. Когда теперь я его перечитываю, меня умиляет до слез трогательная доброта и снисходительность этого человека к такому неустановившемуся существу, каким была вошедшая в его дом 20-летняя девушка, да еще избалованная в семье. Вы знаете, что муж никогда при жизни не виделся с Толстым. Когда после его смерти я была у Льва Николаевича [85] , он предложил мне: «Расскажите, какой человек был ваш муж». Я описала его, как идеал человека, и нисколько не кривила душой. Таким он мне казался и таким был. «И я его представлял так же», — сказал Толстой и, конечно, для того, чтобы доставить мне большое удовольствие, сказал, что во мне он ловит даже внешнее сходство с покойным» (Ф. М. Достоевский в забытых и неизвестных воспоминаниях современников. С. 190).

85

Февраль 1889 г.

Глава тридцать вторая. «ДА СОЙДЕМСЯ МЫ В ПОЛНОМ БРАТСТВЕ…»

Достоевский и Лев Толстой о «еврейском вопросе» в России

Л. Н. Толстой — А. Фишгендлеру [86]

3 апреля 1903 г. Я. П.

«Очень сожалею, что не могу исполнить вашего желания. Не имею никакого определенного мнения о сионизме. Выдумывать же какое-нибудь суждение о предмете мне мало известном считаю ненужным. Лев Толстой» (74, 102).

86

Ответ на запрос А. Фишгендлера (Воронеж) об отношении Толстого к сионизму.

Из письма Л. Н. Толстого — Эммануилу Григорьевичу Линецкому

27 апреля 1903 г. Я. П.

«Что же касается моего отношения к евреям и к ужасному кишиневскому событию, то оно, казалось бы, должно быть ясно всем тем, кто интересовался моим мировоззрением. Отношение мое к евреям не может быть иным, как отношение к братьям, которых я люблю не за то, что они евреи, а за то, что мы и они, как и все люди, сыны одного отца — Бога, и любовь эта не требует от меня усилий, так как я встречал и знаю очень хороших людей евреев.

Отношение же мое к кишиневскому преступлению тоже само собой определяется моим религиозным мировоззрением. Еще не зная всех ужасных подробностей, которые стали теперь известны потом, я по первому газетному сообщению понял весь ужас совершившегося и испытал тяжелое смешанное чувство жалости к невинным жертвам зверства толпы, недоумения перед озверением этих людей, будто бы христиан, чувство отвращения и омерзения к тем, так называемым образованным людям, которые возбуждали толпу и сочувствовали ее делам и, главное, ужаса перед настоящим виновником всего, нашим правительством с своим одуряющим и фанатизирующим людей духовенством и с своей разбойнической шайкой чиновников. Кишиневское злодейство есть только прямое последствие проповеди лжи и насилия, которая с таким напряжением и упорством ведется русским правительством.

Отношение же к этому событию правительства есть только новое доказательство его грубого эгоизма, не останавливающегося ни перед какими жестокостями, когда дело идет о подавлении кажущегося ему опасным движения, и его полного равнодушия, подобного равнодушию турецкого правительства к армянским побоищам, к самым ужасным жестокостям, если только они не касаются его интересов.

Вот все, что я мог бы сказать по случаю кишиневского дела, но все это я давно уже высказал.

Если же вы спросите меня: что, по моему мнению, нужно делать евреям, то ответ мой тоже сам собой вытекает из того христианского учения, которое я стараюсь понимать и которому стараюсь следовать. Евреям, как и всем людям, для их блага нужно одно: как можно более в жизни следовать всемирному правилу — поступать с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой, и бороться с правительством не насилием — это средство надо предоставить правительству — а доброю жизнью, исключающей не только всякое насилие над ближним, но и участие в насилии и пользование для своих выгод орудиями насилия, учрежденными правительством. Вот все — очень старое и известное, что я имею сказать но случаю ужасного кишиневского события. Лев Толстой» (74, 107–108).

Из Яснополянских записок Д. П. Маковицкого

18 января 1905 г. Я. П.

«— Евреи бывают четырех типов, — сказал Л. Н., — 1) космополиты, которым общее дороже еврейского (Григорий Моисеевич — милый, но не религиозный человек); 2) выбирающие из еврейской религии самое высшее; 3) не думающие, обрядные евреи, деловые, которым гешефт важнее всего; 4) сионисты» (Маковицкий Д. П. Кн. 1. С. 19).

19 октября 1906 г. Я. П.

«Л. Н.: Меньшиков [87] напрасно расхвалил книгу Чамберлена [88] «Евреи» (которую Л. Н. вчера стал читать). Л. Н. принес эту книгу и читал вслух места. По поводу рассуждения о монотеизме сказал:

^{М. О. Меньшиков}

^{Г. С. Чемберлен}

87

Меньшиков Михаил Осипович (1859–1918) — русский публицист, критик, состоял в переписке с Л. Н. Толстым. Речь идет о его произведении «Письма к ближним. — Открытие Иудеи» (Новое время. 1906. № 10988. 15 окт.; № 10995. 22 окт.).

88

Чемберлен Гаустон Стюарт. Евреи, их происхождение и причины их влияния в Европе / пер. с нем. СПб.: А. С. Суворин, 1906. Книга до сих пор хранится в Яснополянской библиотеке писателя.

Чемберлен Хьюстон Стюарт (1855–1927) — сын английского адмирала и племянник фельдмаршала Великобритании сэра Невилла Чемберлена и двух английских генералов, зять Рихарда Вагнера; автор книг, посвященных исследованию творчества Вагнера, Канта, Гете, вопросам иудаизма, христианства, расовым проблемам. Как антисемит, несмотря на то, что считал евреев, как и тевтонов (немцев, отчасти славян), чистой расой; обвинил их во всех смертных грехах. Евреи, объединенные законом «чистокровности» и волей Божественного Провидения, одержимы желанием распространить свое господство на все страны мира, используя любые средства. Жестоки по отношению к другим нациям, порочны в своих устремлениях к богатству и плотской жизни, враждебны к христианству…

— Какая слабая аргументация! — прочел цитату из Ренана. — Скверное место из Ренана [89] . Как нехорошо, неясно это, неинтересно, бесталантно. Так рассуждать о психологии рас — набросить тень на целый народ! (О происхождении евреев: бедуины, сирийцы…) Это болтовня научная. Очень легкомысленно» (Маковицкий Д. П. Кн. 2. С. 275).

25 июля 1906 г. Я. П.

89

«Скверное место из Ренана»: «Ведь даже великий друг еврейства — Эрнест Ренан признавался: «Я первый готов признать, что семитическое племя сравнительно с индоевропейским действительно низший тип проявления человеческой природы». А в одном из своих лучших, хотя, к сожалению, и мало известных, трудов тот же ученый говорит: «Ужасающее однообразие семитического духа сжимает человеческий мозг, закрывает к нему доступ всех идей высшего порядка, всякого более такого чувства и делает невозможным всякое разумное исследование, чтобы поставить его лицом к лицу с вечной тавтологией: Бог есть Бог»; дальше он доказывает, что будущность культуры обеспечена только в том случае, если христианская религия, при своем дальнейшем развитии, разойдется «с духом еврейства» и «индоевропейский гений» будет приобретать все большее и большее значение на всех поприщах» (Чемберлен. С. 3–4).

«Днем тепло, под вечер холодно. Л. Н. с Владимиром Григорьевичем и Александрой Львовной ездили верхом к Гольденвейзерам. После обеда на веранде Л. Н. читал вслух неизданное письмо Достоевского («Новое время», 15 июня 1906 г.). Л. Н. с этим письмом несогласен, это прямо нехорошо — целый народ осуждать (текст письма Ф. М. Достоевского см. ниже. — В. Р.).

Л. Н.: Много доброго сделал мне Достоевский. Как раз я хотел с ним познакомиться, а он умер» (Маковицкий Д. П. Кн. 1. С. 186).

Из письма Ф. М. Достоевского — Ю. Ф. Абаза [90]

15 июня 1880 г. Старая Русса

^{Ю. Ф. Абаза}

«Милостивая государыня многоуважаемая Юлия Федоровна

Простите, что почти полгода не отвечал Вам на письмо Ваше. Причиною была единственно трудность ответа, а не лень и не небрежность. […] Я, однако, решаюсь теперь написать Вам мое суждение, хотя и вперед знаю, как оно будет Вам неприятно. (Вот это-то и задерживало.) Дело в том, что рассказ у Вас веден хорошо и оригинально, хотя слишком уже безыскусственно. А главное (здесь и далее курсив Ф. М. Достоевского. — В. Р.), что есть мысль — хорошая и глубокая мысль. Но Боже, как Вы ее невозможно провели! Мысль эта, что породы людей, получивших первоначальную идею от своих основателей и подчиняясь ей исключительно в продолжение нескольких поколений, впоследствии должны необходимо выродиться в нечто особливое от человечества, как от целого, и далее, при лучших условиях, в нечто враждебное человечеству, как целому, — мысль эта верна и глубока. Таковы, например, евреи, начиная с Авраама и до наших дней, когда они обратились в жидов. Христос (кроме его остального значения) был поправкою этой идеи, расширив ее в всечеловечность. Но евреи не захотели поправки, остались во всей своей прежней узости и прямолинейности, а потому вместо всечеловечности обратились во врагов человечества, отрицая всех, кроме себя, и действительно теперь остаются носителями антихриста, и, уж конечно, восторжествуют на некоторое время. Это так очевидно, что спорить нельзя: они ломятся, они идут, они же заполонили всю Европу; все эгоистическое, все враждебное человечеству, все дурные страсти человечества — за них, как им не восторжествовать на гибель миру!

90

Абаза (урожденная Штуббе, немка) Юлия Федоровна (1830?–1915) — музыкант, салонная певица (меццо-сопрано); почетный член Петербургской консерватории, состояла в дружеских отношениях с Ф. Листом, А. Г. Рубинштейном, И. С. Тургеневым, Ф. И. Тютчевым; принимала участие с великой княгиней Еленой Павловной в организации Петербургской консерватории, была одним из организаторов Русского музыкального общества. В 1880 г. написала фантастическую сказку «Лебединое сердце», послала ее Достоевскому, который счел это произведения слабым и не рекомендовал к печати. Текст «повести» не сохранился. Письмо Достоевского к Ю. Ф. Абаза стало знаменитым из-за содержащихся в нем выпадов против евреев.