Как А,Как башенный ответ – который час?Железной палкой сотню разПересеченная игла,Серея в небе, точно мгла,Жила. Пастух железный, что он пас?Прочтя железных строк записки,Священной осению векши,Страну стадами пересекши,Струили цокот, шум и писки.Бросая ветку, родите стук вы!Она, упав на коврик клюквы,Совсем как ты, сокрывши веко,Молилась богу другого века.И тучи проволок упалиС его утеса на леса,И грозы стаями леталиВ тебе, о медная леса.Утеса каменные лбы,Что речкой падали, курчавясь,И окна северной избы –Вас озарял пожар-красавец.Рабочим сделан из осей,И икс грозы закрыв в кавычки,В священной печи жег привычкиСтраны болот, озер, лосей.И от браг болотных трезв,Дружбе чужд столетий пьяниц,Здесь возник, быстер и резв,Бог заводов – самозванец.Ночью молнию урочноТы пролил на города,Тебе молятся заочноТруб высокие стада.Но
гроз стрела на волосокЛишь повернется сумасшедшим,Могильным сторожем песокТебя зарыть не сможет – нечем.Железных крыльев треугольник,Тобой заклеван дола гад.И разум старший, как невольник,Идет исполнить свой обряд.Но был глупец. Он захотел,Как кость игральную, свой деньПровесть меж молний. После цел,Сойти к друзьям: из смерти тень.На нем охотничьи ремниИ шуба заячьего меха,Его ружья верны кремни,И лыжный бег – его утеха.Вдруг слабый крик. Уже смущенныеВнизу столпилися товарищи.Его плащи – испепеленные,Он обнят дымом, как пожарище.Толпа бессильна. Точно куритИм башни твердое лицо.Невеста трупа взор зажмурит,И после взор еще… еще…Три дня висел как назиданиеОн в вышине глубокой неба.Где смельчака найти, чтоб дань егоБезумству снесть на землю, где бы?
Узнать голубую враждуИ синий знакомый дымокЯ сколько столетий прожду?Теперь же я запер себя на замок.О боги! вы оставили меня!И уж не трепещете крылами за плечами,И не заглядываете через плечо в мой почерк.В грязи утопая, мы тянем сетьмиСлепое человечество.Мы были, мы были детьми,Теперь мы – крылатое жречество.Уж сиротеют серебряные почкиВ руке растерянной девицы,Ей некого, ей незачем хлестать!Пером войны оставленные точкиИ кладбища большие, как столица,Людей судьбы другая стать.Где в простыню из мертвых юношейОбулась общая земля,В ракушке сердца жемчуг выношу,Вас твердым свистом жалейки зля.Ворота старые за цепьюИ нищий, и кривая палка,И государства плеч (отрепье)Блестят, о умная гадалка!
Как! И я, верх неги,Я, оскорбленный за людей, что они такие,Я, вскормленный лучшими зорями России,Я, повитой лучшими свистами птиц, –Свидетели: вы, лебеди, дрозды и журавли! –Во сне провлекший свои дни,Я тоже возьму ружье (оно большое и глупое,Тяжелее почерка)И буду шагать по дороге,Отбивая в сутки 365·317 ударов – ровно.И устрою из черепа брызги,И забуду о милом государстве 22-летних,Свободном от глупости возрастов старших,Отцов семейства(общественные пороки возрастов старших),Я, написавший столько песен,Что их хватит на мост до серебряного месяца…Нет! Нет! ВолшебницыДар есть у меня, сестры небоглазой.С ним я распутаю нить человечества,Не проигравшего глупоВещих эллинов грёз,Хотя мы летаем.Я ж негодую на то, что слова нет у меня,Чтобы воспеть мне изменившую избранницу сердца.Нет, в плену я у старцев злобных,Хотя я лишь кролик пугливый и дикий,А не король государства времен,Как называют меня люди:Шаг небольшой, только икИ упавшее о, кольцо золотое,Что катится по полу.
Где, как волосы девицыны,Плещут реки, там в Царицыне,Для неведомой судьбы, для неведомого боя,Нагибалися дубы нам ненужной тетивою.В пеший полк 93-ийЯ погиб, как гибнут дети.
Я задел нечаянно локтем:Просыпайся, веселия дочь!А мост царапал ногтемПехотинца, бежавшего прочь.Убийцы, под волнами всхлипывая,Лежали, как помосты липовые.Чесала гребнем смерть себя,Свои могучие власы,И мошки ненужных жизнейНапрасно хотели ее укусить.
Табун шагов, чугун слонов!Венков на бабра повесим сонно,Скачемте вместе, Самы и Самы,Много хоботных тел.Десять – ничто. Нас много, друзей единицы. ЗаставимГорлинок к пушкам снаряды носить.Движеньем гражданина мира первого – волкаПохитим коней с Чартомлыцкого блюда.Ученее волка, первого писаря русской земли,Прославим мертвые резцы и мертвенную драку.Шею сломим наречьям, точно гусятам,Нам наскучило их «га-га-га»!Наденем намордник вселенной,Чтоб не кусала нас, юношей.И пойдем около белых и узких борзых с хлыстами и тонкие.Лютики выкрасим кровью руки,Разбитой о бивни вселенной, о морду вселенной.И из Пушкина трупов кумирныхПушек наделаем сна.Вещие юноши уйдут – конец – от глупых старцев,Болезнь возраста. И оснуют мировое государствоГраждан одного возраста.
Одетый в плащ летучих рыб,Нахмурил лоб суровый бог рыб.Какой-то общий шум и шип,И, точно выстрел красный, погреб.За парусами красными огняЧернеют
люди и хлопочут.Могил видением казня,Прибой валов про смерть пророчит.И кто-то, чернильницей взоров недобрый,Упал, плетнем смерти подняв свои ребра,Упав, как башен и пушек устав.Вот палуба поднялась на дыбы,Уже не сдержана никем.Русалки! готовьте гробы!Готовьте из водорослей шлем,От земли печальной вымыв,И покройте поцелуями этот бледный желтый воск кости.А на небе, там, где тучи, человеческие плоскостиСтаи режут синих дымов.Люди, где вы? Вы не вышлиИз белой праотцев могилы,И только смерть, храпя на дышле,Дрожит и выбилась из силы.Она устала, пожалейтеЕе за голос «куд-кудах»!Как тяжело и трудно ей идти,Ногами вязнет в черепах.Кто волит, чтоб чугунный ободНе переехал взоров ласточки,Над тем качнулся зверский хоботИ вдруг ударил с силой вас тоски.И бьет тяжелою колодоюОн оглупевшего зверка,И масти красною свободоюНаполнят чашу, пусть горька.
ЛасокГруди среди травы.Вы вся – дыханье знойных засух.Под деревом стояли вы,А косыЖмут жгут жестоких жалоб в желоб.И вы голубыми часамиЗакутаны медной косой.Жмут, жгут их медные струи.А взор твой – это хата,Где жмут веретеноДве мачехи и пряхи.Я выпил вас полным стаканом,Когда голубыми часамиСмотрели в железную даль.А сосны ударили в щитСвоей зажурчавшей хвои,Зажмуривши взоры старух.И теперьЖмут, жгут меня медные косы.
Пою,Что палки бросает Перун,Паря, точно палка себя,Из точки пустоты,Как палка пустоты,Пышет пальбою тех пуль,Что пламенем стали полыхПалок пения пороха.Пения пыли и пены,Пазы пузырей у певучего словаИ в песне пещеры,И почки, и печени,Как палки, как полые палки,Что волят пустынных полей,Слова растянули молвы.И ты, что пустынною пеной пылишь,Пузырный Перун! Пастух пустоты,Пестуешь ты пламенный порох.Я тоже поюПружинной пяткою пенистых пений,На пальцах из песен.Пламенем в пение понесся, прямое, прямое,Прямое, как палка пещер пустоты,Пернатый пустыми полями, палимый, пылимыйЯ из точки пустой и палимой.Пением полых пламён,Пением поля пузырься, пламенно полый ПерунНо песня пещер, но песни пустот,Пений пещеры,Пений пещеры,Что пулями пяткиПесней палят, как пламени полых пещер,На пальцах пера пустотыИ палкой пылают, как почки.Прыгают, пляшутПод пение первой пещеры.Пастух пустоты,Пестуй, пылая, печени полых полей.Первый и первый и первый Перун!Пещерный Перун! Перун пещерный!Пением первый первых пещер,Первою палкой париПо пушистой поре,Пернатым порогамПляшущей пены.Палицей полого пенияПорохи пламенем пой!Первые пороха пеныПастью пушистою пей!Печени пылом,Первою птицею пламени,Полой порою порхая,Парусы перьями порешь,Порешь и пашешь перо.Парнем на пляске пещер,Пары пылая паров,Пламенный порох! Пламенный парень,Паси пылкую почку в пустую пещеру.Падает палкаВ песни пещер!Песенный парень парусом пламени,Палками пал,Пан пашни полей,Пухом пушистымПиров пустоты,Пиром пения птах.Первый пареньПоры пещерных полей,Стань правдой поючих пещер!Парусом песен,Пламенной палкой питаяПасть пустоты,Пир паха и паза,Пирующий пламенем,Праведный парень,Пылкий Перун!
Сегодня строгою боярыней Бориса ГодуноваЯвились вы, как лебедь в озере;Я не ожидал от вас иногоИ не сумел прочесть письмо зари.А помните? Туземною богинейСмотрели вы умно и горячо,И косы падали вечерней голубинейНа ваше смуглое плечо.Ведь это вы скрывались в нивеИграть русалкою на гуслях кос.Ведь это вы, чтоб сделаться красивей,Блестели медом – радость ос.Их бусы золотыеОдели ожерельемЛицо, глаза и волос.Укусов запятыеУчили препинанью голос,Не зная ссор с весельем.Здесь Божия Мать, ступая по колосьям,Шагала по нивам ночным.Здесь думою медленный рос яИ становился иным.Здесь не было «да»,Но не будет и «но».Что было – забыли, что будет – не знаем.Здесь Божия Матерь мыла рядно,И голубь садится на темя за чаем.