Том 2. Невинный. Сон весеннего утра. Сон осеннего вечера. Мертвый город. Джоконда. Новеллы
Шрифт:
Безумная в нерешительности останавливается под аркой. В одной руке, которую она держит опущенной, у нее сломанная ветка. Сквозь маску из листьев улыбаются ее глаза и блестят зубы. Вирджинио стоит неподвижно, не спуская с нее глаз, словно очарованный. Беатриче хочет двинуться ей навстречу.
Беатриче.Изабелла!
Безумная.Я не Изабелла… Листья считают меня своей… Они уже не боятся меня больше… Мы ждали вас в лесу. Мы думали, что вы пройдете мимо нас, друг возле друга, разговаривая о вашем счастье. И мы, находясь под вашими ногами, над вашими головами, решили встретить вас с необыкновенной нежностью… Зачем вы обманули нас? Может быть, мы уже
Вирджинио и Беатриче смотрят друг на друга. Безумная делает еще шаг по направлению к ним. В глубине у калитки показывается Симонетта и хочет войти в сад. Панфило , следивший за ней из-за кустов, идет ей навстречу. Некоторое время они стоят там, у входа, и затем удаляются, исчезая в лесу.
За зеленое платье Изабелла обещала Беатриче золотой сон. И у окна ей действительно приснился сон, когда Панфило пел о венке. И во сне вместе с весной приехал к ней в этот сад ее жених. Проснувшись, Изабелла сама шла к ней сказать об этом. Но Беатриче, проплакавшая всю ночь у перил, сама, может быть, еще издали увидела жениха, которого ждала ее душа, и на крыльях своей души устремилась ему навстречу. Бедная голубка! Бедная голубка!..
Она подходит к сестре и своей обмотанной травой рукой нежно касается ее волос на висках.
Беатриче (угнетенная волнением).Ах, Изабелла, что ты говоришь?!
Безумная (к гостю).Посмотрите на нее, синьор, — как она чиста! Среди страданий нашего дома она одна прозрачна и кристальна как горная струя. Вы можете доверить ей самое ценное сокровище — и оно навсегда останется кристально чистым! Во всей стране нет источника, который был бы более прозрачен и в котором было бы приятнее освежить уста и руки. Это — драгоценность, никогда не тускнеющая и постоянная как горный ключ. Я вверяю ее вам. Она не должна больше плакать. С каждой слезой ее теряется жизненный сон нераспустившихся еще бутонов, которые могли бы распуститься в пышные цветы и принести счастье!.. Она не должна больше плакать!.. Я не должна больше видеть ее склоненной на перила и прислушивающейся к звону колоколов по вечерам, когда долина тонет в синеватой дымке и делается влажной как ее слезы… Вы далеко увезете ее, синьор? Очень далеко отсюда?
Беатриче (мучительно, умоляюще).Изабелла, Изабелла! Не говори больше так! Ты не знаешь, ты не знаешь…
Безумная.Ах, не жалей Изабеллы, не печалься тем, что она остается одна! У нее есть платье, которое ты подарила ей. И в этом платье там, внизу ее полюбит какое-нибудь нежное, юное существо как ты, Беатриче. Прощай!..
Она останавливается, вспомнив о венке, который держит в опущенной левой руке. Она прерывает свою речь и поднимает венок кверху.
Видишь? Когда я грезила о тебе у окна, Панфило пел о венке… Ты знаешь эту песню?
Очаровательный веночек…Ты знаешь? Возьми этот венок, я сплела его для тебя из сломанной ветки. Ах, нельзя сплести венка, не поломав ветки! Ты видишь? Рана еще свежая.
Она указывает на куст, где раньше пряталась, желая слиться с зеленью. Надевает венок на склоненную голову Беатриче. Удаляется бесшумными, легкими шагами, словно в башмаках из моха. Кажется, что ее зеленая фигура вновь погружается в тайну леса, куда она опять направляется. Голос ее звучит тише.
Прощай! Прощай!.. Я больше не Изабелла. Вы пройдете потом лесом? Мы вас ждем, ждем…
Беатриче с отчаянием глядит на Вирджинио. Снимает венок и роняет его. Потом бросается вслед за Безумной, чтобы удержать ее.
Беатриче.Изабелла. Послушай, подожди! Ты не знаешь, ты не знаешь! Ты не то говоришь… постой, поди сюда…
Хватает Безумную за руку и тянет ее к Вирджинио, который стоит, словно окаменелый.
Ты не узнаешь его? Посмотри на него, посмотри на него хорошенько! Разве ты не узнаешь его, не помнишь? Разве не можешь вспомнить?.. Вглядись хорошенько!..
Резким движением Безумная срывает с лица маску из листьев, приближается к молодому человеку и испытующе смотрит на него широко раскрытыми глазами.
Не узнаешь? Вирджинио… Вирджинио… брат…
Безумная вздрагивает. Вдруг обеими обмотанными травою руками схватывает голову молодого человека. Вирджинио, смертельно бледный, закрывает глаза и откидывает назад голову, как бы умирая. Она пристально смотрит на него и с криком ужаса отскакивает от него, чувствуя, как в ее руках голова его тяжелеет.
Безумная.Ах, он умирает… он тоже умирает!..
Беатриче.Нет, нет!.. Ты его не видишь, не видишь?..
Безумная.В моих руках я уже чувствовала однажды тяжесть смерти…
Беатриче.Нет, нет!.. Посмотри на него! Не видишь? Он здесь, перед тобою… Ты не видишь его?
Безумная (ослепленная ужасом).Кто? Кто? Джульяно? Кто здесь, передо мною?
Беатриче.Брат… Вирджинио… Ты не узнаешь его? Вот он, здесь! Посмотри на него! Посмотри хорошенько!
Безумная.Брат? Зачем приехал брат? Зачем он приехал?
Она снова с выражением ужаса пристально смотрит на юношу. Она отступает назад, срывает с рук траву, смотрит на свои обнаженные руки и ощупывает тело, словно опять видит себя в крови. Ее охватывает безумие.
Зачем он приехал? Чтобы опять взять его у меня? Отнести его к его матери? Да, да… к матери… На нем нет крови, ни капли крови! Вся кровь на мне… я вся залита кровью… Смотрите, смотрите… мои руки, мои плечи, моя грудь, мои волосы… Я захлебываюсь в его крови! Ах, только бы она не проклинала меня; передайте ей все, что я сделала для ее умирающего сына… Я не бросила его… Она не должна проклинать меня за то, что смертельный удар не достиг до меня и не пронзил и моего сердца! В течение одного часа я умирала тысячи раз. Все мое тело, это — одна громаднейшая рана. У меня самой, в моих венах не осталось ни капли крови… Я не живая… Скажите ей, что я больше не живая… Я чувствовала, как в мое тело проникла его смерть и как всю меня наполнил холод могилы; я чувствовала, как кости мои гнулись под тяжестью его тела… Это тоже смерть, тоже смерть! Скажите ей, что он не страдал в час смерти… Скажите ей, он заснул блаженным сном в моих объятьях!.. Ах, скажите ей, что я сумела дать ему безмерное блаженство, когда забывают обо всем в мире! Упоенный счастьем, он закрыл свои глаза на моей груди, чтобы никогда больше не раскрывать их!.. А я, я снова открыла свои глаза, чтобы последний раз взглянуть на него… Из горла его лилась на меня пламенная и чистая кровь его сердца и тела и душила меня, и насквозь пропитала мои волосы… она заливала мою грудь, и вся я затонула в море крови… Ах, в жилах его было столько крови! И вся она вылилась на меня, на мое тело, на мою душу, вся до последней капли… Мне безумно хотелось кричать в отчаянии, но я стиснула зубы, я подавила крик, чтобы кто-нибудь не пришел и не отнял бы его, не вырвал бы его из моих объятий, не положил бы его в гроб… Скажите, скажите матери, как я поступила, и пусть она не проклинает меня… И скажите ей: я радовалась, когда мне казалось, что я могу быть задушенной его горячей кровью, еще трепещущей, еще живой!.. Но потом… потом… Что значит трепет смерти в сравнении с первой дрожью, пронизавшей все мои кости, когда я почувствовала, что тело, которое я сжимала в объятиях, стало терять теплоту?.. Я все еще сжимала его, прижимала его к своей груди и чувствовала, как оно постепенно холодело, коченело, превращалось в труп, становилось ненужною вещью, куском льда… Он теперь ушел от нас навсегда, и ничто, ничто уже не вернет его к жизни, никогда, никогда…
Колени ее судорожно дрожат, и она падает на пол. Беатриче, которая закрыла свое лицо руками, услышав шум падения, бросается к сестре, поддерживает ее и хочет поднять. Теодата, которая еще до этого появилась на пороге и тихо плакала, также бросается к ней и поддерживает ее.
Безумная умоляюще протягивает руки к Вирджинио, который от страха и волнения не в силах ни двигаться, ни говорить.
Ах, скажите ей, скажите ей это… Чтобы она меня не проклинала! Отнесите и меня в могилу, похороните вместе с ним… я больше не живая!.. Вы не можете похоронить его, если не похороните меня вместе с ним, потому что на мне вся кровь его, все то, что составляло его жизнь…