Том 2. Поэзоантракт

III

Вечер мягко вздохнул и приветливо Убаюкивал лес засыпающий; Ветерок обнимался кокетливо С липой, днями былыми мечтающей. Снег кружился воздушными грезами, Как они, рассыпаяся в воздухе, Или плакал, растаявший слезами, Как о силах, накопленных в роздыхе. Сколько грусти в момент усыпления В зимний вечер в деревьях мертвеющих — Словно тысячи душ в угнетении Здесь собрались, о рае жалеющих! Ветерок напевает мелодии, От которых душа разрывается. Это — песенки смерти пародии; Кто-то с кем-то надолго прощается…

IV

Заблестит солнце яркое, вешнее, Разукрасятся ветви одеждою, И пробудится — силой нездешнею — Вновь природа горячей надеждою. Забурлят воды радостным говором, Пробужденные царственным голосом; Разогретые солнечным поваром, Вновь поля разукрасятся колосом. Птица станет слетаться за птицею Из-за синего моря свободного… Как отрадно весною-царицею Грезить в царстве Мороза холодного!

V

Так и мы, как природа уснувшая В пору зимнюю — в смерти мгновение: Нас не манит земное минувшее И бодрит светлый луч возрождения. О, не плачьте, друзья безутешные: Мы ведь живы душою бессмертною — Нашей мыслью последней безгрешною, Наших близких молитвой усердною.

1907

II. Это было так недавно…

Notturno

Это было в самом деле, Или только показалось? Над рекой мы ночь сидели, Но ни слова не сказалось. Где — не помню, как — загадка, Повстречались мы любовно… Сонно фыркала лошадка, Отведенная за бревна. Кто-то пел под арфы гутор. Кто-то что-то мне ответил… Спал в бреду вишневый хутор, Как слиянье наше, светел. Думал я, сгибая прутик: «Точно радость, ты короток…» И на нас смотревший лютик Был, как чувства наши, кроток. И хотелось, и желалось Без конца истомы в теле… Это только мне казалось, Или было в самом деле?

1911

Лилии души

А. На-ой

Лилии, лилии чистые,

Звезды саронских полей…

М. Лохвицкая

В светозарной душе белых лилий посев Расцветет для услад урожая, И болотный туман испарится, осев, Только солнце дохнет, угрожая. В светозарной душе — белых лилий посев, И такая душа — всем чужая. Как расцвет золотист! как расцвет ее бел! Помнишь? — днем лепестки перелили Гаммой радуги звонкой, — но луч ослабел, И померкли мелодии лилий. А зарею опять тихий колокол бел, Сердце златно лучи распалили. Без боязни сбирай белоснежный посев, Тот сбирай, кто — исчадье порока. Пусть тебя не страшит окружающий зев: Эта жатва не знает упрека… Ты надменно пожнешь искупленья посев, Но души не поймешь — как пророка…

1909. Ноябрь

Мимоходом

Зое О.

Она заходит в год раза два… Совсем случайно… мимоходом… Ее движенья, ее слова — Как и давно, как прошлым годом. Все та же гордость, все тот же лед И равнодушье напускное; И то паденье, и то полет, Полувражда, полуродное… Но эти взгляды, — они не лгут… В них даже ненависть любовна… В них столько чувства, такой уют, Что, право, дышится не ровно. Но блещут ядом ее слова, Цинично мучающим ядом. Она заходит в год раза два… Так… мимоходом… бывши рядом…

1909. Сентябрь

Выйди в сад…

Выйди в сад… Как погода ясна! Как застенчиво август увял! Распустила коралл бузина, И янтарный боярышник — вял. Эта ягода — яблочко-гном… Как кудрявый кротекус красив. Скоро осень окутает сном Теплый садик, дождем оросив. А пока еще — зелень вокруг, И вверху безмятежная синь; И у клена причудливых рук — Много сходного с лапой гусынь. Как оливковы листики груш! Как призывно плоды их висят! Выйди в сад и чуть-чуть поразрушь, Это осень простит… Выйди в сад.

1909. Август

Мыза Ивановка

Катюлинька

Гули-гулинька, гуля-гулинька, С белым крылышком голубок… Это ты, мой друг, ты, Катюлинька. Ты, Катюлинька, мой дружок? Осень дымчата. Лес и хижина. День склоняется. Ночь близка. Ты обижена… Ты унижена… Ты любима мной, — как тоска… Двери скрипнули. Бьется крылышко, — То колышется твой платок… Где ты, молодость?… где ты, силушка?… Где Катюлинька — мой дружок?

1909

Вдохновение

Я пробегаю мокрой рожью. Ищу во ржи огнистый мяч… И слышу-вижу: к Запорожью Течет Олонецкий Кивач. И Лена ластится к Дунаю, Войдя в Байкал, громя Алтай… О, ты поймешь — я это знаю, Но берегись, — не разболтай… Спадает с неба Сакраменто, Земля — сплошная бирюза… Привет тебе, мираж момента — Молниеносная гроза!

1910. Март

В самуме

Меня качал двухгорбно Верблюд, корабль пустынь, Мне было скорбно-скорбно, Цвела в душе полынь. Вдали пестрел оазис, Бездумен был сам ум, Вдруг небеса порвались, И взвихрился самум. Свистело что-то где-то, Кружился кто-то там; И кем-то я раздета, И кто-то льнет к устам… Чарует черный голос, — Слабею от борьбы… Сдаюсь… Но я боролась, Цепляясь за горбы. Молиться? — нет святыни… Я гибну… я в тоске… Верблюд, корабль пустыни, Топи меня в песке!

1911

Резедовый букет

Испуганно внемля далекой ракете, Когда задремали в истоме сады, Купая лицо в резедовом букете, Она понимала мирок резеды. «О, как бархатисты, как томно-кудрявы, — Она обращалась чуть слышно к цветам: — Я верю: вы чутки, и люди неправы, Когда вас срывают, — ведь больно же вам… Я в вазу поставлю вас, цветики, в вазу С такою холодной прозрачной водой…» Цветы эту ласку восприняли сразу И к ней потянулись душистой мечтой. Они благодарны, цветковые души, — Она это знала… Но выпал букет, И, все их измяв крошкой-туфелькой в плюше, Она разрыдалась, упав на паркет…