В море царевич купает коня;Слышит: «Царевич! взгляни на меня!»Фыркает конь и ушами прядет,Брызжет и плещет и дале плывет.Слышит царевич: «Я царская дочь!Хочешь провесть ты с царевною ночь?»Вот показалась рука из воды,Ловит за кисти шелковой узды.Вышла младая потом голова;В косу вплелася морская трава.Синие очи любовью горят;Брызги на шее как жемчуг дрожат.Мыслит царевич: «Добро же! постой!»За косу ловко схватил он рукой.Держит, рука боевая сильна:Плачет и молит и бьется она.К берегу витязь отважно плывет;Выплыл; товарищей громко зовет.«Эй вы! сходитесь, лихие друзья!Гляньте, как бьется добыча моя…Что ж вы стоите смущенной толпой?Али красы не видали такой?»Вот оглянулся царевич назад:Ахнул! померк торжествующий взгляд.Видит, лежит на песке золотомЧудо морское с зеленым хвостом;Хвост чешуею змеиной покрыт,Весь замирая, свиваясь дрожит;Пена струями сбегает с чела,Очи одела смертельная мгла.Бледные руки хватают песок;Шепчут уста непонятный упрек…Едет царевич задумчиво прочь.Будет он помнить про царскую дочь!
С тех пор как вечный судияМне дал всеведенье пророка,В очах людей читаю яСтраницы злобы и порока.Провозглашать я стал любвиИ правды чистые ученья:В меня все ближние моиБросали бешено каменья.Посыпал пеплом я главу,Из городов бежал я нищий,И вот в пустыне я живу,Как птицы, даром божьей пищи;Завет предвечного храня,Мне тварь покорна там земная;И звезды слушают меня,Лучами радостно играя.Когда же через шумный градЯ пробираюсь торопливо,То старцы детям говорятС улыбкою самолюбивой:«Смотрите: вот пример для вас!Он горд был, не ужился с нами.Глупец, хотел уверить нас,Что бог гласит его устами!Смотрите ж, дети, на него:Как он угрюм и худ и бледен!Смотрите, как он наг и беден,Как презирают все его!»
В теснине Кавказа я знаю скалу,Туда долететь лишь степному орлу,Но крест деревянный чернеет над ней,Гниет он и гнется от бурь и дождей.И много уж лет протекло без следовС тех пор, как он виден с далеких холмов.И каждая кверху подъята рука,Как будто он хочет схватить облака.О если б взойти удалось мне туда,Как я бы молился и плакал тогда;И после я сбросил бы цепь бытияИ с бурею братом назвался бы я!
Много звезд у летней ночи,Отчего же только две у вас,Очи юга! черны очи!Нашей встречи был недобрый час.Кто ни спросит, звезды ночиЛишь о райском счастье говорят;В ваших звездах, черны очи,Я нашел для сердца рай и ад.Очи юга, черны очи,В вас любви прочел я приговор,Звезды дня и звезды ночиДля меня вы стали с этих пор!
Когда
твой друг с пророческой тоскоюТебе вверял толпу своих забот,Не знала ты невинною душою,Что смерть его позорная зовет,Что голова, любимая тобою,С твоей груди на плаху перейдет;Он был рожден для мирных вдохновений,Для славы, для надежд; — но меж людейОн не годился; и враждебный генийЕго душе не наложил цепей;И не слыхал творец его молений,И он погиб во цвете лучших дней;И близок час… и жизнь его потонетВ забвенье, без следа, как звук пустой;Никто слезы прощальной не уронит,Чтоб смыть упрек, оправданный толпой,И лишь волна полночная простонетНад сердцем, где хранился образ твой!
Кларису юноша любил, Давно тому назад.Он сердце девы получил: А сердце — лучший клад.Уж громкий колокол гудёт,И в церкве поп с венцами ждет.И вдруг раздался крик войны, Подъяты знамена:Спешат отечества сыны — И ноги в стремена!Идет Калмар, томим тоской,Проститься с девой молодой.«Клянись, что вечно, — молвил он, — Мне не изменишь ты! —Пускай холодной смерти сон, О, дева красоты,Нас осеняет под землей,Коль не венцы любви святой!»Клариса клятву говорит, Дрожит слеза в очах,Разлуки поцелуй горит На розовых устах:«Вот поцелуй последний мой —С тобою в храм и в гроб с тобой!»— Итак, прости! жалей меня: Печален мой удел! —Калмар садится на коня, И вихрем полетел…Дни мчатся… снег в полях лежит…Всё дева плачет да грустит…Вот и весна явилась вновь, И в солнце прежний жар.Проходит женская любовь, , забыт Калмар!И должен получить другойЕе красу с ее рукой.С невестой под руку жених Пирует за столом,Гостей обходит и родных Стакан, шипя вином.Пир брачный весело шумит;Лишь молча гость один сидит.На нем шелом избит в боях, Под хладной сталью лик,И плаш, изорван на плечах, И ржавый меч велик.Сидит он прям и недвижим,И речь начать боятся с ним…«Что гость любезный наш не пьет, — Клариса вдруг к нему, —И что он нить не перервет Молчанью своему?Кто он? откуда в нашу дверь?Могу ли я узнать теперь?»Не стон, не вздох он испустил — Какой-то странный звукНевольным страхом поразил Мою невесту вдруг.Все гости: ах! — открыл пришлецЛицо свое: то был мертвец.Трепещут все, спасенья нет, Жених забыл свой меч.«Ты помнишь ли, — сказал скелет, — Свою прощальну речь:Калмар забыт не будет мной;С тобою в храм и в гроб с тобой!Калмар твой пал на битве — там, В отчаянной борьбе.Венец, девица, в гробе нам: Я верен был тебе!..»Он обхватил ее рукой,И оба скрылись под землей.В том доме каждый круглый год Две тени, говорят,(Когда меж звезд луна бредет, И все живые спят)Являются, как легкий дым,Бродя по комнатам пустым!..
Non, si j'en crois mon esp'eranceJ'attends un meilleur avenir.Je serai malgr'e la distancePr`es de vous par le souvenir.Errant sur un autre rivage,De loin je vous suivrai,Et sur vous si grondait l'orage,Rappelez-moi, je reviendrai. [12]
Нет, веря в этом моей надежде,я жду лучшего будущего.Преодолев расстояние,я буду около вас силой воспоминания.— Блуждая на другом берегу,я издали буду следовать за вами;и если над вами разразится гроза,позовите меня, — и я вернусь.
(Франц.). — Ред.
Дай бог, чтоб ты не соблазнялсяПриманкой сладкой бытия,Чтоб дух твой в небо не умчался,Чтоб не иссякла плоть твоя;Пусть покровительство судьбиныПовсюду будет над тобой,Чтоб ум твой не вскружили виныИ взор красавицы младой;Ланиты и вино нередкоФальшивой краскою блестят;Вино поддельное, кокетка,Для головы и сердца — яд!