Том 2. Стихотворения 1850-1873

Поминки *

(Из Шиллера)

Пала царственная Троя, Сокрушен Приамов град, И ахеяне, устроя Свой на родину возврат, На судах своих сидели, Вдоль эгейских берегов, И пэан^* хвалебный пели, Громко славя всех богов…    Раздавайся, глас победный!    Вы к брегам родной земли    Окрыляйтесь, корабли,    В путь возвратный, в путь безбедный! И сидели, в длинном строе, Грустно-бледная семья^* — Жены, девы падшей Трои, Голося и слезы лья, В горе общем и великом Плача о себе самих, И с победным, буйным кликом Дико вопль сливался их…    «Ждет нас горькая неволя    Там, вдали, в стране чужой.    Ты прости, наш край родной!    Как завидна мертвых доля!» И предстал перед святыней — Приноситель жертв, Калхас^*, Градозиждущей Афине^*, Градорушащей молясь, Посейдона силе грозной, Опоясавшего мир, И тебе, эгидоносный Зевс, сгущающий эфир!    Опрокинут, уничтожен    Град великий Илион!    Долгий, долгий спор решен, —    Суд бессмертных непреложен. Грозных полчищ воевода, Агамемнон, царь царей, Обозрел толпы народа, Уцелевшие от прей. И великою тоскою Дух владыки был объят Много их пришло под Трою, Мало их пойдет назад.    Так возвысьте ж глас хвалебный!    Пой и радуйся стократ,    У кого златой возврат    Не похитил рок враждебный! Но не всем сужден от бога Мирный, радостный возврат: У домашнего порога Многих Керы^* сторожат… Жив и цел вернулся с бою — Гибнет в храмине своей!..^* — Рек, Афиной всеблагою Вдохновенный Одиссей…    Тот лишь дом и тверд и прочен,    Где семейный свят устав:    Легковерен женский нрав,    И изменчив, и порочен. И супругой возвращенной Снова счастливый Атрид^*, Красотой ее священной Страстный взор свой веселит. Злое злой конец приемлет! За нечестьем казнь следит — В небе суд богов не дремлет! Право царствует Кронид^*…    Злой конец началу злому!    Право правящий Кронид    Вероломцу страшно мстит —    И семье его и дому. Хорошо любимцам счастья, — Рек Аякса брат меньшой^*, — Олимпийцев самовластье Величать своей хвалой!.. Неподвластно высшей силе Счастье в прихотях своих: Друг Патрокл^* давно в могиле, А Терсит^* еще в живых!..    Счастье жеребия сеет    Своевольною рукой.    Веселись и песни пой    Тот, кого светило греет! Будь утешен, брат любимый! Память вечная тебе!.. Ты — оплот несокрушимый Чад ахейских в их борьбе!.. В день ужасный, в день кровавый Ты один за всех стоял! Но не сильный, а лукавый Мзду великую стяжал…^*    Не врага рукой победной —    От руки ты пал своей…    Ах, и лучших из людей    Часто губит гнев зловредный! И твоей теперь державной Тени, доблестный Пелид^*, Сын твой, Пирр^*, воитель славный, Возлияние творит… «Как тебя, о мой родитель, Никого, — он возгласил, — Зевс, великий промыслитель, На земле не возносил!»    На земле, где все изменно,    Выше славы блага нет.    Нашу персть — земля возьмет,    Имя славное — нетленно. Хоть о падших, побежденных И молчит победный клик, Но и в родах отдаленных, Гектор, будешь ты велик!.. Вечной памяти достоин, — Сын Тидеев^* провещал, — Кто как честный, храбрый воин, Край отцов спасая, пал…    Честь тому, кто, не робея,    Жизнь за братий положил!    Победитель — победил,    Слава падшего святее! Старец Нестор^* днесь, маститый Брашник, кубок взяв, встает И сосуд, плющом обвитый, Он Гекубе^* подает: «Выпей, мать, струи целебной И забудь весь свой урон! Силен Вакха сок волшебный, Дивно нас врачует он…»    Мать, вкуси струи целебной    И забудь судеб закон.    Дивно нас врачует он,    Бога Вакха дар волшебный. И Ниобы^* древней сила Горем злым удручена, Соку дивного вкусила — И утешилась она. Лишь сверкнет в застольной чаше Благодатное вино, В Лету^* рухнет горе наше И пойдет, как ключ, на дно.    Да, пока играет в чаше    Всемогущее вино,    Горе в Лету снесено,    В Лете тонет горе наше! И воздвиглась на прощанье Провозвестница жена^*, И исполнилась вещанья Вдохновенного она; И пожарище родное Обозрев в последний раз: «Дым, пар дымный, все земное, Вечность, боги, лишь у вас!    Как уходят клубы дыма,    Так уходят наши дни!    Боги, вечны вы одни, —    Все земное идет мимо!»

"Смотри, как на речном просторе…"

Смотри, как на речном просторе^*, По склону вновь оживших вод, Во всеобъемлющее море За льдиной льдина вслед плывет. На солнце ль радужно блистая, Иль ночью в поздней темноте, Но все, неизбежимо тая, Они плывут к одной мете^*. Все вместе — малые, большие, Утратив прежний образ свой, Все — безразличны, как стихия, — Сольются с бездной роковой!.. О, нашей мысли обольщенье, Ты, человеческое Я, Не таково ль твое значенье, Не такова ль судьба твоя?

"О, как убийственно мы любим…"

О, как убийственно мы любим^*, Как в буйной слепоте страстей Мы то всего вернее губим, Что сердцу нашему милей! Давно ль, гордясь своей победой, Ты говорил: она моя… Год не прошел — спроси и сведай, Что уцелело от нея? Куда ланит девались розы, Улыбка уст и блеск очей? Все опалили, выжгли слезы Горючей влагою своей. Ты помнишь ли, при нашей встрече, При первой встрече роковой, Ее волшебный взор, и речи, И смех младенчески-живой? И что ж теперь? И где все это? И долговечен ли был сон? Увы, как северное лето, Был мимолетным гостем он! Судьбы ужасным приговором Твоя любовь для ней была, И незаслуженным позором На жизнь ее она легла! Жизнь отреченья, жизнь страданья! В ее душевной глубине Ей оставались вспоминанья… Но изменили и оне. И на земле ей дико стало, Очарование ушло… Толпа, нахлынув, в грязь втоптала То, что в душе ее цвело. И что ж от долгого мученья, Как пепл, сберечь ей удалось? Боль, злую боль ожесточенья, Боль без отрады и без слез! О, как убийственно мы любим! Как в буйной слепоте страстей Мы то всего вернее губим, Что сердцу нашему милей!..

"Не знаю я, коснется ль благодать…"

Не знаю я, коснется ль благодать^* Моей души болезненно-греховной, Удастся ль ей воскреснуть и восстать,    Пройдет ли обморок духовный?    Но если бы душа могла Здесь, на земле, найти успокоенье,    Мне благодатью ты б была — Ты, ты, мое земное провиденье!..

Первый лист *

Лист зеленеет молодой — Смотри, как листьем молодым Стоят обвеяны березы Воздушной зеленью сквозной, Полупрозрачною, как дым… Давно им грезилось весной, Весной и летом золотым, — И вот живые эти грезы, Под первым небом голубым, Пробились вдруг на свет дневной… О, первых листьев красота, Омытых в солнечных лучах, С новорожденною их тенью! И слышно нам по их движенью, Что в этих тысячах и тьмах Не встретишь мертвого листа!..

"Не раз ты слышала признанье…"

Не раз ты слышала признанье^*: «Не стою я любви твоей». Пускай мое она созданье — Но как я беден перед ней… Перед любовию твоею Мне больно вспомнить о себе — Стою, молчу, благоговею И поклоняюся тебе… Когда, порой, так умиленно, С такою верой и мольбой Невольно клонишь ты колено Пред колыбелью дорогой, Где спит она — твое рожденье — Твой безымянный херувим, — Пойми ж и ты моё смиренье Пред сердцем любящим твоим.

Наш век *

Не плоть, а дух растлился в наши дни, И человек отчаянно тоскует… Он к свету рвется из ночной тени И, свет обретши, ропщет и бунтует. Безверием палим и иссушен, Невыносимое он днесь выносит… И сознает свою погибель он, И жаждет веры — но о ней не просит… Не скажет ввек, с молитвой и слезой, Как ни скорбит перед замкнутой дверью: «Впусти меня! — Я верю, Боже мой!^* Приди на помощь моему неверью!..»^*

Волна и дума *

Дума за думой, волна за волной — Два проявленья стихии одной: В сердце ли тесном, в безбрежном ли море — Здесь — в заключении, там — на просторе, Тот же все вечный прибой и отбой — Тот же все призрак тревожно-пустой.

"О, не тревожь меня укорой справедливой!.."

О, не тревожь меня укорой справедливой!^* Поверь, из нас из двух завидней часть твоя: Ты любишь искренно и пламенно, а я — Я на тебя гляжу с досадою ревнивой. И, жалкий чародей, перед волшебным миром, Мной созданным самим, без веры я стою — И самого себя, краснея, сознаю Живой души твоей безжизненным кумиром.

"Не остывшая от зною…"

Не остывшая от зною^*, Ночь июльская блистала… И над тусклою землею Небо, полное грозою, Все в зарницах трепетало… Словно тяжкие ресницы Подымались над землею… И сквозь беглые зарницы Чьи-то грозные зеницы Загоралися порою…

"В разлуке есть высокое значенье…"

В разлуке есть высокое значенье^*: Как ни люби — хоть день один, хоть век… Любовь есть сон, а сон — одно мгновенье,        И рано ль, поздно ль пробужденье — А должен наконец проснуться человек…

"Ты знаешь край, где мирт и лавр растет…"

(Из Гёте)

Kennst du das Land?.. [1]

Ты знаешь край, где мирт и лавр растет ^* , Глубок и чист лазурный неба свод, Цветет лимон, и апельсин златой Как жар горит под зеленью густой?..    Ты был ли там? Туда, туда с тобой    Хотела б я укрыться, милый мой… Ты знаешь высь с стезей по крутизнам, Лошак бредет в тумане по снегам, В ущельях гор отродье змей живет, Гремит обвал и водопад ревет?..    Ты был ли там? Туда, туда с тобой    Лежит наш путь — уйдем, властитель мой. Ты знаешь дом на мраморных столпах? Сияет зал и купол весь в лучах; Глядят кумиры, молча и грустя: «Что, что с тобою, бедное дитя?..»    Ты был ли там? Туда, туда с тобой    Уйдем скорей, уйдем, родитель мой.

1

Ты знаешь край?.. (нем.).

"День вечереет, ночь близка…"

День вечереет, ночь близка^*, Длинней с горы ложится тень, На небе гаснут облака, Уж поздно. Вечереет день. Но мне не страшен мрак ночной, Не жаль скудеющего дня, — Лишь ты, волшебный призрак мой, Лишь ты не покидай меня!.. Крылом своим меня одень, Волненья сердца утиши, И благодатна будет тень Для очарованной души. Кто ты? Откуда? Как решить: Небесный ты или земной? Воздушный житель, может быть, — Но с страстной женскою душой!