Том 2. Стихотворения 1917-1922

1919, 1921-1922

«Это было в месяц Ай…» *

Это было в месяц Ай, Это было в месяц Ай! Слушай, мальчик, не зевай! Это было иногда, Май да-да, май да-да. Лился с неба первый май, Девы нежные года Заклинаю и зову. Что же в месяце Ау?

1919, 1921

Кормление голубя *

Вы пили теплое дыхание голубки И, вся смеясь, вы наглецом его назвали. А он, вложив горбатый клюв в накрашенные губки И трепеща крылом, считал вас голубем? Едва ли! И стая иволог летела, Как треугольник зорь, на тело, Скрывая сумраком бровей Зеркала утренних морей. Те низко падали, как пение царей. За их сияющей соломой, Как воздухом погоды золотой, Порою вздрагивал знакомый Холма на землю лёт крутой. И голубя малиновые лапки В ее прическе утопали, Он прилетел, осенне-зябкий, Он у товарищей в опале.

1919, 1922

«Собор грачей осенний…» *

Собор грачей осенний, Осенняя дума грачей. Плетня звено плетений, Сквозь ветер сон лучей. Бросают в воздух стоны Разумные уста. Речной воды затоны И снежный путь холста. Три девушки пытали: Чи парень я, чи нет? А голуби летали, Ведь им не много лет. И всюду меркнет тень, Ползет ко мне плетень. Нет!

1919, 1922

«В полевое пали вой…» *

В полевое пали вой, Вой пали полевые, Полевая, в поле вою, Полевую пою волю, Сердце полночи молю так, Грозных чудищ и малюток: О, пойми меня, лесную, Через лес ночей блесну я, Брошу косы в небеса я, Из листов сниму копытце И, могучая, босая, Побегу к реке купаться По полям к тополям.

1919, 1921

«Точит деревья и тихо течет…» *

Точит деревья и тихо течет В синих рябинах вода. Ветер бросает нечет и чёт, Тихо стоят невода. В воздухе мглистом испарина, Где-то не знают кручины, Темный и смуглый выросли парень, Рядом дивчина. И только шум ночной осоки, И только дрожь речного злака, И кто-то бледный и высокий Стоит, с дубровой одинаков.

1919, 1921

Лунный свет *

Син, сын сини, Сей сонные сени и силы На сёла и сад. Чураясь дня, чаруй Чарой голубого вина меня, Землежителя, точно волна Падающего одной ногой Вслед другой. Мои шаги, Шаги смертного – ряд волн. Я купаю смертные волосы Мои в голубой влаге твоего Тихого водопада, и вдруг восклицаю, Разрушаю чары: площадь, Описанная прямой, соединяющей Солнце и Землю в 317 дней, Равна площади прямоугольника, Одна сторона которого – полупоперечник Земли, а другая – путь, проходимый Светом в год. И во г в моем Разуме восходишь ты, священное Число 317, среди облаков Неверящих в него. Струна 1а Делает 424 колебания в секунду. Удар сердца – 80 раз в минуту, В 317 раз крупнее. Петрарка написал 317 сонетов В честь возлюбленной. По германскому закону 1912 года В флоте должно быть 317 судов. Поход Рожественского (Цусима) Был через 317 лет после Морского похода Медины – Сидонии в 1588 году, Англичане в 1588 году и Японцы в 1905 году. Германская империя в 1871 году основана через 317 x 6 после Римской империи В 31 году до Р. Христова. Женитьба Пушкина Была через 317 дней после Обручения.

1919

Ангелы *

1

Хладро гологолой божбы, Ста юнчиков синих семья, Ста юнчиков синих потоп. Потопом нездешней байбы И синие воздухом лбы, И неба сверкающий скоп Возникли сынами немья, И песнями ветреных стоп Воспели стороду земья. Тихес исчезающих имя, Святно пролетевшей виданы, Владро серебристых сиес. Но их, исчезающих в дым, Заснувших крылами своими, Лелебен лелеет божес, Он мнит сквозь летучие станы Гряды пролетевших нагес. То умчие шумчие маны, То ветер умолкших любес.

2

Тиебном вечерним полны Тела исчезающих воль. А далее – сумрачный тол. Он страж вероломной волны, На грани ниебной длины. Нетотного мира престол. Там море и горе и боль, И мешенства с смертию дол – Земля, где господствует моль. И роя воздушного роины, Нетучей страны ходуны, Нетотного берега бойско И соя идесного воины, И белого разума соины – Летит синеглазое войско Сквозь время великой койны И бьется упорно и свойско С той силой, что пала на ны.

3

И ветер суровою вавой Донесся от моря нетот С огласою старой виньбы. Он бьется с ночной зенницавой, Им славится мервое право. И пали, не зная мольбы, Просторцы нетучих летот, Нетучего моря рабы, Насельники первых пустот. Мервонцы, прекрасны и наги, Лежали крылатой гробницей Над морем, где плещется мемя, Лежали суровы и баги Над вольною верою влаги. Мольба неподвижной лобницы, Чтоб звонкое юношей вемя, Зарницей овивши цевницы, Воспело ниесное время.

4

Мервонцы! Мервонцы! вы пали! Лежите семьей на утесах. Тихес голубое веничие. Почили на веки печали, Червонцев блеснувшие дали, Зиес золотые струйничие, Деревьев поломанный посох, Ослады восстанья весничие, Как снег, крылопад на откосах. Младро голубое полета, Станица умерших нагес И буря серебряных крыл, Омлады умершей волота. В пустынных зенницах охота Щитом заслонить сребровеющий тыл. И грустная вера инее, О чем и кому, я забыл. Как строга могила можес!

5

Во имя веимого бога Зарницею жгучею лиц Несничие молнии дикой, Мы веем и плещем болого, Мечтоги у моря ничтога, Окутаны славой великой, – Закон у весничего сиц. И скрылось лицо молодика, Где вица вечерних девиц. Смотрели во сне небесничие Глазами ночей воложан На тихое неба веничие, Как неба и снега койничие, Темян озолотой струйничие, О славе и сладе грезничие Толпой голубой боложан, Задумчивой песни песничие Во имя добра слобожан.