Том 4. Драматические поэмы. Драмы. Сцены

Маркиза Дэзес

Ах, оставьте… вы всё про былое! Оставьте! Смотрите, я весела, воскликнуть готова «былое долой!» я. Смотрите лучше: вот жена, облеченная в солнце, и только его, Полулежа и полугреясь всей мощью тела своего, Поддерживая глубиной раздвинутого пальца Прекрасное полушарие груди (о взоры, богомольные скитальцы!), Чтобы рогатую сестру горячим утолить молоком, Козу с черными рожками и черным языком. Как сладок и, светом пронизанный, остер Миг побратимства двух сестер. Миг одной из их двух жажды Сделал мать дочерью, дочь матерью, родством играя дважды. Не сетуйте на мой нескладный образ, Но в этом больше смеха, сударь, а я по-прежнему к вам добра-с.

(Пожимает, смеясь, руку)

Пусть я с неловкостью дикарки Беру лишь те слова, что дешевы, но ярки.

Спутник

Царица, нет – богевна! Твоя беседа сегодня так напевна!

Маркиза Дэзес (смеясь)

Право! вот я не знала! Но вставайте скорее с колен. Я подарю вам на память мое покрывало. Но тише, тише, сядем, Мы всё это уладим.

Спутник

Я знаю, что «смерьте» – велел мне голос – Ваш золотой и долгий волос!

Маркиза Дэзес

Да. Тише, тише. Слышите, там смеются. Это Мейер. Сядьте сюда. Передайте мне веер, Где были вы вечор? Зачем так грустен ясный взор?

Рафаэль

Я слышал зов. Надеюсь видеть папу Пия и Анджело!

Распорядитель

Вино? Пришли!

Слуга (заикаясь)

Они изволили, то есть пришли.

Распорядитель

Ты мелешь, братец, чепуху!

Слуга

Нет, нет! Я как на духу!

Распорядитель

Но это явная ошибка! Быть может, вы не туда звонили! Или, в самом деле, Рафаэля имя шутник присвоил? Или?

Рафаэль (с легким поклоном)

Мне при рождении святыми отцами имя Рафаила некогда дано.

Распорядитель (к слуге)

О, олух! олух! Ду… Я говорил тебе: вино!

Рафаэль

Я вызвал здесь и переполох, и смуту, и беду… Я не думал… Я думал встретить Микель-Анджело.

Распорядитель

Ах, здесь посвежело!

(Пожимая руку Рафаэлю)

Ах, я не могу! Я не могу! Здесь путаница вышла. Во всём вините, пожалуйста, слугу. Я убегу (убегает).

Слуга

Ишь, куда повертывает Маковский дышло…

Кто-то

О, «Рафаэль» вино и Рафаэль живой! О прибаутка ведем! Ну, что же, ты ошибся: домой, в путь обратный едем.

Рафаэль и незнакомец уходят.

Рыжий поэт

Я мечте кричу: пари же, Предлагая чайку Шенье, (Казненному в тот страшный год в Париже), Когда глаза прочли: «чай, кушанье». Подымаясь по лестнице К прелестнице, Говорю: пусть теснится Звезда в реснице. О Тютчев туч! какой загадке, Плывешь один вверху, внемля? Какой таинственной погадка Тебе совы, моя земля?

Слуга

Одни поют, одни поют, И все снуют, и все снуют, Пока дают живой уют.

Зрители проходят и уходят. Маркиза Дэзес и Спутник в боковой горнице.

Маркиза Дэзес

То отрок плыл, смеясь черными глазами, И ветки черные усов сливались с звездными лозами. Я, звездный мир зная над собой, была права, И люди были мне, березке, как болотная трава. Неслышна ли ночь, незрима топь, Но что это? Переживаем ли мы вновь таинственный потоп? Почувствуй, как жизнь отсутствует, где-то ночуя, И как кто-то другой воскликнул: так хочу я! Люди стоят застыло, в разных ростах, и улыбаясь. Но почему улыбка с скромностью ученицы готова ответить: я из камня и голубая-с. Но почему так беспощадно и без надежды Упали с вдруг оснегизненных тел одежды! Сердце, которому были доступны все чувства длины, Вдруг стало ком безумной глины! Смеясь, урча и гогоча, Тварь восстает на богача. Под тенью незримой Пугача Они рабов зажгли мятеж. И кто их жертвы? Мы, те же люди, те ж! Синие и красно-зеленые куры Сходят со шляп и клюют изделье немчуры, Червонные заплаты зубов, Стоящих, как выходцы гробов. Вон, скаля зубы и перегоняя, скачет горностаев снежная чета, Покинув плечи, и ярко-сини кочета. Там колосится пышным снопом рожь, И люди толпы передают ей дрожь. Щегленок вьет гнездо в чьем-то изумленном рту, И всё перешло какую-то таинственную черту. Лапки ставя вместе, особо ль, Там скачет чей-то соболь. И козочки ступают осторожно по полу, Глазом блестя, оставив живопись, А сова, раньше мел, – над ними крыльями хлопала. О спутник мой, крепись! Щегленок – сын булавки! И всё приняло вид могильной лавки! Там в живой и синий лен Распались женщин кружева. И взгляд стыдливо просветлен Той, которая, внизу камень, взором жива. От каждой шеи, от каждой выи Вспорхнули тени. Зачем живые? Все стали камнями какого-то сада, И звери бродят скучные среди них – какая досада! В ее глазах и стыд и нега, И отсвет бледный от другого брега. Ей милостью оставлен легкий ток, Полузаслоняя вид нагот. Взор обращен к жестокому Судье. Там полубоязливо стонут: Бог, Там шепчут тихо: Гот, Там стонут кратко: Дье! Это налево. А направо люди со всем пылом отдались веселью, Не заметив сил страшных новоселья.

Спутник

Бежим! Бежим отсюда, о госпожа!

Маркиза Дэзес

Но что это? Ты весь дрожишь? Ты весь дрожа? Но спрашивать не буду. Куда же мы идем, мой «мой»?

Спутник

В божество, божество, спасающее глаз тьмой! Мои имения мне принесут земную мощь! В «вчера» мы будем знать улыбку тещ. Но нет! не скучно ли быть рабом покорным суток. Нет, этот путь, как глаз раба печальный, жуток! Убийца всех, я в сердце миру нож свой всуну! Божество. Стать божеством. Завидовать Перуну. Я новый смысл вонзаю в «смерьте». Повелевая облаками, кидать на землю белый гром… Законы природы, зубы вражды ощерьте! Либо несите камни для моих хором. Собою небо, зори полни я, Узнать, как из руки дрожит и рвется молния.

Маркиза Дэзес

Успокойся, безумец, успокойся!

Спутник

Сокройся, неутешная, сокройся! Твоя печаль и ты, но что ты рядом с роком значишь?

Маркиза Дэзес (закрыв лицо)

Но ты весь дрожишь? Ты плачешь?

Спутник

Так! Я плачу. Чертоги скрылись, волшебные с утра, Развеяли ветра. Над бездною стою. Голос не умолкший смерти. Не «ять» и «е», а «е» и «и»! Кого – себя? Себя для смерти Себя, взиравшего! о верьте, мне поверьте!

Маркиза Дэзес

Ты сумей, друг. Бежим, бежим! Разве не ужасен этот ножа молчания нажим К стеклу внимающего духа, Кого, как нетопыря, растянуто ухо. Слышишь, как умолкло странно всё вокруг и, в тишине внезапной нарастая, Бежим, – сейчас войдут к нам горностаи. И заструятся змейки узких тел. Но что это? Чей меч иль бич в ночи свистел? О бежим, бежим! Ты не можешь? Повсюду дышит новый зверь. Я не Дэзес. Я русская, я русская, поверь!