Том 4. Драматические поэмы. Драмы. Сцены

Мертвая пора. Борцы схватились, сейчас умрут в соединительной ткани, соединяйтесь! вместо разницы мозга и крови и кости.

Мировые истины падают, как боги. А тело строгими глазами, стеклянной черной птицей, летящей вкось, следило за поединком чахотки и здоровья в хриплых легких, похожих на меха кузнеца.

Раздувайте огонь! чужим грудям.

Винтик чахотки. Воин здоровья, шагай на лютый бой, не будь бабой!

Писатель. Что делать с этой пружиной смерти? Она остервенела! Ба! не дать ли ей службу? В моей вполне приличной зажигалке нет пружины и она не работает.

Сегодня я даже израсходовал целую коробку спичек, не по кошельку! Вставить чахотку вместо пружины зажигалки.

Кровяной шарик. Ну, что, как? идет дело?

Писатель(смеется). Есть. (Показывает зажигалку). Зажигается! И какое хорошее красное пламя! Краснее губной помады.

Из чахотки вышла хорошая пружинка для

За-жигал-ки!

Совет: Пру-жиньте пружинку чахотки для зажигалок!

Сцены

Комментарии *

В зале. Папа глубоко сидит в креслах, положив ногу на ногу. Вера перебирает цветы.

Папа. Вот это я понимаю! Это так! Это ты Софье Николаевне? не правда ли, голубушка?

Вера(упрямо). Не только ей, а и себе.

Папа. Но и ей?

Вера. И ей тоже.

Папа. Вот это мило. Она больная, и ты ей принесешь. Ты ведь сама понесешь?

Вера. Не знаю…

Папа. Сама?

Вера (жалующимся и тихим <голосом>). Как же я понесу?

Папа. Ну, голубушка моя, уж понеси. Неловко будет.

Вера. Если я не могу…

Папа. Ну уж, как же так – нельзя, голубушка.

Вера. А если я не могу?

Папа (вспыливая). Ах, Вера, Вера, – такой простой вопрос, и ты этого не хочешь сделать!

Вера(тихо, но упрямо). Взяли бы и снесли… вот и всё.

Папа. Ах, Вера, подумай, что ты говоришь? подумай только, что ты говоришь! Ну…

Вера. А если я не хочу…

Папа. Как «не хочу»?! (Устало). Ах, Вера, Вера… (Замолкает).

Вера выходит с букетом в коридор. Водворяется молчание. Слышно, как в соседней комнате Папа вздыхает, потом перебирает газету. В коридоре слышны чьи-то тоскливые шаги. Потом они замолкают. Встает С<офья Николаевна> и, тоже грустно и тоскливо, поет: «Бедная, бедная я, черные очи сгубили меня».

Мама (обращаясь к Папе). Ну, пойду я…

Папа(досадливо). Куда?

Мама. Тебе за «Хозяином».

Папа (досадливо, <нрзб.> морщась). Да полно, пожалуйста, перестань, пожалуйста! Как ты не понимаешь…

Мама. А, ну тогда, когда хотите! как хотите!

Разворачивает белый с голубым горошком лоскуток ситцу и примеряет его. Потом встает и уходит. Слышно, как она проходит в коридор.

Мама. Верочка! может быть, сделаешь? сделай, пожалуйста!

Вера. Ну, мама…

Мама. Ну ради меня… ну я прошу тебя: сделай… ну в последний раз.

Вера. Ну…

Мама. Ну больше не буду, ну не буду. (После некоторого молчания). Снесешь букет? ради меня! в последний раз, больше не буду…

<1904>

<Утренняя заря> *

<Утренняя заря.> Ах, мне пора выйти, так как кончается ночь и небо не имеет зори.

Князь. Исполни свой девий долг, сияя зорей просыпающимся [рано на рассвете.]

Образ месяца. Ах, девушка, девушка… Забыл я про службу месяца и про ворог-день.

С<естра> Владимира. Вот я лягу и рассыплю волосы. Позднее же уйду в светлицу. А и мужьям прилично пировать до полдня!

Щука. Не имеем мы облика человечьего, а умеем говорить по-человечьи. Отче Водяной! Вот ты принес на себе озеро, а и меня с ним. А и слышно: едет Ярыня на белом коне… Но грозит мне рыбак частой сетью. Привет Владимиру: он славен и в рыбах.

Птицы, цапли. Привет тебе, князюшко Владимир, ты славен и в зверях.

Рыбак. Красное Солнышко… С<лышим> мы – попа сюда… Позволь мне поднести улов.

Дует ветер, и озеро синеет [и рябит] по телу. Едет рыбак за сетью; подымает сети и, вынув судачков и лещей, кладет их в зипун, подобный году, полному прекрасных дней, и, кланяясь, подносит, белец волосами, Владимиру.

Не погнушайся, князь… отведай свежей рыбки. Над нами милостив Водяной. Но и он за княжьим столом? Батюшка-Водяной!

Водяной. Хо-хо-хо, дед, ты не забыл, как тебя тянули в воду?

Рыбак. Не забыл, батюшка, не забыл, властилец. А и вот тебе соболя.

Князь Владимир. Отведай, дед, брага здесь, мед.

Дед. А в старину и не так пивали… А и озеро не простое: его оставил конь Святогора, ступая.

Водяной. Славный дед! Он в первый раз пришел на озеро, когда пришла моя Негея. Она любила слушать песни чернокудря рыбака. Теперь он, как озеро зимой. Негея тоже уж не та.