Том 5. Воспоминания, сказки, пьесы, статьи

Куд весело бежала за ним и кричала:

— Ну, теперь я знаю как…

И она опять прыгала, и опять неловко падала, и опять смеялась.

— А ты можешь совсем летать? — спросила Куд.

— Могу и летать, — ответил петушок и легко полетел вперед, а Куд побежала за ним, догоняя его.

Петушок опустился далеко-далеко, а Куд все бежала и бежала.

Когда она догнала наконец петушка, усталая, задыхающаяся, тот спокойно уже клевал что-то на земле своим маленьким тоненьким клювом.

— Ох, как я устала! — воскликнула Куд, опускаясь возле петушка. Она увидела, что он что-то ест, и спросила:

— Что ты ешь?

— Кузнечика.

— Я не люблю кузнечиков.

— Не ешь.

— А я хочу есть, — сказала Куд.

— Чего же ты хочешь?

— Зерен хочу.

Петушок покачал головой.

— Зерна, — сказал он, — только еще осенью поспеют.

— А мы каждый день едим у нас зерна, — отвечала ему Куд.

— Во сне? — спросил ее петушок.

— Вовсе не во сне, а на нашем птичьем дворе.

И Куд оглянулась, чтобы показать петушку, где их птичий двор.

Но нигде не было больше видно их птичьего двора. И он, и пруд, и камыши — все исчезло. Она даже не знала, в какой стороне их двор.

Они бегали по степи и прямо, и вбок, и взад, и вперед. И сзади, и с боков, и везде виднелась все та же ровная, спокойная степь, и только впереди далеко-далеко, на самом конце, там, где как будто сходилась степь с небом, темнел лесок. И этого леока она никогда не видала.

— Где я? Где наш птичий двор?

Петушок посмотрел на нее с удивлением и сказал:

— Откуда я знаю, где твой какой-то птичий двор?

Тогда Куд вдруг так страшно стало, и она начала плакать и кричать:

— Я хочу на птичий двор! Отведи меня сейчас на птичий двор! Я хочу на птичий двор!

— А если ты будешь так кричать, я улечу от тебя! — рассердился на нее петушок.

Куд еще больше испугалась, но перестала кричать и только потихоньку плакала.

А — петушок поймал нового кузнечика, клевал его, глотая по кусочкам, и говорил:

— Это очень глупо плакать! Я терпеть не могу, когда плачут! Кругом так хорошо: солнышко греет, травка зеленая, — зачем плакать?.

Это все было верно, и Куд подумала: «Зачем плакать?»

Она перестала плакать, но на душе у ней было все-таки тревожно, и она, присев, так смотрела в глаза петушка, что тому стало вдруг жаль Куд, и он подошел к ней и ласково почистил об ее спинку свой клюв.

У себя на птичьем дворе Куд крикнула бы петушку, который захотел бы так чистить свой клюв об нее:

— Невежа!

Но теперь она и не подумала об этом, а только тихо, покорно проговорила:

— Я так хочу пить.

— Это не так легко достать воды здесь, — сказал петушок. — Постой, я подпрыгну: не увижу ли где?

И петушок высоко-высоко подпрыгнул и опять опустился на землю.

— Вон там, где лесок, — сказал он, — есть, кажется, вода.

— О, как далеко! Я никогда не дойду туда, — вздохнула Куд.

— Что за далеко? — ответил петушок, — не надо только думать, что далеко. Идем.

И он пошел, постоянно подпрыгивая, а усталая Куд, распустив крылышки, то и дело спотыкаясь, кое-как поплелась за ним.

Она уже ни о чем не думала: она устала и боялась только, как бы не отстать ей от петушка и не остаться совсем уж одной в этих незнакомых местах.

Когда они дошли до озера, Куд, присев к земле, бессильно прошептала:

— О, как я устала!

III

Там, у озера, и провели Куд и петушок весь день до вечера. Солнце садилось и последними лучами, как золотой пылью, осыпало озеро и далекую степь.

Над озером поднимался легкий туман и горел над ним, точно прозрачное цветное покрывало. Молодые деревья будто выше подняли свои вершинки и смотрели в далекое, огнем заката охваченное небо. Где-то уж затягивал свою вечернюю песенку сверчок; звонко в степи кричала дикая утка; в кустах около озера, запевал соловушка.

Куд сидела около петушка, и ей все так нравилось, и она говорила, счастливая:

— Ах, как хорошо! Как хорошо! Как я счастлива, что ты показал мне все это. Так я никогда бы ничего и не видела. Мне кажется и теперь, что я вижу это только во сне… и знаешь, мне кажется, что все это ты создал…

Петушок на это ответил:

— Ну, хорошо, — создал, положим, это не я, а подумать о ночлеге надо. Как-нибудь переночуем, а завтра опять дальше.

— Куда ж еще дальше? — огорчилась Куд, потому что и сегодня она очень устала.

Петушок не знал и сам, куда дальше, но решительно отвечал:

— Всегда дальше, Куд.

Но Куд не хотелось идти дальше. И так как она всегда привыкла все делать по-своему, то и теперь, осторожно клюнув что-то на земле, она спросила:

— Ты никогда не жил на одном месте?

— Никогда.

— Разве ты не любишь смотреть, как садится здесь солнце и как на этом самом месте, где теперь так хорошо нам, оно и завтра сядет?

— Оно везде, где мы ни будем, сядет и, может быть, еще лучше, чем здесь.

Куд не понравился ответ петушка, и, вздохнув, она обиженно сказала:

— Теперь я помню: тетка говорила мне про вас, вольных кур: вы всегда ищете чего-нибудь нового… А мы, домашние куры, мы очень не любим перемены и всегда говорим: «От добра добра не ищут».

— Зачем же ты ушла тогда со мной?

— Я заблудилась, — сухо ответила Куд.

— Так что, если бы ты нашла дорогу, ты возвратилась бы назад? — спросил петушок.

— Не знаю, — уклончиво ответила Куд.