Том 7 (доп). Это было
Шрифт:
– Чего заперто?!. Кондуктор, чего у тебе заперто?! отпирай!.. – и ручка двери запрыгала и заскрежетала бешено.
– В другую эту половину, товарищи партизаны… – сказал спокойный голос кондуктора. – Только с другого уж вам конца придется, замок попорчен…
И ручка опять заерзала.
– Пу-скай, черт старый… счас сломаю!.. – услыхал я ругань и пыхтенье, дверь затрещала от удара, и ручка опять задергалась и заскрежетала.
– Ваша воля, ломайте… Раз не чинют!..
Грохнуло сапогом, прикладом, матерщиной, – но старая дверь держала: в старину крепко строили!
– Дьявол у вас тут… чинит!.. – хриплым
– Да я ж вам говорю… с того-то конца скорей!., там, думается, сидел!.. – заторопил кондуктор, и я услыхал, как заскрежетали железом в скважине. – Я еще им сказал… свечей нам не выдают…
– Сволочи!., штык испортил… – с облегчением услыхал я, и в скважине затихло.
– …а они обижаются, почему такое… в рабочем управлении, а свету не дают!.. Это, говорит…
– Будет ему зараз свет!.. – отозвался удаляющийся голос, а кондуктор за ним:
– Это, говорит, разве порядки?!. Я, говорит… – разобрал я тоже удаляющийся голос кондуктора и за ним брань:
– Будут ему… порядки!..
Скорей бы только!.. Сил уже не хватало. Будь со мной браунинг, – шесть в дверь, седьмую – себе! Вот как бы было… Слышу – уж с другого конца шумят… Опять:
– В рыжей шапке?., с бородкой?!
– Ну, чего спать людям не даете… чего тут в теми углядишь… ни каганца, ни алехтричества!..
– Чего там, за мешками?!.
– Да вы не шибко, товарищ… чего за ногу кобыняете?!. Що ж такэ… спартизан! Мы сами спартизаны, матяшинцы!.. Не вмеете вы ловить… Носовцы?..
– Ну, носовцы… а шо?..
– А вот… чубары гораздо! блох вам ловить!.. Пана якого?
– Старновский управитель все деньги с економии увез, двадцать милиенов, сволочь!., депешу дали… Курячовцы, черти, в кулак свистят… с бабами заигрались…
– Ну, его вам не поймать!.. Из-под нашего ушел…
Я слышал каждое слово. После я увидел под потолком отдушину-решетку. Голоса приближались… и вдруг, голос кондуктора:
– Стойте, товарищи… вспомнил! Тому три перегона, на площадке его видал… у третьем классе, и чемоданчик с ним… не так чтобы велик, а…
– Ну?!.
– В горку идем, 67-я верста, подъем… поезд-то чуть идет… он, пожалуй, и соскочил… места-то ему известны..
Брань, удар в дверь ногой, – и загремела другая ручка.
– Давешняя-то, говорил-то… замок испорчен!..
– Ладно, не втикет!..
– А может, еще в третьем хоронится… Я еще его спросил, – куда это вы, на ночь?.. Он – молчок… знает нашу железную бригаду, первая мы опора, – не доверяет!..
– Не втикеть от нас, запетлим… оцеплено!..
– Где уж! всякий его укажет… – сказал кондуктор, и голоса заглохли.
Я прижался к полу и ждал… Поезд стоял, стоял… стреляли где-то, орали, лазили под вагонами… и никому в голову не пришло – пересчитать окошки! Тогда бы они поймали ускользавшее и нащупали мою щель…
Колокол, наконец… вольные три удара! – и поезд двинулся.
Я присел, в изнеможении, на лавку… помню, прижался к сундучку, с какими ходят кондуктора… вспоминал встревоженное лицо, суровые седые брови… Так протянулись четыре перегона. Глухие, ночные станции, во тьме… нигде ни огонька. Ночь тянулась…
Вдруг, – слабое царапанье, гулкий за стенкой храп, – и вот, бесшумно открылась дверь и так же тихо замкнулась. Освещая сверху фонариком, стоял передо мной с хитроватой
усмешкой старик кондуктор…Я его молча обнял, а он шепнул:
– Теперь доедете. Слыхали?!. Беспокоить вас не хотел… а когда еще Сагуново проезжали, телеграфист шепнул… – депеша со Ступенева была, в Пуриково, носовскому отряду… взять вас живого-мертвого! Носовцы рва-ли!.. как уж мили-ёнов-то им хотелось!.. Куряча, говорят, купил! Куряч за него, а то бы давно прикончили!.. Так рва-ли!..
– А если бы меня нашли?.. – спросил я старика, – вам тогда?..
– Ну, сказал бы… хорошего человека пожалел! В шею бы, может, дали… только и всего. Вам бы вот нехорошо было. Да разве им догадаться, дурачью! – сказал он весело, – глаза-то разгорелись, тычутся, дьявола!..
За меня… Куряч!.. Но кто же депешу дал?!..
И тут я вспомнил вглядыванье под шапку и гадливость. Кто-то устроил провокацию, бросить меня хотел в расправу диким, не знавшим меня носовцам… Кто?.. По совести, – не знаю. Правда, мешал я многим… Стар-Новку берег. Сил не хватило…
Стало рассветать, когда мы подъезжали к О… В рассвете я увидал расплывшуюся пленку догоревшей свечки, с запекшимся черным фитилем. С этим беловатым пятном была связана моя жизны… и, быть может, с той свечкой, что убрал от меня кондуктор, и – с тем огоньком, который теплился в его душе… Где-то теперь старик?..
В О… я затерялся. Много было всего.
Теперь – на французском юге, с семьей. Здесь покойно. Но где же найти… размах?! Я двадцать лет огромное творил… Стар-Новка наша!., ах, была какая!., какие горизонты открывались… Я перестраивал ее на новое хозяйство, сокращал волов, тракторы вводились… А сколько было в нее засыпано!.. Уж как трепали, – а она жила! Теперь… – не знаю. И еще чего-то не хватает, – родного огонька не вижу. Столько за эти годы перевидал, народ наш знаю, соли пуды с ним съел… – и вот, скажу: злое в нем подняли и – затопили! Перед смертью не раз стоял – и сколько видел, как в самом даже безнадежном, в самом отпетом человеке… и вдруг, каким-то чудом, чистый огонек затеплится, засветит в нашей кошмарной ночи!.. Неужели и его погасят?!. Ну, тогда и Стар-Новки мне не надо…
Июль, 1924 г.
Ланды
Сила
Было уже решено и подписано, – и прощай, Вася! Сила меня спасла. Слыхали, может быть, про известного у нас, на юге, борца Ку-де-Пре? Нет, не француз. На афишах его так писали, а был он самый российский, по прозвищу «Куды-Прё»! Его-то я чуть было и не ввалил в могилу, хоть я и тощий, как видите.
Наши подходили к П., фланг уже завернули. «Товарищи» начали сматываться, тащить. Картина известная: по ночам повозки, после шести – не выходить, под страхом расстрела, вранье о разгроме «белогвардейской сволочи», загадочные лица обывателей, – словом, завтра служи молебен, сдирай декреты и подводи баланс.
Вдруг, перед вечером, прибегает ко мне дама, в слезах:
– Ради Бога, спасите!.. Мужа, офицера, арестовали, и еще двоих, грозит расстрел… забрал сам Антипкин к себе в поезд, а поезд вот-вот уйдет… Вы с Ку-де-Пре хороши, а он с самим Антипкиным обедал… Ради всего святого!..