Том I: Пропавшая рукопись

— Христос на Древе!

При детальном рассмотрении картина оказалась еще паршивее, чем на первый взгляд. Вокруг серого пепла потухших костров валяются пьяные. Пирамиды пик и алебард больше походят на прошлогодние шалаши, а вон там несколько копий вообще небрежно брошены поперек провисших растяжек палатки. Полуодетая солдатня ковыряет ложками в нечищеных котлах, шлюхи расселись на телегах, грызут яблоки и визжат от смеха. При виде жалкой попытки копья Эвена Хью изобразить охрану ворот сердце сжимается. И кто разрешил верещащей мелкоте затеять игру чуть не под ногами у боевых коней? А стена повозок у реки сменяется кое-как построенными навесами, большей частью просто наброшенными на растяжки одеялами, и заметно, что ни об опасности пожаров, ни о нападении врага никто и слыхом не слыхал…

— Герен!

— Да, капитан?

Аш с гримасой отвращения смотрела на арбалетчика, сидевшего на телеге в штанах со спущенными шнурками, в платочке на грязных, отросших до плеч волосах и наигрывавшего на свистульке мажорную мелодию.

— Это что за базар, прах тебя побери?! А ну, быстро приведи в чувство эту ораву, пока Оксфорд не уволил нас на хер! Или ты ждешь, пока визиготы напинают нам задницы? Шевелись!

Сержанту лучников не привыкать к командирским разносам, но уловив ноты непритворной ярости в голосе Аш, валлиец живо развернулся и затопал по лагерю, резво перепрыгивая через палаточные веревки и выкрикивая приказы каждому копью, мимо которого пролегал его путь. Аш сидела в седле подбоченившись, любовалась.

— А ты, — не поворачивая головы, обратилась она к Ансельму, — соломенная башка, не думай, остаешься без обеда. И смотри, чтоб когда мы выйдем из палатки, лагерь выглядел как картинка из Вегеция, а эти ленивые свиньи — как солдаты! Или чтоб духу твоего здесь не было! Я права?

— Да, командир…

— Это был риторический вопрос, Роберт. Общий сбор, мать твою, и перекличка! Я должна знать, сколько у нас осталось и что пропало. И раз уж они все равно встанут в строй, проведешь сразу учения с оружием; тут половина валяется, допиваясь до чертиков, так пусть очухаются! Я не могу явиться во дворец герцога без приличного эскорта! Ансельм побледнел. Аш прорычала:

— Даю тебе час! Пошел!

Флориан, висевший у нее на стремени, довольно хмыкнул:

— Эк все запрыгали, когда капитан рыкнул!

— Не зря же меня прозвали старой алебардой…

— А, ты, значит, слышала? Я все гадал, знаешь или нет.

Аш смотрела вслед улепетывавшему к лагерю Ансельму. Сама себе она могла признаться, что сквозь мучительную тревогу за безопасность людей, сквозь страх перед визитом к первому двору Европы пробивался тоненький голосок, нашептывавший: «Боже, как я люблю эту работу!».

— Антонио, останешься здесь. Покажите английскому лорду ваши пушки — ни разу не встречала лорда, который бы не интересовался пушками, — чтоб он не вис у меня на волосах в течение часа. Где Генри?

Прихрамывающий каптенармус приблизился к ее стремени, опираясь на руку Бланш.

— Генри, нам придется принимать англичанина со свитой в моей палатке. Свежий тростник на пол, серебряную посуду и приличную кормежку. Расстарайся уж! Стол должен быть достоин графского достоинства.

— Капитан! Стряпня Уота!.. — Отчаяние на лице Генри постепенно уступило место уверенности: — Хотя… Англичане. Эти все сожрут и не заметят, что ели. Дайте мне час!

— Есть у тебя час. Анжелотти, давай!

Она движением колена развернула Счастливчика и неторопливо двинулась обратно к бордовому знамени. Полотнище его обвисло в знойном безветрии. Покрасневшие лица под шлемами блестели от пота. Аш вздохнула: крестьяне, небось, уже попрятались в тень и до вечера не высунутся на солнцепек. И все дижонские купцы блаженствуют в прохладе, слушая домашних музыкантов. Бьюсь об заклад, даже при дворе герцога соблюдают сиесту. А мы?

Пять часов на все про все!

— Мадам капитан! — окликнул де Вир.

Аш подъехала к англичанам. По-прежнему говоря по-бургундски, граф представил молодых рыцарей:

— Мои братья: Томас, Джордж и Ричард; мой добрый друг виконт Бомон.

Братьям на вид было немного за двадцать, виконт несколькими годами старше. У всех волнистые светлые волосы до плеч, одинаково потрепанные поножи и бригандины, вытертая обмотка на эфесах мечей.

Младший из братцев выпрямился в седле и на чистом языке восточной Англии воскликнул:

— Она одевается по-мужски, Джон! Неужели без помощи блудницы мы не свалим узурпатора?!

Второй, чуть косивший на один глаз, возразил:

— Ты на лицо ее посмотри! Что там одежда! Аш спокойно оглядела четырех братьев и повернулась к Бомону.

— Я наслышана об английских манерах. Вы имеете что-нибудь добавить, милорд виконт?

Виконт Бомон воздел руки в боевых перчатках жестом мольбы о пощаде, в глазах у него мелькнула одобрительная усмешка. Спереди у рыцаря недоставало одного зуба, и оттого он чуть пришептывал:

— Мне нечего сказать, мадам!

Аш повернулась к графу Оксфордскому:

— Милорд, ваш брат — не первый солдат за последние двадцать лет, упрекнувший меня за то, что я женщина.

— Мне стыдно за Дикона. note 87 В самом деле, мадам, его манеры достойны упрека. — Граф поклонился. — Мадам капитан, вам решать, как ответить на оскорбление.

— Но это же слабая женщина! — молодой Ричард де Вир изумленно воззрился на Аш. — Что вы можете?

— О, понимаю… вы думали, что милорд нанял меня не ради моего военного опыта, — кивнула Аш, — а только для того, чтобы расспросить о визиготах; что ведет отряд и командует в бою Роберт Ансельм… Верно?

Note87

«Дикон» — краткая, ласкательная форма имени «Ричард».

Кто-то из средних де Виров, то ли Том, то ли Джордж, сказал:

— Наверняка и герцог Карл того же мнения. На что годиться женщина, кроме разговоров? Граф Оксфорд любезно подсказал:

— Это мой брат Джордж, мадам.

Аш развернула Счастливчика так, чтобы оказаться лицом к лицу с младшим братом.

— Я скажу вам, что я могу, мастер Дикон де Вир. Я могу мыслить, могу говорить и могу делать свою работу — драться. А если мужчина сомневается в моей способности командовать, или считает меня слабой, или не хочет смириться с тем, что я побила его в честном бою — как я обычно поступаю со своими новобранцами, или считает, что лучший аргумент в споре с женщиной — насилие, тогда я могу его убить.

Младший де Вир покраснел до корней волос. Не только от смущения, как догадывалась Аш, но и оттого, что почти поверил ей.

— Вы не представляете, как много проблем решаются таким образом, — ухмыльнулась Аш, — но, милок, я не нанималась доказывать вам, что чего-то стою. Мое дело — бить, желательно до победы, врагов вашего лорда и остаться в живых, чтобы было кому получить плату.

Дикон де Вир остолбенел в седле, побагровев так, что слезы выступили на глазах. Аш повернулась к его старшему брату: