Томагавки кардинала

А за разноцветной рекламной мишурой, заполнившей улицы и экраны телевизоров, шла борьба за верховную власть между олигархистами [72] и администратами [73] — между двумя самыми сильными партиями, вокруг которых гиенами возле тигров суетились мелкие группы и партии, жаждавшие урвать если не жирный кусок, то хотя бы огрызок посочнее. Бурлило в чадном российском котле вонючее варево, разбрасывая жгучие брызги, и не хотелось думать о том, что будет, если оно выплеснется и зальёт всю страну…

72

Олигархисты — партия крупного капитала, поддерживаемая ОША

73

Администраты — военно-чиновничья партия, ориентированная на методы управления эпохи Тимура Железного

Полураспад набирал силу, всё ближе подбираясь к той грани, за которой начинается полный распад.

А мир тем временем решал свои дела, уже не оглядываясь на Россию.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. ХОРОШО ЗАБЫТОЕ НОВОЕ

90-е годы ХХ столетия

Свято место пусто не бывает: не успела осесть пыль, поднятая колоннами русских армейских грузовиков и бронеходов, уходивших на восток, как в Европе появились войска франглов. До этого американские базы располагались только во Франции, Англии, Испании и Норвегии, но стоило образоваться вакууму, как военное присутствие ОША в Европе стало стремительно нарастать. Правительства (и особенно население) суверенных европейских держав не слишком охотно встречали бравых заморских парней, увешанных оружием с головы до ног, но предлогов для размещения новых баз на территории Бельгии, Германии, Польши, Дании, Чехии, Италии, Греции у франглов было предостаточно, начиная с «защиты от рецидивов красной угрозы» и кончая «необходимостью контроля над использованием американских инвестиций, предназначенных для возрождения национальных экономик по плану Маршаля».

И европейские страны, былые вассалы Вечевого Союза, послушно выстраивались в колонну по одному и шли в указанном направлении, следя за взмахом руки заокеанского капрала, отдававшего команды. Кое-кто ещё пытался сохранить подобие самостоятельности, но эти робкие попытки подавлялись в зародыше грозным окриком: «Равняйсь! Смир-р-рна!». Талер превосходно справлялся с ролью полицейской дубинки: запутавшись в кредитах «на восстановление экономики» как мухи в паутине, европейские «независимые державы», потрепыхавшись, смирялись со своей участью — прав тот, кто сильнее (и экономически, и в военном отношении). С упрямцами не церемонились — несговорчивая Югославия, жившая на особицу в рамках Евразийского блока и упорно не понимавшая своего нового счастья, стала объектом военной операции, была расчленена и прекратила своё существование как единое государство. Операция эта проводилась без наркоза: с жертвами среди мирного населения никто не считался. Генералы Объединённых Штатов заявили, что высокоточное оружие по определению не может поразить невоенные объекты, и поэтому все россказни досужих писак о разрушенных больницах и убитых детях — ложь, клевета и выдумки: этого не может быть, потому что не может быть никогда.

Доехав до границ бывшего Вечевого Союза, бронеходы франглов нажали на тормоза: командование сочло, что применение силы за этими границами преждевременно (пока) и связано с неоправданным риском — у правителей Новой России хватило ума не расстаться с атомным оружием, и это заметно охладило пыл американских полководцев. Помня слова Филиппа Македонского «Стены укреплённого города не перепрыгнет боевой конь, однако легко перешагнёт осёл, нагруженный золотом», франглы отложили в сторону своё хвалёное высокоточное оружие и вытащили другое, привычное и хорошо себя показавшее — деньги. За считанные годы талер стал в России чем-то вроде оккупационной марки — наподобие той, что имела хождение в сорок втором на землях, захваченных тевтонрейхсвером. Американцы щедро финансировали олигархистов, подкупали видных администратов, холили и лелеяли всех кричавших (кто по недомыслию, а кто и вполне сознательно) о «свободе и демократии», поддерживали сепаратистов всех мастей и подкармливали марионеточных удельных князей, алчущих «полной независимости». Лозунг «Roma delenda est!» [74] не был снят с повестки дня — осаждавшие готовились к штурму и только выбирали подходящий момент для его начала.

74

Roma delenda est — Рим должен быть разрушен (лат.)

Остановились американцы и у границ Турции: здесь они встретились с новой силой: вызревшей, поднявшей голову и заявившей о себе.

* * *

Арабский мир спал столетиями. После Второй мировой войны и разгрома Юлиусом Терлигом Франции и Британии арабские колонии этих держав почти автоматически обрели независимость: и Англии, и Франции после тевтонского погрома было не до реставрации былого величия. Вечевой Союз и Объединённые Штаты Америки пытались включить арабов в сферы своих интересов, однако прямое противостояние отнимало у обоих противников слишком много сил — их не хватало для того, чтобы всерьёз заниматься «третьим миром». К тому же арабы решительно воспротивились экспорту как американского, так и вечевого образа жизни: с оружием в руках. Россия ничего не сумела добиться в Афганистане, ОША ни с чем ушли из Аравии: сферы влияния обеих сверхдержав на арабском Востоке были весьма условными — мусульманский мир остался вещью в себе и, как оказалось, вещью очень непростой.

У арабов имелось средство, эффективность которого на стыке тысячелетий многими подвергалось сомнению: религия. Скептики ошиблись: ислам сплотил весь арабский мир так же, как сделал это тринадцать веков назад. С точки зрения Корана, ислам — это единственная верная религия человечества, и все пророки были её последователями. В окончательном виде ислам был представлен в проповедях пророка Мухаммада, получившего сведения о новой религии в виде Божественного Откровения. С точки зрения ислама, последователи древних пророков отошли от первоначального пути, который был указан им Богом, а священные тексты древних книг постепенно искажались. И поэтому для обновления истинной веры — ислама — Господь время от времени отправлял к людям разных народов своих посланников, которыми были Авраам, Моисей, Иисус. Последним посланником Бога стал Мухаммад, принесший человечеству ислам в его окончательном виде. После пророчества Мухаммада Бог отменил все предыдущие законы, а их основные принципы были усовершенствованы и стали частью ислама.

Сплотив мусульман цементом истинной веры, которой следовали сотни миллионов людей во всём мире, арабские шейхи пошли дальше. Они с интересом присматривались к научно-техническим достижениям Запада, перенимали их, закупали технологии, оставаясь в то же время равнодушными к соблазнам западного образа жизни. Они обучали своих детей в элитных университетах Европы и Объединённых Штатов, и за всё это платили полновесной звонкой монетой: «чёрная кровь земли» — нефть, в изобилии сочившаяся из песков жарких пустынь, — нужна была мировой экономике. Мир покупал арабскую нефть, а новые эмиры разумно распоряжались огромными деньгами, полученными от её продажи. Они не спешили окунуться с головой в биржевые спекуляции и разного рода инвестиционные аферы: ислам считал ростовщичество смертным грехом, и арабские банки выдавали только беспроцентные ссуды. И этого «строители пирамиды», которым были безразличны теологические тонкости, стерпеть уже не могли: на ростовщичестве держалась вся экономика Запада, и его отрицание было для них равносильно посягательству на священное право неприкосновенной частной собственности.

Ещё в семидесятые годы за океаном раздавались призывы к новому «крестовому походу» против «неверных сарацин», однако Объединённые Штаты так и не решились на полномасштабную агрессию: шла «холодная война», и резкие движения Америки толкнули бы арабов в объятия Вечевого Союза, что изменило бы соотношение сил на мировой арене далеко не в пользу ОША. А локальные операции армии и флота франглов привели только к тому, что арабский мир ощетинился и всерьёз начал готовиться к войне. И как реакция на экономические санкции, на вылазки американских десантников и на обстрелы прибрежных арабских городов американскими линкорами родился международный исламский терроризм. Западный мир вздрогнул: инфраструктура цивилизации западного типа оказалась хрупкой и очень уязвимой для террористических атак. А кадры обученных диверсантов у арабов были — Объединённые Штаты сами их подготовили во время войны в Афганистане, полагая, что они будут использованы исключительно против Вечевого Союза.

С началом перемен в Европе и России процесс консолидации и усиления арабского мира резко ускорился. К рождавшемуся Новому Халифату присоединились Египет и Сирия, а также всё африканское побережье Средиземного моря — Ливия, Тунис, Алжир и Марокко. Усилилось арабское влияние в среднеазиатских землях Вечевого Союза — Таджикистане, Узбекистане, Туркмении, Азербайджане — их вхождение в состав Нового Халифата было уже всего лишь вопросом времени. И именно «арабский фактор» и остановил американские бронеходы у границ Турции.

Турция рассталась с «европейскими ценностями» — турецкий президент, которого турки называли не иначе как «Явуз-Султан-Селим» [75] (хотя настоящее его имя было совсем другим), взял курс на воссоединение с единоверцами, решительно отвергая «соблазны мира неверных» и западный «путь порока». Казалось, что на берегах Босфора вот-вот вспыхнет война, однако до войны не дошло: дивизии франглов, потоптавшись на Балканах, отступили и расположились в Греции и Болгарии — прежде чем соваться в Азию, надо было закрепить за собой вновь обретённую Европу. Но карта «исламской угрозы» была успешно разыграна шампленскими политиками: для защиты от бомбардировщиков «джинн» и ракет среднего радиуса действия «ифрит», созданных арабами на основе купленных технологий Запада и Вечевого Союза, в Европе развёртывалась система противовоздушной и противоракетной обороны, заодно и прикрывавшая военные базы франглов от возможных «непредсказуемых выходок» со стороны «недобитой России». Истинный предприниматель из любой ситуации должен уметь извлечь пользу…

75

Явуз-Султан-Селим — султан Сулейман Великолепный

Новый Халифат обретал черты настоящего государства. Последним штрихом стало введение в девяносто девятом году общеарабской валюты — золотого динара, который очень быстро начал укреплять свои позиции: ведь за ним стояла нефть. А завершающая точка была поставлена в Медине на пороге нового тысячелетия, в двухтысячном году. Мусульманский съезд объявил о возрождении арабского халифата и об избрании великого халифа — первого после почти пятисотлетнего перерыва.

У франглов резко прибавилось головной боли: с единым исламским государством, неуязвимым для талера и малоподходящим в качестве мишени для небольшой победоносной войны без применения атомного оружия, нельзя было не считаться.