Тонкая красная линия

— Не говори так! — закричал Тиллс. — Ради бога!

— Знаешь, — продолжал Мацци, — когда подумаешь, что самолеты, может быть, как раз теперь летят над нами…

— Да не выдумывай, Мацци!

Другие солдаты третьей роты по-своему, как могли, отвлекались от мрачных мыслей. Со своей выгодной позиции у переборки сходного трапа Мацци и Тиллс могли наблюдать за деятельностью по крайней мере половины третьей роты. В одном месте затеяли игру в очко. В другом месте шла игра в кости, такая же беспокойная. Еще в одном месте рядовой первого класса Нилли Кумбс вытащил колоду карт, с которой никогда не расставался (все подозревали, что они крапленые, но никто не мог это доказать), и затеял обычную игру в покер. Пользуясь всеобщим волнением, он обыгрывал товарищей, хотя и сам волновался немало.

Стоявшие или сидевшие кое-где группки солдат вели тихий разговор. Широко открытые глаза были устремлены в одну точку, и солдаты едва ли слышали, о чем идет речь. Кое-кто тщательно проверял и перепроверял свои винтовки и снаряжение или просто сидел, глядя на них. Молодой сержант Маккрон, заботливый, как наседка, лично проверял каждый предмет снаряжения солдат своего отделения, состоявшего почти полностью из призывников, будто от этого зависели их здоровье и жизнь. Сержант Бек, чуть постарше Маккрона, строгий командир с шестилетним стажем, тоже педантично осматривал винтовки своего отделения.

Ничего другого не оставалось, кроме ожидания. Через задраенные бортовые иллюминаторы доносились приглушенные звуки сборов и отдельные выкрики, а с верхней палубы — еще более слабые звуки, говорящие о том, что высадка продолжается. Через люк за открытой водонепроницаемой дверью слышался лязг и сдавленная ругань солдат другой роты, с трудом взбирающихся по металлическому трапу, чтобы занять место уже высадившейся роты. Несколько солдат, которым удалось пробраться к закрытым иллюминаторам, взяв на себя роль наблюдателей, могли видеть темные, неуклюжие фигуры, спускающиеся в сетку, висящую за бортом, а время от времени — и отходящий катер. Громкими выкриками они сообщали остальным о ходе высадки. Иногда какой-нибудь катер, подхваченный волной, ударялся о корпус корабля, и в замкнутом пространстве тусклого трюма раздавался скрежет и лязг стали.

Рядовой первого класса Долл, стройный южанин из Виргинии, стоял с капралом Куином, высоченным техасцем, и ротным писарем капралом Файфом.

— Да, скоро мы узнаем, чем это пахнет, — покорно сказал добродушный гигант Куин, который был на несколько лет старше своих собеседников.

— Чем же это пахнет? — допытывался Файф.

— Тем, что в нас будут стрелять, — ответил Куин. — И стрелять всерьез.

— Подумаешь! В меня уже стреляли, — сказал Долл, выпятив губу в презрительной улыбке. — А в тебя, Куин?

— Да ладно вам, — вмешался Файф. — Будем надеяться, что сегодня не будет самолетов. Вот и все.

— Наверное. Мы все надеемся на это, — упавшим голосом проговорил Долл.

Долл был очень молод — лет двадцати, может быть, двадцати одного, как и большинство рядовых третьей роты. Он прослужил в роте свыше двух лет, как почти все солдаты регулярной армии. Спокойный, розовощекий юноша, довольно наивный, не очень разговорчивый и застенчивый, Долл обычно оставался в тени. Однако в течение последних шести месяцев в нем медленно происходила какая-то перемена, и он постепенно стал выдвигаться на первый план.

Он опять выпятил губу в презрительной улыбке и многозначительно поднял бровь.

— Ну что ж, раз я надумал добыть пистолет, пожалуй, пора идти, — улыбнулся он товарищам, взглянув на часы. — Они теперь, должно быть, достаточно обалдели и разнервничались, — рассудительно заметил он и поглядел наверх. — Не хочет ли кто со мной?

— Ступай лучше один, — сухо отозвался великан Куин. — Если два парня станут охотиться за двумя пистолетами, будет вдвое заметнее.

— Пожалуй, ты прав, — согласился Долл и не спеша удалился.

Куин поглядел ему вслед; в глазах его читалась явная неприязнь к Доллу. Долл прошел между койками к трапу, и Куин вновь повернулся к писарю Файфу.

У трапа, прислонившись к переборке и прижав колени к груди, все еще сидели и разговаривали Мацци и Тиллс. Долл остановился перед ними.

— А вы не смотрите на эту дурацкую забаву? — высокомерно спросил он, указав на иллюминаторы, у которых толпились зрители.

— Не интересуемся, — угрюмо ответил Мацци.

— К ним, пожалуй, не подобраться, — сказал Долл, оставив вдруг свой высокомерный тон. Он нагнул голову и вытер пот со лба тыльной стороной кисти.

— Не интересовались бы, если бы даже было свободно, — повторил Мацци и еще выше подтянул колени.

— А я иду добывать пистолет, — сообщил Долл.

— Да? Желаю удачи, — сказал Мацци.

— И я тоже, — проговорил Тиллс.

— Неужели вы не помните? Мы как-то говорили, что надо будет добыть пистолет, — напомнил Долл.

— Разве? — безразлично произнес Мацци, уставившись на него.

— Конечно, — начал было Долл, но осекся, услышав в ответе Мацци насмешку и неодобрение, и улыбнулся своей неприятной презрительной улыбкой. — Вам, ребята, невредно бы иметь пистолет, когда сойдете на берег и напоретесь на самурайские сабли.

— Мне бы только сойти на берег с этой проклятой большой, жирной сидячей утки, на которой мы торчим посреди воды, — сказал Мацци.

— Эй, Долл, — позвал Тиллс, — ты повсюду шляешься. Как ты думаешь, будет сегодня воздушный налет, прежде чем мы уберемся с этого паршивого корабля?

— Почем я знаю, — ответил Долл. — Может, да, а может, нет.

— Ну что ж, спасибо, — сказал Мацци.

— Будет так будет. А в чем дело? Ты боишься?

— Боюсь? Нисколько не боюсь. А ты?

— Нет, черт возьми.

— Ну и ладно, — Мацци, наклонившись, выпятил челюсть и угрожающе задвигал вверх и вниз бровями, уставившись на Долла с комично свирепым видом. Но это не произвело особого впечатления. Долл только откинул голову и рассмеялся.

— Увидимся, друзья, — сказал он и шагнул через дверь в переборке, у которой они сидели.

— Этот парень ни черта не смыслит, — решительно заявил Мацци, когда Долл ушел. — Глуп как пробка. Не выношу недотеп.

— Думаешь, он достанет пистолет? — спросил Тиллс.

— Черта с два, ничего он не достанет.

— Может достать.

— Не достанет, — повторил Мацци. — Он дурак. Хм, «друзья»!

— Мне наплевать, достанет ли он пистолет, достанет ли кто другой, достану ли я. Все, что я хочу, это выбраться с этого проклятого корабля.