Тонкая красная линия

— Похоже, что у нас нынче удачный день, Уитт.

Он принялся расспрашивать, как был взят японский блиндаж, и Уитт рассказал, что знал, в том числе и то, как Верзила Кэш разделался с пленными японцами. Рассказал он и о своем жирном сержанте, даже показал винтовку с расщепленным цевьем.

— Сколько же их там намолотили?

— Да как бы не соврать, человек тридцать пять, не меньше, — ответил Уитт, зажмурив глаза от непонятно откуда накатившегося смущения.

— Тридцать пять!

— Так точно. Ну, из них человек десять уложили прямо в блиндаже, семерых до этого хлопнули, да еще Верзила из своего дробовика шестерых уложил. Стало быть, остается только девять. Я из них троих шлепнул.

— Отличная работа, ничего не скажешь. Кстати, почему бы тебе не остаться теперь с нами и не отдохнуть?

— Да нет уж, сэр, я лучше с ротой, если вы не возражаете. То есть, я хочу сказать, со своим взводом. Мне все кажется, что я помочь кому-то смогу. Может, даже спасти кого, — впервые он выдал постороннему человеку свою сокровенную мысль. Стейн в недоумении уставился на него, и Уитт даже чертыхнулся в душе: ведь давным-давно уже дал себе слово никогда и никому не открывать, что у него на сердце, а вот надо же, не удержался.

Стейн передернул плечами.

— Ладно, — сказал он. — Доложи Беку. Ему сержанты очень нужны. Скажешь, что я только что назначил тебя временно исполняющим.

— Так я же и в роте не числюсь еще, сэр. Ну, официально не значусь…

— Это не имеет значения. Разберемся сами.

— Слушаюсь, сэр. — Уитт быстро отполз в сторону.

— Если немного поспешишь, — добавил командир роты, — может, прямо сейчас их догонишь. До того как они двинутся дальше. Я подожду команду подавать.

Повернувшись к штабным, он махнул рукой, и его люди вместе с тыловым дозором двинулись перебежками вперед. Команду взводам Стейн передать уже не успел — как раз в это время они были обнаружены противником. Причем произошло это очень необычно, но, можно сказать, удачно для них, просто на диво удачно. На вершину высоты, до которой передовому взводу оставалось уже совсем немного, неожиданно вышла группа японцев, человек четырнадцать-пятнадцать. Они тащили на себе несколько тяжелых минометов на вьюках. Японцы спокойно шли к себе в тыл, рассчитывая, очевидно, на отдых, а вместо этого напоролись на американцев. Конечно, ни один из них в живых не остался — солдаты третьего взвода быстро окружили их и расстреляли в упор. Стейн вскочил на ноги при первом же выстреле и видел все это собственными глазами.

Отправляясь на задание, рота не взяла с собой ничего, кроме личного оружия и одного станкового пулемета. Все остальное вооружение осталось в тылу, у подполковника Толла. Свой единственный пулемет Стейн поместил на левом фланге третьего взвода, в, порядках первой-шеренги, приказав пулеметчикам не открывать огня, пока он не даст четыре коротких свистка. Он как раз и собирался это сделать, вскочив на ноги, и даже открыл уже рот и набрал полную грудь воздуха, когда пулемет вдруг застучал как оглашенный. Стейн молча выдохнул, наблюдая, как третий взвод во главе с Элом Гором вскочил на ноги и резко рванулся туда же. Ему сразу вспомнилось, что он уже видел такую же молниеносную атаку, когда седьмая рота штурмовала высоту 209, и на какой-то миг ему вдруг показалось, будто время повернуло вспять, что он снова находится там, а то, что происходит сейчас, еще только когда-то будет. Ему пришлось даже пару раз зажмуриться и поморгать глазами, чтобы отогнать это наваждение. Но нет, это вовсе не седьмая рота бежала к вершине высоты 209, а его собственные солдаты, его рота добивалась успеха.

На огонь пулемета японцы ответили немногочисленными разрозненными выстрелами, пулемет же бил и бил, замолчав лишь тогда, когда третий взвод был уже почти у самой вершины и мог попасть под собственный огонь. В тот же момент Стейн увидел, как пулеметный расчет, опять-таки не дождавшись его команды, тоже ринулся вслед за взводом к вершине — два солдата тащили пулемет вместе с треногой, а двое других, спотыкаясь о кочки, бежали за ними с патронными коробками. Вскоре все они скрылись за вершиной высоты, и через какое-то время оттуда снова послышались пулеметные очереди.

Тем временем первый взвод успел занять позицию, оставленную головным подразделением, а второй — передвигался на его место.

— Вперед! Вперед! — с удивлением услышал Стейн свой собственный голос. — Не задерживайся! — Он, разумеется, знал, что сейчас никто не слышит его, и тем не менее никак не мог замолчать, как не мог и заставить себя перестать размахивать руками — ему казалось, что слова и жесты его доходят до бойцов и рота повинуется именно его командам.

Первый взвод, который вел штаб-сержант Калн, лишь на минуту задержался на позиции, оставленной третьим взводом, и тут же двинулся дальше, быстро перевалив за ним через вершину высоты, откуда все еще слышалась громкая пальба, тон в которой задавали американские винтовки и пулемет. Японцы отвечали нестройными выстрелами.

— Давай! Давай же, черт побери! — все еще кричал командир роты. — Крой их, пока горячо!

Стейна немного беспокоил второй взвод, находившийся все еще довольно далеко от вершины — он застрял на подходе к позиции своих предшественников, там, где начинался уже крутой кряж. Стейн вдруг почувствовал, что ему не хочется, чтобы и они скрылись от его глаз за перевалом.

— Пошли и мы! — крикнул он, оборачиваясь к солдатам, собравшимся около него. — Нам тоже пора уже туда выбираться. — И он первый побежал по высокой траве вверх по склону.

Стейн не успел сделать и нескольких шагов, как в самой середине их группы рванула мина. Все, кроме Стейна, резко прыгнувшего вперед, попадали на землю. Командир же роты, не останавливаясь, продолжал бежать. Сделав еще несколько шагов, он обернулся, видимо собираясь что-то крикнуть, но передумал и только махнул рукой, призывая их следовать за собой.

Разрывов больше не было, и мало-помалу все лежавшие на земле стали подниматься на ноги. Взрыв не причинил им особого вреда, зацепило лишь Сторма. Микроскопический осколок размером не больше булавочной головки угодил ему в тыльную часть ладони, как раз между костяшками пальцев, и застрял там. Сторм с удивлением таращил глаза на крохотную ранку с синеватыми краями, из которой даже крови не было. Потом он осторожно согнул руку, подвигал пальцами, о чем-то подумал и затрусил не спеша вдогонку за командиром роты, успевшим отбежать уже шагов на двадцать — двадцать пять.

Сторм никак не мог представить себе, что у его царапины и только что прогремевшего взрыва может быть что-то общее. Ему казалось, что это два совершенно самостоятельных явления. Нахмурившись и серьезно размышляя обо всем этом, он механически трусил за остальными. Кругом же царил невообразимый хаос — трещала выстрелы, орали, прыгали, мчались куда-то, как безумные, солдаты и сержанты, они задыхались от жары и нехватки воздуха, кричали, падали и снова вскакивали. Чтобы хоть немного навести порядок, Стейн приказал сопровождавшей его группе продвинуться вперед и расположиться метрах в тридцати позади второго взвода. Уму непостижимо, как им удалось это сделать. Стейн догнал второй взвод, когда он перешел на старую позицию первого взвода, и, пробежав сквозь его строй, возглавил движение. Так он дальше и шел впереди взвода, размахивая зачем-то руками и с трудом удерживаясь, когда попадал на кочки или в ямки.

— Давай! Давай! — без умолку выкрикивал он, и выкрики эти скорее были похожи на громкое всхлипывание. Когда взвод остановился, он снова повернулся к своей группе, которую теперь возглавляли Джордж Бэнд и сержант Уэлш. — Держи дистанцию! — крикнул он. — Дистанцию, говорю, держите! Метров двадцать! И цепью двигайтесь. Цепью!

Они сразу остановились, и он, немного подумав, вернулся к ним. До вершины оставалось метров пятнадцать — двадцать, и он решил, что не стоит такой беспорядочной толпой мчаться туда. Сперва следовало выяснить, что там происходит. Всякое ведь могло случиться, может, даже отход прикрывать придется. Шум стрельбы за горой казался сейчас не таким уж резким, был каким-то приглушенным, будто все стрелявшие отошли уже на приличное расстояние от перевала. Особенно слабо слышались хлопки японских винтовок.