Топ-модель

— Надеюсь, — проговорила. — А почему, Эд, от тебя пахнет женскими духами, — нагрубила.

— Это не женские, — ничуть не обиделся. — Это унисекс. Универсальные запахи, как для женщин, так и мужчин.

— Машка, прекрати скандалить, — толкнула меня в бок Евгения. — Веди себя прилично в приличном обществе.

Я вздохнула: такое впечатление, что вместе с новым образом, я приобрела тяжелые кандалы хамовитого тщеславия.

Наконец на подиуме появилась моложавая пара ведущих. Она — в искрящемся белом платье невесты с невероятным декольте, он — в черном фраке. После короткого вступления, посвященного Недели прет-а-порте, пара объявила: дефиле открывает коллекция господина Зубца.

Пока в зале угасал свет я глянула на малосодержательного соседа, мол, молодец, не обманул бедную провинциалку, тот в ответ закатил глаза к потолку, мол, я святее папы римского. «Поговорив» таким образом, мы вновь оборотились на подиум, освещенный верхними софитами.

Под веселую песенку о студенте-недоучке нашей вечно молодой эстрадной примадонны вывалилась группа молодежи, изображающая из себя студентов учебных заведений. Девочки были одеты в джинсовые костюмчики, украшенные всевозможными цветными заплатками на всевозможных местах, вплоть до неожиданных. Мальчики дефилировали в костюмах цвета хаки и с таким мужественным видом, словно они с подиума решили идти на армейский плац служить родине.

Топ-модели двигались легко и непринужденно, как тени. На лицах слабый макияж, краски блеклые, скромные, стрижки традиционные. И это было понятно: учебное заведение — не вечеринка в ночных клубах, у дверей которых так любят стрелять бандиты.

Публика встретила «студентов» добродушными аплодисментами и незлобивыми комментариями. Очевидно, многие из присутствующих вспомнили свою романтическую, полуголодную юность в драных портках.

— А теперь коллекция питерского модельера Татьяны Пафеновой: «Заплатки»! — объявили ведущие. — Встречаем госпожу Пафенову!

Возникшая из ниоткуда кики, у которой брали ТВ-интервью, с помощью микрофона принялась комментировать свою коллекцию.

Ее название полностью соответствовало содержанию: топ-модели были затянуты в столь маленькие и коротенькие платьица-заплатки, что возникало твердое впечатление: ещё чуть-чуть и материя лопнет, как кокон.

— Мои героини — женщины убедительные и самодостаточные, — убеждала всех модельер. — Ваши сомнения по поводу её внешнего вида её не волнуют.

«Не волнуют» — хорошо сказано, хныкаю я. Это как же надо быть уверенной в себя, чтобы натянуть юбку, собранную из ярких желтых, черных, розовых, коричневых полос, дополнить её кирпично-коричневой курткой и салатовыми босоножками и выпасть в этом на улицу. Чтобы первый попавшийся мужлан запулил в тебя силикатным кирпичом? Нет уж — лучше не рисковать.

Следующая коллекция модельера Карины Мунтян понравилась мне куда больше. Она называлась «Поколение любви». По уверениям Эдика, госпожа Мунтян год проработала в итальянской фирме «Роберто Кавалли», что, безусловно, отразилось на её настоящей работе. Она сумела создать совершенно новый для русской моды образ молодого человека, любящего солнце, свет и жизнь во всех её проявлениях. Брючные костюмы и узкие юбки подчеркивали каждый изгиб тела, нижнее белье из вещи сугубо функциональной превратилась в дразнящий воображение аксессуар.

Потом «пошла» коллекция Виктории Андрианко «Осторожно, gerls!». На подиуме — как бы дуреха. На ней клетчатое бесформенное платье, скроенное по косой. Черные сапоги гармошкой, без которых никуда. Так, кажется, одевались в 70-е годы.

Вот — вторая модель. Что-то сдвинулось во времени, во вкусах, в жестком спросе нормальных работодателей, в самоощущении: на девушке черный, прямой костюм. Скучноват и обычен, но вполне уже комильфотен.

Третий вариант — темно-синий костюм. В одежде офисной барышни какой-то неуловимый сдвиг: то ли мягкий, романтический воротник жакета, то ли острый, изящный крой юбки. Однако в одежде появилась причуда: жест свободы и знак культуры.

И дальше потянулась вереница именно таких вещей. Плащики из пушистых серо-коричневых шотландских пледов, курточки из металлической ткани, с алюминиевым блеском двухместной авиетки («Это такой знак металла в голосе», — объясняет дизайнер). Черный, темно-синий, золотисто-коричневый, табачный цвет.

Эта «российская женщина» в отличии от иных «европенянок нежных» не успела устать от повсеместного процветания. У неё за спиной, в генах — не гламур, не нью-лук, а бодрый аскетизм трех поколений 70-80-90 годов. А посему — к унисексу и минимализму эту женщину потянет не скоро. Она культурна, независима, насмешлива и очень женственна. Свободна от унылой строгости а-ля «служебный роман» семидесятых. Не похожа на пиранью капитализма начала девяностых — ни кровавых ногтей, ни стальных скул, ни рыночной ласки в голосе, ни бегающего взгляда. Новые времена требуют нового поведения, иных линий, других цветов.

Вскоре я поняла: мода — не имеет границ. То, что профессионально сделано, всегда модно. Модно все: экстравагантность и строгая элегантность, мягкая женственность и футуристическая сложность линий, спортивная простота и смесь самых разнообразных элементов 30-х, 50-х, 60-х и т. д. годов, сочетание всего, что было изобретено модой за последний век. Модны юбки любой длины, брюки любой ширины, абсолютно все цвета (и блеклые, и яркие), самые разные аксессуары.

Короче, открывайте шкафы, доставайте старое, давно забытое, смешивайте с новым и создавайте свой неповторимый индивидуальный образ.

Что касается работы топ-моделей, то я в очередной раз убедилась: мое место там — на подиуме. Я тоже хочу свободно двигаться под светом софитов и под взглядами публики. Моя мечта совсем рядом — кажется, протяни руку и возьми её. Взять мечту? Да, сказать просто, а вот сделать…

Я почувствовала чей-то взгляд — не знаменитый ли заяцевидный мэтр заинтересовался молоденькой стервозной красоткой? Или это какой-нибудь новый русский, которому нужна престижная живая игрушка? Или это чья-то любовь с первого взгляда?

Поскольку женский глаз обладает эффектом земноводного, то я без труда проверила пространство вокруг себя. Воздушный поворот налево, такой же поворот направо. М-да! Лица в полутьме похожи на кукольные, гуттаперчевые и малосимпатичные. Может, показалось? Таких, как я, здесь море пруди. Эта мысль не понравилась: нет, я одна такая — пленительная, обаятельная и обворожительная! Одна, черт возьми!.. И даже притопнула ногой.

— Ой, — подпрыгнул Эд на своем стуле.

— Прости, — повинилась. — Нога затекла, — соврала. — И не пора ли нам отсюда, — предложила.

— А что случилось? — поинтересовалась Женя.

— Все понятно, — зевнула, напомнив, что время обеденное и я хочу выпить стакан апельсинового сока полезного для здоровья.

— Потерпи, — проговорила сестра. — Финал близок.

Евгения оказалась права: под бравурную музыку на подиум, вытанцовывая, вышли все участники дефиле и счастливые кутюрье. Публика, не жалея ладоней, била в них.

Я вдруг почувствовала зависть — да-да, именно зависть ко всему происходящему. А конкретно: к тем, кто находился на подиуме. Какая же ты, Маша, дрянная девчонка, застыдила себя. Нельзя же так относиться к своим будущим коллегам. Ты же ни сделала пока ровным счетом ничего, а самомнения…