Топь

По щекам Егора текли слезы.

– Ну, ну, ну, Егор, не плачь. Как зовут твоего друга?

– Грэй, - еле слышно ответил Егор.

– Грэй, - повторил Макс, - вот видишь, нашел тебя, давай-ка посмотрим, что с ним случилось. Давай его сюда, пойдем, обмоем его в ручье, - Макс расстегнул куртку, - иди сюда Грэюшка, иди не бойся.

Егор бережно переложил собаку Максу за пазуху.

– Не бойся, не бойся Грэюшка, хозяин рядом, сиди спокойно, никто тебя больше не обидит.

Спустившись со склона, прокатившись при этом часть пути на спине, Макс направился к ручью.

– Принеси, пожалуйста, мой рюкзак, а я пока вымою Грэя, - попросил Макс, стараясь оградить ребенка от вида крови и рваной раны на боку у собаки.

Егор молча пошел за брошенным в впопыхах рюкзаком.

Достав щенка из-за пазухи, Макс принялся отмывать его от, уже изрядно запекшейся крови, прилипших сухих листьев и репейников.

– Что с ним?

– Не знаю, может звери покусали, а может в капкан попал. Ты сам-то пойди умойся.

Егор послушно наклонился к ручью и, зачерпнув ладонью холодную воду, принялся умываться.

– А ну, подержи-ка своего друга, только аккуратно, у него сильно бок разодран.

Передав собаку Егору, Макс снял куртку, а за ней и рубашку.

– Его перевязать надо.

Достав из рюкзака перочинный нож, Макс принялся обрезать рубаху и перевязывать Грэя. Вскоре от рубахи осталась только верхняя часть с рукавами.

– Ну вот, годиться, так-то ему полегче будет, - Макс сложил нож и, одев на себя остаток рубахи, рассмеялся, чтоб хоть как-то поднять настроение своему маленькому другу, - а что, смотри, неплохо выгляжу.

– Ты замерзнешь, - грустно ответил Егор.

– Что ты! Я? Да я на камчатке служил, там знаешь, какие морозы! О-го-го! А рубашка эта мне все равно не нравилась, я больше футболки люблю.

– Правда?
– переспросил Егор, прижимая к груди перевязанного Грэя.

– Конечно, правда, разве папа тебе не говорил, что настоящий мужчина всегда должен говорить правду?

– Говорил, и мама так говорит.

– Ну, разве я не похож на настоящего мужчину?

– Похож.

– Ну а раз похож, значит правда. Давай наверно передохнем и перекусим. Досталось твоему Грэю, надо подкормить его.

– Давай, а как он нашел меня? Мы, что уже недалеко от города?

– Наверно недалеко, ведь он не мог убежать на много километров один, - Макс достал термос и оставшиеся бутерброды.

– А я в кино видел, что собаки могут даже в другой город пойти искать хозяина.

– Так, то ж в кино, в кино супермен на другую планету за секунду долетает. Ешь-бери, и друга своего угости.

– А ты?

– А у меня что-то зуб разболелся, да и не хочется пока. Там еще банка консервы и целый батон остался, так что ешь, на меня не смотри, - Макс отошел в сторонку и закурил.

– Грэй не умрет?
– неожиданно спросил Егор.

– Нет, конечно, сегодня же вечером отвезем его в больницу, заживет как на собаке.

– Но он не собака, он Грэй.

– А кто ему такое имя придумал?

– Никто, - грустно отвечал Егор, - он сам его себе придумал, потому, что серый.

– Ну и что, что серый.

– Просто, по английски грэй, значит - серый, мы в школе учили.

– Не бойся, хоть он и не собака, а все равно его вылечат, но для этого нам надо поторопиться, - Макс посмотрел на часы, - давайте собираться.

– Грей не сможет сам идти.

– Ничего страшного, сейчас я разрежу рюкзак пошире, одену его на грудь, и будит твой Грэй сидеть как кенгуренок в сумочке у мамы, дорогу показывать.

Макс взял рюкзак и сделал на нем широкий разрез.

– Ну, давай его сюда.

Егор бережно переложил Грэя в сумку. Щенок скрутился калачиком и, уткнувшись носом в лапку, притих.

– Видно досталось ему в лесу, пускай отлеживается.

– Может нам надо пойти туда, откуда он прибежал к нам?
– спросил Егор.

– Не знаю, думаю, что мы так с пути собьемся, кто знает какими кругами он сюда добирался.

– Ладно, пойдем, а далеко нам еще идти, как ты думаешь?

– Не знаю, ручей все шире становится, наверно скоро к реке выйдем.

Ручей действительно становился все шире, а местность все более пологая. Макс понимал, что с наступлением темноты продвигаться в лесу станет невозможно, и единственным выходом было продолжать путь вдоль реки, подальше от густых зарослей.

Глава третья

– Егор, как ты?

– Нормально, далеко нам еще идти?

– Я не знаю, наверно скоро придем.

– Ты все время так говоришь, а у меня уже все ноги промокли. Если я заболею, мама меня ругать будет.

Почва действительно становилась все более вязкая, и местами напоминала болотную жижу. Лес стал настолько редким, что едва можно было определить его границы. Солнце клонилось к закату, и наверняка в лесной глуши уже наступила кромешная мгла.

– Устал?
– Макс понимал, что ребенок еле плетется, но все же боялся потерять последние светлые минуты суток.

– Папа говорит, что я не должен жаловаться, что жалуются только девчонки.

– Разве мужчине не нужен отдых? Ведь ты не жалуешься. Папа у тебя наверно много работает?

– Да, очень много, он людям помогает.

– Наверно тоже устает?

– Устает.

– А когда устает, отдыхает?

– Да, у него очень тяжелая работа.

Максу стало так жалко этого маленького, но стойкого как оловянный солдатик малыша, что махнув рукой на солнце, он все же решил сделать привал.

– Ну, вот и мы отдохнем немного.

Подыскав место хоть немного посуше, под деревом, Макс остановился.

– Как там Грэй?
– Егор заботливо заглянул в сумку.

– Жив курилка.

– А почему курилка?

– Не знаю, поговорка такая. Наверно курильщики рано умирают, а если до старости доживет, про него и говорят - «жив еще курилка».

– Мама тоже всегда папу ругает за то, что он курит. А он все равно курит. А ты почему куришь? Сам же говоришь, что курильщики рано умирают.