Топор правосудия

– Это рука, – согласно кивнул врач. – Я спрашиваю: что случилось?

– Собака покусала.

Потом он, понимая, что говорит откровенную глупость, объяснил, что собака его покусала шестнадцать часов назад.

– Думал, сама заживет? – В глазах врача сверкнули огоньки сомнения. – Ты бы еще завтра пришел, когда твой кулак станет размером с голову. В процедурную!

В процедурной сидела красивая деваха и перевязывала какого-то семейного дебошира. О «дебошире» Перец догадался безошибочно, потому что мужик был пьян, в пижаме и постоянно говорил о какой-то сковороде. В коридоре в таких же домашних одеждах сидела пьяная баба, присутствие которой, очевидно, и связывалось с пострадавшим от этого предмета кухонной утвари.

Размотав кисть Перченкова, врач покачал головой. Скосив взгляд, Витя похолодел. Его левую руку можно было бы снимать в фильме ужаса – бесформенная от припухлости, малиновая, перепачканная засохшей кровью.

Парень в униформе что-то сказал девахе. Перец получил две инъекции и какую-то примочку. Следом последовало указание подниматься в сопровождении медсестры на второй этаж.

– Как это – на второй этаж? – отшатнулся Перченков.

– Хотите руку потерять или голову?

Дилемма Перцу не понравилась.

– А третьего варианта нет?

– Есть, если быстро подниметесь. – Деваха мотнула головой в сторону выхода и вышла из кабинета.

Уже сидя на стуле – рядом со столом дежурной по отделению, – Перченков вдруг вспомнил, что из-за боли совсем забыл о том, что в подобных случаях всегда следует сообщение в районное отделение милиции о поступившем больном. Можно было догадаться об этом и раньше, когда парень расспрашивал о подробностях получения травмы и о месте несчастного случая. Перец соврал, что на него натравили собаку во дворе одного из домов соседнего района, и сейчас думал о том, что сделал заведомо ложное сообщение о совершенном преступлении. Не отреагировать на этот факт милиция не может. Он сидит на стуле уже две минуты, еще пятнадцать им занималась медсестра. Значит, минимум четверть часа назад в РОВД приняли сообщение из этого медицинского учреждения о том, что к ним поступил человек, в отношении которого совершено преступление.

Медленно встав со стула, Перец стал выходить из отделения. Больничная пижама, полученная от сестры-хозяйки, осталась лежать на стуле, и Витя мысленно поблагодарил себя за то, что не поторопился с переодеванием. Впрочем, он не мог быстро переоблачиться и по другой причине. За поясом торчал заряженный обрез. Попросить сестру-хозяйку подержать его, пока он будет натягивать полосатую пижаму, Перченков не мог, поэтому и дожидался той минуты, когда можно будет в темноте ночи переложить обрез под матрас. Теперь планы менялись. Заведение, которое приняло его с таким теплом и пониманием, могло оказаться настоящей западней.

– Ты куда, сердешный? – поймала его движение сестра.

– Я в «приемном» паспорт забыл.

Не обращая больше на нее никакого внимания, он вышел на лестничную клетку и даже успел спуститься на несколько ступеней. Но показавшаяся прямо под ним серая казенная шапка и накинутый на плечи белый халат позволили сделать вывод о том, что дальнейший спуск вреден для здоровья. Милиционера сопровождал парень в бледно-зеленой форме. Он оказался первым, кто заметил Перца.

– А вот он… Ты куда, парень??

Перец, понявший, что бегство вверх по лестнице уже невозможно, остановился. Если придется прыгать из окна, то третий этаж – не лучшая для этого стартовая площадка. В государственном учреждении, высота потолков в которых три метра, – это все равно что прыгать с четвертого или пятого этажа жилого дома. Результат будет один.

Молодой милиционер серьезной опасности не представлял. Радиостанции у него не было, его «ПМ» по сравнению с дробовиком Перца – пукалка. Он десяток больных рикошетом перебьет, пока попадет в того, в кого целится.

И Перец принял единственно верное решение. Вопреки ожиданиям плохо разбирающегося в принципах и правилах погони молодого милиционера, Перченков неожиданно развернулся и побежал ему навстречу. В тот момент, когда младший лейтенант понял, что к чему, бандит находился уже в двух метрах от него.

Оглушительный выстрел разорвал мерное течение ночной жизни спящего второго этажа. Мощный заряд кабаньей картечи сбросил милиционера с лестницы, как куклу…

Помертвевший от ужаса врач прижался спиной к стене и стал сползать вниз. Ноги его не держали, мозг не работал. На этом участке больницы мозги работали лишь у Перца. Даже не взглянув на мертвого офицера, он не выдержал и скользнул взглядом по стене. В радиусе двух метров от лежащего милиционера кремовый колер стен был забрызган кровью и ошметками форменной одежды серого цвета. Сглотнув набежавшую в рот слюну, Перец попросил:

– Не дергайся пока, ладно?

Понимая, что стрелявший смотрит на труп, молодой медик уточнил:

– Вы – мне?..

– Тебе, тебе, – не смотря в его сторону, пробасил Перец. – Подойдешь в течение последующих пяти минут к телефону – будешь выглядеть еще хуже.

Убеждение подействовало. Сидящий в «уазике» старшина-водитель узнает о произошедшем не от врачей и не по радиостанции РОВД. Нехорошие вести он узнает из уст самого Перца. Даже если бы парень в бледно-зеленом халате набрался смелости и сразу после ухода убийцы все-таки сообщил в милицию, он все равно бы не успел спасти жизнь старшине.

Машина, готовая к отъезду сразу после обработки очередного «фуфлыжного» сообщения, стояла «собачником» ко входу. Это обстоятельство позволило Перченкову спокойно дойти до «уазика» и распахнуть дверь водителя.

– Напарник просит твоей помощи! – сообщил неизвестный усатому старшине.

Старшина машинально выпрыгнул из машины. И тут же получил заряд картечи в живот. Перец мог бы сделать это тогда, когда водитель сидел за рулем, однако он торопился и знал волшебные слова, после которых мент выскочит из-за баранки, как ошпаренный…

Этот выстрел был глух, как удар топора по сухому полену. Старшина умер в тот момент, когда Перец с его табельным пистолетом уезжал со двора больницы. Он решил не брать оружие младшего лейтенанта – слишком мало времени у него оставалось в запасе. Теперь особенно торопиться было некуда.

– Черт! Черт! Чтоб все треснуло!! – орал Перец, лихорадочно крутя рулевое колесо непослушного «уазика». – Проклятая собака! Менты – гады! Что теперь делать?! Волки…

Минуту назад, выезжая на дорогу, ведущую за город, он совершенно не представлял себе масштабы того, что сделал. Сейчас же, когда предчувствие погони немного притупилось, он каждой клеткой своего громоздкого тела понимал, что только что сотворил своими руками. Свобода, в которую он еще недавно верил, превратилась в мираж. Теперь она представлялась ему богом, в существование которого все верят, но еще никто не видел.

Глава 13

Ночное дежурство не принесло никаких результатов. Если Перченков и пробирался в дом к брату, то только используя подземный тоннель, ход в который начинается за двести метров от места нахождения Макса и Струге. Но Перец – не аббат Фариа, а его брат-астролог – не Дантес. В наше время тоннели роют лишь в Бутырке.

Окончательно выспавшись, Антон Павлович посмотрел на себя в зеркало и убедился в том, что выглядит, мягко говоря, неважно. Но сказывалась спортивная закалка: на том месте, где под глазами должны были висеть темные мешки, наблюдались лишь едва видимые припухлости. Но и их уничтожит холодный душ, который Антон обязательно примет.