Торговцы плотью
Шрифт:
— Да.
— И что?
Посмотрев мне прямо в глаза, она сказала:
— Артур такой славный.
— Да, славный.
Слава Богу, принесли еду, нашлось занятие на несколько минут.
— А как твой бизнес, Питер? — спросила она, хрустя картошкой.
— О, не стоит об этом говорить.
— Давай поговорим! Дела идут хорошо?
— Очень хорошо.
— Просто не могу поверить, — покачала она головой.
Меня охватила ярость Яго, взбешенного наивностью Отелло.
— Чему ты не можешь поверить? — огрызнулся я. — Что женщины охотно платят за удовольствие? Что тут такого? Почему они хотят
— Что тут общего с оплатой мужских услуг в постели?
— Принцип тот же самый. Оплаченные услуги незнакомого мужчины — символ подлинного равенства. На протяжении многих веков мужчины покупают женское тело. Настал черед женщин. Они получили возможность добиться неслыханного равенства. Они удовлетворяют свое стремление к независимости, свою женскую гордость.
Дженни поперхнулась куском чизбургера.
— Это продолжение сексуальной революции, — серьезно заявил я. — Служение обществу.
Она покончила с едой, вытерла губы бумажной салфеткой. Потом посмотрела на меня.
— Питер, — спокойно проговорила она. — Я, честно, не знаю, кто ты есть на самом деле, и сам ты, по-моему, тоже не знаешь. Ты всегда играешь какую-то роль.
— Шекспир сказал лучше, — заметил я нарочито легкомысленно. — «Весь мир — театр».
— Это другое, — сказала она. — Актер играет одну и ту же роль неделю, месяц, год. Потом она переходит к другому актеру, но суть ее почти не меняется. Когда я иду смотреть «Гамлета», я знаю, что иду смотреть «Гамлета». Но я никогда не знаю, что увижу, встретив тебя.
— Ты хочешь сказать, что я лицемер?
— Да нет, конечно. Просто мне хочется когда-нибудь взглянуть на тебя без грима и парика.
Я старался не выдавать своего смятения.
— Даже если так, Дженни, а я не согласен, что это так, разве не интересней иметь дело с загадкой. Взять хотя бы Артура, ты знаешь, что он славный, а я какой? Если у меня тысяча разных ликов, разве тебе не интересно разглядеть за маской человека?
Дженни долго молчала, глядя на меня.
— Да, — сказала она наконец. — Интересно. Вот разве что…
Она не договорила. Ну и не надо. Я сам мысленно договорил за нее: вот разве что под последней маской не окажется ничего.
Глава 93
Я только что сделал «дубль» и, выходя из кухни, увидел клиентку, направляющуюся в Синюю комнату. Это была не женщина. Это была девочка.
— Эй, — крикнул я Марте, — эта клиентка из Синей, она что, герлскаут? А может, брауни? [22]
22
Герлскаут — девочка, член детской организации, основанной в США в 1912 г. с воспитательной и оздоровительной целью.
Брауни — член младшей группы герлскаутов, от 7 до 10 лет.
— И я так же подумала. Позвонила ее рекомендательнице, и та заверила, что крошка в порядке. Я все же попросила показать водительские права. Ей девятнадцать, Питер.
— Тянет с трудом на двенадцать. Как ее зовут?
— Сьюзен Форгроув. Интересуешься?
— Младенцев не совращаю, — рассмеялся я.
В
течение нескольких следующих недель Сьюзен мелькала часто. Она то и дело записывалась на прием, всегда заказывая нового жеребца. Никаких проблем у нас с ней не возникало, только жеребцы жаловались, что от нее дурно пахнет.Она была щекастой, с длинными слипшимися оранжевыми волосами, явно нуждающимися в шампуне. Носила старушечьи очки и визгливо хихикала. Всегда в дорогой, но чересчур элегантной для нее одежде. Юная неряшка.
Мы, конечно, брали с нее деньги и с удовольствием зачислили в список клиенток, которых назвали «бродягами», кто, казалось, задался целью пройти через всю «конюшню».
— Зачем они это делают? — спросил я Марту.
— Зачем мужчины покоряют горные вершины? — вопросила она. — Чтобы сказать, что они там были.
Глава 94
Лето выдалось жарким. Известий от Октавиана Цезаря не было, но мы сочли это добрым знаком: об отказе, конечно, сообщили бы сразу. Тем временем деньги текли рекой.
Янси Барнет оказался таким работником, что мы с Мартой смогли брать выходные. Она предпочла вторники, я — четверги. Свой первый выходной я потратил на пополнение летнего гардероба в мужских бутиках на Третьей авеню и Восточной Пятьдесят седьмой улице.
С некоторым беспокойством я заметил, что талия моя раздалась до тридцати шести дюймов. Одну пару белых блестящих слаксов пришлось расставлять. Я знал, что живу в свое удовольствие, но это было слишком. Решил сесть на диету и проконсультироваться у Николь Редберн насчет поддержания формы.
Позавтракал в одиночестве в «Ле Перигор», заказав медальоны из омаров в перечном соусе (великолепно), салат из шпината с оливковым маслом (божественно), а на десерт — вишни, залитые клубничным желе (превосходно). Прикончив целую бутылку первоклассного божоле, я решил с понедельника перейти на диету.
На обратном пути я дважды сталкивался со «студентками» «Театральной академии Питера». Они, безусловно, узнали меня, но, конечно, не подали ни малейшего знака, а я не позволил себе даже улыбки. Таков был закон. Сознавая его необходимость, я тем не менее ощущал некоторую досаду.
Я не считал, что мои занятия, моя работа, моя профессия автоматически превращают меня в парию. Я просто занимался коммерческой деятельностью.
Я знал мнение Дженни Толливер на этот счет, понимал, что найдутся и другие, которые сочтут мой образ жизни предосудительным. Но я мог бы поклясться, что никогда никому не причинил вреда и не нарушил ни одной вселенской заповеди.
Что бы ни думала Дженни, работа моя не связана с понятиями добра и зла. Это просто бизнес. Поэтому и обидно, что, встретив на улице старого доброго клиента, мне нельзя снять перед ним шляпу.
Глава 95
Откатившись, пыхтя и сопя, как старый бульдог, я еле выдавил:
— В чем дело?
Марта отвернулась.
— Ядреный хрен — последнее утешение для мыслящей женщины, — сказала она.
Это было во вторник вечером, в начале августа, кондиционер работал на полную мощность. Марты целый день не было. Последняя клиентка и последний жеребец отчалили около десяти. Потом мы с Янсом прикончили кастрюлю с дарами моря, оставленную для нас Пэтси. Сразу после одиннадцати ушел и он.