Торговый дом Домби и сын, Торговля оптом, в розницу и на экспорт (Главы XXXI-LXII)

– Начал подумывать о том, не превратится ли он в ученого Летучего Голландца!
– сказал капитан с тем же безнадежным видом и с величайшей серьезностью.

– Но когда в один прекрасный день, Нэд, пришло известие - это было на Барбадосе, куда я вернулся, - что мой мальчик находится на борту торгового судна, возвращающегося в Англию из Китая, тогда, Нэд, я сед на первый же корабль, прибыл на родину и сегодня вечером вернулся домой и убедился, что известие оказалось верным, благодарение господу!
– набожным тоном произнес старик.

Капитан с благоговением наклонил голову, а затем окинул взглядом всех присутствующих, начиная с мистера Тутса и кончая старым мастером, и торжественно произнес:

– Соль Джилс! Заявление, которое я намерен сейчас сделать, сорвет все паруса со всех ваших мачт и заставит вас накрениться. Ни одно из этих писем не было доставлено Эдуарду Катлю. Ни одно из этих писем, - повторил капитан, желая придать своему заявлению большую торжественность и внушительность, не было доставлено Эдуарду Катлю, английскому моряку, мирно проживающему на родине и преуспевающему с каждым часом.

– А я собственноручно сдавал их на почту! И собственноручно писал адрес: девятый номер на Бриг-Плейс!
– воскликнул старый Соль.

Краски сбежали с лица капитана, а затем он весь побагровел.

– Соль Джилс, друг мой, что вы имеете в виду, говоря о девятом номере на Бриг-Плейс?
– осведомился капитан.

– Что я имею в виду? Вашу квартиру, Нэд, - ответил старик.
– У миссис... как ее там зовут! Скоро я забуду свою собственную фамилию, но я отстаю от века - если вы помните, я всегда отставал, - а сейчас я совсем растерялся. Миссис...

– Соль Джилс!
– произнес капитан таким тоном, как будто высказывал самое невероятное предположение.
– Уж не фамилию ли Мак-Стинджер вы стараетесь вспомнить?

– Ну, конечно!
– воскликнул мастер судовых инструментов.
– Совершенно верно, Нэд! Миссис Мак-Стинджер!

Капитан Катль, у коего глаза расширились до последних пределов, а шишки на лице начали буквально светиться, свистнул протяжно, пронзительно и в высшей степени меланхолически. И, лишившись дара речи, он стоял, взирая на присутствующих.

– Будьте добры, Соль Джилс, повторите это еще раз!
– выговорил он наконец.

– Все эти письма, - сказал дядя Соль, отбивая такт указательным пальцем правой руки на ладони левой с точностью и отчетливостью, которые сделали бы честь даже непогрешимому хронометру, находившемуся у него в кармане, - все эти письма я собственноручно сдавал на почту и собственноручно надписывал адрес: капитану Катлю, проживающему у Мак-Стинджер, девятый номер на Бриг-Плейс.

Капитан снял со своего крючка глянцевитую шляпу, заглянул в нее, надел на голову и сел на стул.

– Друзья мои!
– озираясь вокруг, сказал чрезвычайно расстроенный капитан.
– Да ведь я оттуда сбежал!

– И никто не знал, куда вы ушли, капитан Катль?
– подхватил Уолтер.

– Господь с тобой, Уольр!
– сказал капитан, покачивая головой.
– Да она бы ни за что не согласилась, чтобы я взял на себя заботу об этом доме. Мне ничего другого не оставалось, как сбежать. Помилуй тебя бог, Уольр!
– сказал капитан.
– Ты ее видел только в штиль! Но посмотри на нее, когда она разбушуется, и постарайся запомнить!

– Я бы ей показала!
– вполголоса промолвила мисс Нипер.

– Думаете, что показали бы, дорогая моя?
– отозвался капитан с некоторым восхищением.

– Ну, что ж, моя милая, это делает вам честь. Но что касается меня, то я бы предпочел встретиться лицом к лицу с каким угодно диким зверем. Мой сундук мне удалось унести оттуда только с помощью друга, которому нет равного на свете. Что толку было посылать туда письма? Да при таких обстоятельствах она не приняла бы ни одного письма!
– сказал капитан.
– Почтальону и трудиться не стоило!

– Итак, капитан Катль, - сказал Уолтер, - совершенно ясно, что все мы, и вы, и в особенности дядя Соль можем поблагодарить миссис Мак-Стинджер за перенесенные нами волнения.

Услуга, оказанная в данном случае решительной вдовицей усопшего мистера Мак-Стинджера, была столь очевидна, что капитан не стал ее оспаривать. Но, будучи до известной степени пристыжен, хотя никто не касался этого предмета, а Уолтер, памятуя о последнем своем разговоре с ним на эту тему, с особым старанием его избегал, капитан пребывал в унынии добрых пять минут - срок, из ряда вон выходящий для него, - после чего его лицо, подобно солнцу, вновь просияло, озарив всех присутствующих необычайным блеском, и он принялся пожимать руки всем подряд.

Было еще не поздно - хотя дядя Соль и Уолтер уже успели потолковать о своих приключениях и опасностях, которые каждый из них пережил, - когда все, за исключением Уолтера, вышли из комнаты Флоренс и спустились в гостиную. Здесь к ним вскоре присоединился Уолтер, который сообщил, что Флоренс немного приуныла, что у нее тяжело на сердце и она легла спать. Хотя голоса их не могли ее потревожить, все стали говорить после этого шепотом, и каждый по-своему думал с любовью и нежностью о прекрасной юной невесте Уолтера. Обо всем, что ее касалось, были даны подробные разъяснения дяде Солю, а мистер Тутс высоко оценил ту деликатность, с какою Уолтер упоминал о нем, придавая важное значение его услугам и считая его присутствие на маленьком семейном совете необходимым.

– Мистер Тутс, - сказал Уолтер, прощаясь с ним у двери, - завтра утром мы увидимся?

– Лейтенант Уолтерс, - ответил мистер Тутс, с жаром пожимая ему руку. я не премину явиться.

– Сегодняшний вечер предшествует долгой разлуке, - быть может, вечной разлуке, - сказал Уолтер.
– Мне кажется, такое великодушное сердце, как ваше, не может не откликнуться на призыв другого сердца. Надеюсь, вы понимаете, как глубоко я вам благодарен?

– Уолтере!
– ответил мистер Тутс, глубоко растроганный.
– Я был бы рад, если бы у вас имелись основания для этого.

– Флоренс, - продолжал Уолтер, - которая последний день носит свою прежнюю фамилию, взяла с меня слово - это было несколько минут назад, когда мы остались вдвоем, - что я передам вам ее уверение в искренней любви...

Мистер Тутс ухватился рукою за дверной косяк и устремил взор на свою руку.

– ...Искренней любви, - продолжал Уолтер, - а также и в том, что у нее никогда не было друга, которым бы она дорожила больше, чем вами. Она просила передать, что помнит о вашем неизменном внимании к ней и никогда этого не забудет. Она вспомнит о вас сегодня в своих молитвах и надеется, что вы будете думать о ней, когда она уедет далеко отсюда. Что мне ей передать от вас?