Торпеда для фюрера

Но, несмотря на то, что особого проку для немцев от «Тамары» не получилось, беспокойства управлению НКВД «по защите тыла армии» доставили они немало. Прежде всего, обнаруженным у диверсантов изрядным запасом алюминиевых эмблем в виде кавказского кинжала… [5]

Примером или подтверждением тому, что данное предписание не было бредовой идеей штабных фантазёров абвера, была деятельность аналогичной чечено-ингушской разведывательно-диверсионной организации «Шамиль I–II». Наладив радиосвязь повстанческого временного правительства Чечни с абверкомандой-21 майора Г. Арнольдта, РДО «Шамиль» сумела организовать снабжение с воздуха чеченских повстанцев оружием, снаряжением и медикаментами. В результате, начавшись с сугубо диверсионной, деятельность повстанцев дошла до полномасштабных боёв с войсками особого назначения НКВД и кадровыми частями Красной армии.

5

«Установив связь с национально настроенными лицами среди местного населения, создать на их основе повстанческие организации, способные оказать помощь вермахту во время вступления в Грузию… При осуществлении данного задания особое внимание уделить дезертирам грузинской национальности, обладающим оружием. Развернуть на данной основе массовое партизанское движение против советских оккупантов и организовать при приближении передовых частей вермахта массовое национальное восстание. С этой целью личный состав забрасываемых в Грузию групп снабжен, пронумерованными с обратной стороны, эмблемами в виде кавказского кинжала. Точно такими же, которые носят на левой стороне кепи горные егеря соединения особого назначения абвера “Бергманн”. Данные эмблемы должны выдаваться членам местных повстанческих организаций, служа отличительным знаком их причастности к повстанческому движению…»

С оглядкой на деятельность «Шамиля», руководство НКВД особенно тревожило, что такой солидный запас алюминиевых кинжалов «Тамара» тащила за собой не зря. Поддержка диверсантов грузинским населением поначалу оказалась довольно широкой, вплоть до того, что укрывательством одной из групп диверсантов занимался председатель местного сельсовета. Поэтому и меры, предпринятые органами НКВД, были самые по-военному адекватные. Для устрашения местного населения диверсанты расстреливались непосредственно в местах их высадки. Это имело смысл, поскольку германская разведка, рассчитывая использовать родственные и иные связи добровольцев, как правило, отправляла их в районы, откуда те были родом. Публично также расстреливались и местные жители, оказавшие содействие диверсантам. Таким образом, населению однозначно давали понять, какая судьба ожидает тех, кто деятельно ожидает прихода немцев. При выяснении родственных связей, семьи членов организации «Тамара» арестовывались как заложники. Такая же судьба ожидала и семьи тех, кто только подозревался в причастности к её деятельности. В первую очередь это касалось семей эмигрантов, замеченных «иностранным отделом» НКВД в антисоветской деятельности за рубежом. В этом списке и был отец Мамуки, полковник царской армии Симон Лилуашвили, один из неисчислимого множества грузинских князей, с династической преданностью служивших в русской армии и прошедших ад Перекопа, и с нею же бежавших в Турцию, во Францию. Закономерно — активный член эмигрантской РОВС.

Кое-что, конечно, из этого знал и старший лейтенант Новик. Знал, что завелась такая «царица» и что бороться с нею следовало «несмотря и невзирая». А уж про славную чекистскую традицию выжигать, вытаптывать и искоренять до энного колена, знал и подавно. Кое-что ему рассказала Настя, которая наслушалась и в госпитале, и от соседки.

— Но ведь прямых доказательств его причастности… — начал было Саша, и сам осёкся, махнул рукой: «Кому они нужны, те доказательства…»

— Он даже не знает, за что, — вздохнула Настя, досказав мужу последнее, что он не знал по роду своей службы: о княжеском происхождении мальчика со взглядом затравленного зверька. — За что арестовали мать, учительницу русского языка, других родственников, которые укрывали его по очереди?..

Настя недоумённо повела плечом.

— А его, вот, до сих пор каким-то чудом удавалось спасать. А то был бы сейчас в каком-нибудь голодном детдоме для ДВН [6] за Уралом…

— До сих пор? — хмуро переспросил Новик.

— Пока кто-нибудь не узнает, кто он такой, и не выдаст… — Настя, стараясь не смотреть мужу в глаза, вдруг спохватилась, что скомкала только что выглаженный платок, и бросилась к утюгу.

Саша и сам проводил её смущённым взглядом, краснея отчего-то и злясь. И чем старательнее Настя раздувала безнадёжно остывший старинный угольный утюг, тем больше душила эта постыдная злость. Он видел, как её подмывает переспросить, чтобы увериться…

6

ДВН — дети врагов народа, широко известная по тем временам аббревиатура.

— Я не скажу, — буркнул Саша вполголоса. — Я не воюю с детьми.

Настя выдернула косынку из-под чугунного утюга и, давясь по-бабьи невольным всхлипом, уткнулась в неё раскрасневшимся лицом.

— Ну что ты. — Едва не опрокинув гладильную доску, Саша метнулся к жене, обнял её сзади за плечи. — Ну неужели ты сомневалась?

— Ни капельки! — отчаянно замотала головой Настя, рискуя растрепать едва укрощённый чёрный вихрь волос. — Ни на секундочку. Поэтому и рассказала.

— Ну, ты ладно… — улыбнулся Саша, зарывшись лицом в её волосы и по привычке шумно потянув носом.

Любил он этот непередаваемый запах, который ни угаром скверно топившейся печи не вытравить, ни хозяйственным мылом, частенько заменявшим что-либо более изящное в парфюмерном смысле…

Любил. «Как лошадь сено» — не раз комментировала Настя.

— Ты-то ладно, — вырвавшись из душистого плена, повторил старший лейтенант. — А вот бабушка Стела как решилась тебе рассказать?

— Не знаю, с какой стати, — искоса и чуть игриво глянула на мужа Настя. — Но бабушка Стела считает нас порядочными людьми.

— Действительно, — пожал плечами Саша. — Безосновательное, ничем не подтверждённое убеждение. Или чем-то всё-таки подтверждённое? — Не выпуская из объятий жену, он внимательно осмотрелся вокруг, повёл носом. — Например, четвертушкой халвы, которую я тебе вчера привёз из Ашкоя?

— Конечно, нет! — картинно возмутилась Настя, вырываясь. Впрочем, вырвавшись, уточнила: — И если хочешь знать, Мамука халвы у меня не взял, насупился букой и ни в какую. Наверное, из-за этих твоих солдафонских галифе, — добавила она с улыбкой.

— Ну он же не знает, что без галифе я просто душка… — скромно потупившись, возразил Новик.

Настя прыснула и продолжила только минуту спустя, успокоившись:

— Пришлось отнести халву бабушке Стеле. Она расчувствовалась и всё такое… И ещё, — Настя внимательно посмотрела на мужа, накручивая на палец выбившийся таки из чёрного узла локон. — Бабушка Стела очень долго мялась, но потом попросила, вернее, только спросила попросить, вернее, попросила спросить… — жена замялась в свою очередь, и Саша, понятливо кивнув, закончил за неё:

— …не могу ли я как-то помочь?

Настя кивнула.

— Но как?..

Задумавшись, Саша отошёл к окну, снова отдёрнул нитяную шторку и поискал глазами порыжелую некрашеную веранду бабушки Стелы. Прилизанная чёрная головешка, как обычно, темнела в прорезях резьбы. Мальчишка жмурился, подставив смуглое личико утреннему, скудному ещё, солнышку, словно кенарь в клетке, попавший в случайный лучик на подоконнике…

— Как, как… — отчего-то раздражаясь сам на себя, проворчал лейтенант. — Как-нибудь, да…

Он осененно хлопнул себя ладонью по высокому лбу аристократической лепки:

— Нужен грузин! Всего-навсего грузин, один из наших разведчиков с родословной, потерявшейся в Кахетии со времён Дарвина. Они — отличные парни. Кто-нибудь из них с радостью найдёт и примет своего пропавшего племянника…

Саша вдруг осёкся. Несколько секунд, замерев у окна в напряжённой позе, он молчал и, только обернувшись, закончил озабоченным тоном:

— Грузин — это потом…

Саша схватил с валика софы Настину сумку, с которой она обычно ходила в госпиталь, и бесцеремонно повесил на шею жены.

— А сейчас нужно, чтобы ты как можно быстрее отвела Мамуку на площадь перед управой. Там сейчас Плетнёв из отряда. Они… — Саша мельком глянул на ящик настенных часов, — …через 15 минут повезут на базу парашютное снаряжение. Скажи Плетнёву, чтобы по дороге оставил мальчика у тетушки Матэ в Ашкое.

«Плетнёву — у тетушки Матэ…» — повторил лейтенант назидательно, как шифровку.

Настя закивала головой согласно, и тут же отрицательно.

— Он со мной не пойдёт, он даже халву не взял!..