Торжество долгой ночи

Исповедь его минула сердце. Дар сеял слабость – вот что услышала Нина в словах Данте. Она отстранилась от объятий, и руки демона безвольно повисли.

– Я не могу дать тебе то, что ты хочешь.

– Ложь!

Нина обернулась к нему и встретилась с глазами, полными злого негодования. Слишком много в них билось сложных, недосягаемых чувств, ввергавших в растерянность. То, что было свойственно людям, в проявлении своем у демона выглядело изломанным, неверным.

– Думаешь, я ринулся под нож, только чтобы отчитаться Лоркану?

– Тебе нечего предложить мне взамен.

Все, чего хотел от нее Данте, – иллюзию счастья, ради которого не пришлось бы работать ни дня, особенно когда речь шла о тесных отношениях, требовавших усилий обеих сторон. Его притязания на Нину были не более чем прихотью. Пустыми и бестолковыми, как вся их жизнь после сделки.

Он воззрился на нее с бешенством человека, одержимого беспощадной местью, и прорычал, щетинясь зверем:

– Ненавижу тебя.

Его капризы неизменно откликались безразличием. Нина двинулась на выход, но у дверей ее снова настиг голос Данте.

– Джеймс был славным парнем, – с издевательской легкостью произнес демон. – Мы успели познакомиться, прежде чем он покинул наш мир.

– Ты врешь, – Нина одарила его снисходительной улыбкой из-за спины как глупца, сморозившего несусветную чушь. Сказанное Данте звучало как подлость, не претендующая ни на действительность, ни на искусную интригу.

– Спроси у своего нового друга.

* * *

Кай зашел к Нине в ту же ночь. Не в силах ждать, демон думал только о том, что еще он способен увидеть под влиянием потрясающего таланта. А главное – почувствовать. Но Нина встретила его без особого радушия, не удостаивая вниманием. Она полностью была поглощена созерцанием городских фонарей, разбросанных у подножья холма подобно светлячкам. Об их завораживающей силе Кай знал не понаслышке. Не успел он открыть рот, чтобы озвучить цель своего визита, как Нина опередила его:

– Ничего не хочешь сказать? – комнату обволок совершенно лишенный жизни голос.

Кай весь напрягся, мысленно перебирая причины такого вопроса. Чего ждала от него Нина за внешним бесстрастием, одному дьяволу было известно. Ее непредсказуемость всерьез сбивала с толку, заставляя насторожиться.

– Например?

– Джеймс мертв, – она говорила все так же бесцветно, не придавая произнесенному имени значимости, будто из них двоих только Каю было известно об особой связи между Ниной и убитым фамильяром.

– У нас с Лорканом был уговор.

Нина опустила глаза, объятая какими-то соображениями. Странно было бы ожидать от нее знаки горести или тоски, но что-то с правдой Кая определенно поселилось в ее мыслях. Он дал ей время свыкнуться с озвученной реальностью, пока Нина сама не протянула руку. В предвкушении Кай чуть было не помутился рассудком. Он коснулся ее ладони и с готовностью зажмурил глаза.

Последние лучи закатного солнца золотом разливались по его лицу. Кай лежал в постели, прикованный взглядом к упиравшимся в огненное небо башням мегаполиса. Из окон его квартиры они виднелись так далеко и недосягаемо, словно росли из чужого города.

Обнаженного плеча дотронулся нежный поцелуй, пробудив Кая. Он оторвался от заката и встретил перед собой зеленые глаза, щеки с ямочками и губы, бархатные, как расцветшая роза. Лицо девушки осветилось ласковой улыбкой, и какая-то благоговейная радость охватила сердце Кая, заставляя улыбаться в ответ. Пальцами он перебирал кольцо каштановой пряди ее волос, наслаждаясь тонким ароматом цветочного мыла. Душа была пронизана упоительным спокойствием и одновременно восторженным чувством. Кай приподнял голову девушки, пристально заглядывая в глаза, и, покорившись внутреннему притяжению, соприкоснулся с ней губами в поцелуе. Это было так волнующе и нежно, как нельзя было себе вообразить, и Кай на секунду забылся в удовольствии.

Перевернув девушку на спину, он опустился на нее с поцелуями куда более исступленными. Руководствуясь жгучим желанием, руки изучали изгибы ее тела, а губы скользили по упругой розовой коже. Любовь овладела его разумом и всем существом.

Похоже, он в самом деле был счастлив.

Это воспоминание оказалось ярче предыдущего. Реалистичнее самой жизни. Кай с трудом мог усмирить взволнованное сердце. Он распахнул глаза и очутился в мире, лишенном красок. Вслед за исполненной прихотью последовало разочарование, отдающее забытым привкусом грусти.

– Понравилось? – сердито спросила Нина. – Советую не увлекаться.

– Разве это может не нравиться? – еще не оправившись от головокружения, ответил Кай.

– Это ты упустил.

Хлесткой, как удар, фразой Нина вернула его на землю.

* * *

Она рвалась освободиться от путаницы в голове. От догадок о том, что должна была испытать, узнав правду о гибели Джеймса. Все силы Нина сосредоточила на Кае, чтобы исчезнуть в его затерянных чувствах. Страсть демона будоражила кровь, будила огонь в сердце и жилах, но для Нины не имела той же сакральной ценности, что и для обладателя этих воспоминаний.

Пока Кай познавал прошлую жизнь, Нина думала о том, что из себя в прошлой жизни представляла она сама.

Вот только тот, кто мог бы приподнять завесу тайны, был мертв.

Глава 16. Упущенное мгновение

Из головы все не шел Ричард. То, что сказал он в ту праздничную ночь.

«А теперь посмотри, кем ты стал!»

«И кем же я стал?»

«Ты… человек».

Джеймс отнесся к его словам куда мягче, чем Ричи мог рассчитывать, но вот уже долгое время его истина не давала покоя. В угнетении несчастный Джеймс задавался вопросами, совсем не уверенный в том, что находит на них верные ответы. Он действительно оживал? А было ли оправдано его воздержание от душ? Может, их силы и не хватило бы для подчинения города, но чтобы потешить свое самолюбие – более чем достаточно.

В приступе бессилия Джеймс погрузился в музыку, и «Барнадетт» зазвучал гитарными аккордами. Взяв в руки пухлый блокнот с записями – дневник из прошлой жизни – и расшнуровал кожаный переплет. Человеком Джеймс имел привычку писать о перипетиях своей судьбы, демоном – перечитывать записи, как книгу совершенно незнакомого автора, убеждаясь, какое жалкое существование он влачил прежде. Вероятно, и сейчас это смогло бы убедить его принять сторону Ричарда, не противиться своей порочной природе?

Однако, открыв дневник, Джеймс не узнал в нем ни строчки. Так он понял, что оказался во сне.

Стук в комнату вывел его из задумчивости. Забыв обо всем, Джеймс открыл дверь и встретил на пороге Нину. Живую, не связанную с Лорканом узами договора. Темные волосы плавными волнами разбросаны по плечам, пепельный оттенок делал их тусклыми и дополнял бледность лица. Серые глаза уставились на Джеймса твердо, но отчего-то в них мелькнул подавляемый страх. Нина в самом деле боялась его, Джеймса? А если не боялась, то всяко чувствовала себя неудобно на соседском пороге.