Тоскуя по ней

— Ты понял, Принц Пустоты? — сказал Киан. — Любовь единственного смертного сердца сделала меня сильнее, чем ты когда-либо мог стать, используя их страх. У тебя нет власти над нами.

Отдаленная боль эхом отозвалась на коже Киана от десятков ран, нанесенных Лахланом, и его душа напряглась против магического натиска, но он не смягчился. Никто не причинит вреда его паре и не избежит возмездия. Никто не будет угрожать лишить ее свободы, никто не предъявит на нее прав, не столкнувшись с гневом Аритиона.

Киан никогда не перестанет сражаться за нее. Будь он смертным или фэйри, низкорожденным или членом королевской семьи, он не уклонится ни от одного врага. Ради нее — что угодно. Что угодно.

— Она моя пара, — прорычал Киан, вырывая нож. — Моя Уиллоу, моя!

Одна из беспорядочно движущихся рук Лахлана схватила ладонь Киана, сжимая ее вокруг рукояти ножа. Мощная магия, что еще бурлила внутри Киана, вспыхнула в ответ. Сила клокотала в его крови, костях, душе, и Киан не пытался сейчас ее сдерживать. Он выпустил всю ее наружу, сосредоточив в одной команде.

— Вонзи лезвие себе в горло.

Ледяной ужас застилал свет во взгляде Лахлана. Его губы шевелились, как будто он пытался что-то сказать, и кровь пузырилась из зияющей раны на горле, которая уже начала заживать. Дрожащей рукой он потянул руку Киана и зажатый в ней нож — потянул на себя.

Лахлан краем глаза наблюдал, как лезвие опускается, все ниже и ниже, его собственной рукой. Отчаянные, задыхающиеся вдохи срывались с его губ, выплескивая еще больше пенистой крови из разорванного горла. Ноздри раздувались, все его тело напряглось, когда кончик лезвия достиг шеи. Он не остановился, когда металл проткнул кожу и вокруг новой раны потекла кровь. Он только тянул сильнее.

— Теперь ты знаешь, каково это, — прохрипел Киан. — Теперь ты знаешь, каково это — потерять всю свою силу, весь свой контроль. Быть беспомощным. Теперь ты знаешь, что такое страх.

Тело Лахлана содрогнулось, когда лезвие погрузилось еще на дюйм, но свет жизни остался в его глазах.

— Никогда больше никто не пострадает от жестокости твоего незаконного правления, Принц Пустоты, — Киан накрыл другой рукой руку Лахлана и опустил нож со всей своей силой, всей своей яростью и страхом, всем собственничеством и стремлением защитить.

Нож остановился только тогда, когда его острие вонзилось в пол под Лахланом. Киан схватил своего врага за волосы и сильно потянул вверх, направляя нож вниз, чтобы рассечь плоть и кость. Под Лахланом собралась лужа крови. Багровый огонек в глазах инкуба вспыхнул, зашипел и погас.

Киан зарычал и провел лезвием по последним лоскуткам ткани, скреплявшим шею и голову Лахлана. Наконец, грудь его вздымалась от неровного дыхания, он ослабил хватку и на ноже, и на волосах Лахлана.

Голова мертвого фэйри ударилась об пол и остановилась в багровом море, отделенная несколькими дюймами от тела, которому она принадлежала.

— Киан!

Руки обвились вокруг его шеи сзади, и теплое тело прижалось к спине между крыльями.

Уиллоу зарылась лицом в его волосы, обнимая Киана.

— Он… мертв?

Киан протянул руку и сжал ее предплечье.

— Мертв.

— Совсем мертв-мертв? Я видела достаточно фильмов ужасов, чтобы знать, что плохие парни всегда возвращаются.

— Не этот, — сказал Киан, склонив голову и закрыв глаза, пока восстанавливал дыхание. Боль от многочисленных ран сливалась в одно непрерывное гудение. — Обезглавливание или удаление сердца. Единственные способы убить одного из нас.

— Ты… в порядке?

— Я? Черт возьми, Уиллоу! — он вскочил на ноги и развернулся к своей паре, подхватывая ее на руки и отрывая от пола. Ее ноги тут же обвились вокруг его бедер. Он крепко прижал ее к себе, обхватив одной рукой затылок и прижавшись своим лбом к ее. — Я никогда в жизни не был так напуган. С тобой все в порядке?

Рыдание вырвалось у нее, когда она обняла его.

— Когда тебя режут, это больно. Я на сто процентов не рекомендую этого делать.

Киан рассмеялся, звук получился дрожащим из-за столкновения затаенных гнева и страха с любовью и облегчением. Он обнял ее еще крепче и глубоко вдохнул. Даже с запахом крови, наполняющим воздух, ее сладкий аромат возвышался над всем остальным, знакомый, успокаивающий и манящий.

— Никогда больше, Уиллоу. Никто, черт возьми, никогда больше не прикоснется к тебе.

Эпилог ?

Четыре Месяца Спустя

Маленький динамик на туалетном столике наполнил комнату оптимистичной музыкой. Уиллоу напевала, сопротивляясь желанию покачивать бедрами в такт. Танцевать было не очень хорошей идеей, пока она стояла на стремянке с лотком фиолетовой краски и малярным валиком в руке. Особенно если она не хотела, чтобы что-нибудь попало на темное деревянные панели на нижней половине стены.

Она вернула валик на лоток, удержалась на ногах, ухватившись рукой за стремянку, и оглядела комнату. Ее взгляд скользнул от антикварного комода и шкафа, которые они с Кианом отремонтировали, к зеркалу, стоящему в углу, затем мимо двери в ванную и дальше к большой кровати с четырьмя столбиками, которую они привезли из старой квартиры Киана, чей балдахин теперь был украшен листьями плюща и крошечными, похожими на звезды гирляндами. Напротив кровати стоял камин.

Ее взгляд остановился на картине над каминной полкой, и она улыбнулась, трепеща от жара, что та вызвала в ее душе. На ней были изображены Уиллоу и Киан, летящие на фоне полной луны, обнимающие друг друга, любящие друг друга. Он запечатлел этот момент так красиво, так безупречно, так волшебно, что каждый ее взгляд на картину пробуждал яркие воспоминания о той ночи.

Это был не единственный раз, когда он занимался с ней любовью среди звезд, но, безусловно, самый проникновенный.

Все изменилось для них после того, как они связались.

Киан переехал в ее дом после… инцидента. Он отказывался выпускать ее из виду, и она была благодарна за это. Уиллоу пыталась напустить на себя храбрый вид ради него, но нападение Лахлана сильно потрясло ее. Если бы не Киан, если бы не связь между их душами, которую они только создали в ночь перед нападением…

Она покачала головой и окунула валик в краску, надеясь отогнать эти мысли и чувства, что они пробудили. Лахлан мертв, и он больше никогда не причинит вреда ни ей, ни Киану. Он больше никогда никому не причинит боли. И тень, которую он отбрасывал на Уиллоу, с каждым днем все больше тускнела, не в силах противостоять счастью жизни, которую она строила со своей парой.

Прикоснувшись валиком к стене, она снова улыбнулась. Несмотря на события того дня, она всегда будет с нежностью вспоминать свой маленький дом. Она упорно трудилась, чтобы купить его, упорно трудилась, чтобы сделать его своим, и никто не мог отнять у нее это чувство выполненного долга.