Тотем Козерога

мускулистый, черноволосый. Лицо отмечено печатью мужественной красоты, на губах

улыбка. Под ручку с ним светловолосая девушка, худенькая и стройная. Я отчетливо

увидел призрачные дымки окружающие молодую пару. Наверняка те самые пресловутые

ауры. Девочка — изумрудно зеленая, чистая и прохладная как мокрая после дождя

листва. А вот парень… Вокруг него нечто бурое и очень противное. Меня затошнило

от запаха гнильцы, желудок взбрыкнул. Я торопливо отвернулся, вытер слезы из

уголков глаз.

Блин! Непередаваемые ощущения… Хорошо хоть мыслей не слышал, а то точно сошел с

ума. Девочка глупенькая, наивная. И по-настоящему любит. А друг — бабник.

Воспользуется, поиграет как с котенком и бросит. В принципе, ничего

удивительного, такое сплошь и рядом. Сам частенько действовал по принципу

«разделяй и властвуй»…

Собравшись с духом, я опять окинул взглядом аллейку. Люди разноцветные,

пятнистые как леопарды. У одних ауры сияли ровно и мощно, очень ярко, другие

едва тлели. Попадались красные — инстинктивно я ощутил любовь и страсть. Были

небесно-голубые. От таких веяло счастьем и беззаботной радостью. Очень много

просто серых, бесцветных и бездушных. А у некоторых мелькали черные пятна. Я

почувствовал — болезни, легкие и тяжелые недуги… Пару раз видел и вовсе

интересные экземпляры: с гнилостно-белесыми дымками. В районе груди темная

холодная воронка, тянущая призрачные нити во все стороны. Щупальца то и дело

впивались в ауры других людей, слышалось чмоканье, противные всасывающие звуки.

Ореолы вокруг жертв меркли, а на лицах людей мелькала тень беспокойства или

боли, в глазах селилась тоска и грусть.

Вампиры! — понял я и брезгливо скривился.

Один из таких прошел совсем рядом. Высокий, сухощавый мужчина с проседью в

волосах и темным морщинистым лицом. На вид — преподаватель университета,

интеллигентный и воспитанный. Но выдавали глаза — с блеском неутолимого голода.

Щупальца пошарили вокруг, потянулись ко мне. Я напрягся, невольно отодвинулся.

Пару нитей все же задели. Но сразу занялись синеватым пламенем, рассыпались.

Остальные трусливо отдернулись, спрятались в воронке. Мужчина поморщился,

посмотрел на меня с явной враждебностью, и страхом. Отвернулся и пошел дальше.

Я задрожал, попытался не видеть. Ауры вокруг людей сразу поблекли, истончились и

стали неприметными. Хорошо. Значит, этой способностью можно управлять…

Взгляд привлекли две старушки, что неспешно прогуливались по дорожке. Низенькие

и тщедушные, почти неотличимые друг от друга, в цветастых платочках. В выцветших

глазах светилось страдание и жалость. В руках держали старые полотняные сумки,

раздутые от поклажи. Иногда подходили к студентам и школьникам, доставали яркие

глянцевые бумажки. Что-то с жаром говорили, пытались всучить. Но молодежь не

реагировала. Более воспитанные выслушивали с тоской в глазах и вымученными

улыбками, брали проспекты и книжечки. Но тут же украдкой бросали в урны.

Остальные или сразу отказывались, или хамили, ругались. Старушки всякий раз

улыбались, шли дальше не обращая внимание на смех и угрозы.

Поравнявшись со мной, разом переглянулись и решительно остановились.

— Молодой человек, — сказала одна. — Давайте поговорим о боге!

Вторая достала из сумки целую пачку ярких бумажек, протянула мне. Я глянул с

профессиональным интересом, улыбнулся. Секты не жалеют денег на хорошую печать,

бумагу, оформление. Только с агентами прогадали. Если б выпустили на улицы

длинноногих пышногрудых девиц одетых в мини, то охочих поговорить о господе

стало гораздо больше.

— А зачем о нем говорить? — хмыкнул я.

Взял рекламу, скользнул взглядом по утопичным картинам рая на земле. Примитивно:

зеленые заросли, детишки и зверье, радостные лица взрослых — мол, свезло так

свезло, вступи в секту и будешь с нами. Хотя и тут приврали. Актеры чересчур

красивые, видно — модели или кинозвезды. Морщинки и прыщики старательно затерты

«фотошопом»… Переборщили, надо ближе к реальности, к жизни.

Одна старушка уперла руки в бока, сверкнула глазами и проскрипела:

— Ну как же, молодой человек! Вы не веруете в бога?

Я поморщился — бабушки наловчились в искусстве ораторства. Таких не

переговоришь. Чем-то сродни тем пробивным парням, что бегают по квартирам и

предлагают купить набор пластиковых ложек или неработающий кухонный комбайн «по

смешной цене».

— Тут очевидно логическая ошибка, — произнес я.

Та, что обвинила в неверии, скрипнула зубами, глянула с негодованием. Вторая

робко улыбнулась. За спиной подруги развела руками, чуть ли не присела:

«Простите, простите… работа такая, в секте кушать не дадут. А то и на улицу

выгонят, дом давно отписан в собственность общины…»

— Надюша, — умоляюще и робко сказала она. — Молодой человек не желает слушать. У

него своих проблем полно. Давай оставим…

— Нет! — фыркнула первая, посмотрела на меня с вызовом. — Какая ошибка?

— Ведь бог есть? — спросил я.

— Конечно, есть!

— Тогда зачем в него верить? — произнес я с ехидцей. — Верят в несуществующее. А

бог есть. И говорить… Держу пари — господа замучила икота…

Старушка побагровела, сжала кулаки и прошипела:

— Покайся безбожник! Покайся! И у тебя останется шанс!

— Шанс для чего? — усмехнулся я, указал пальцем на обложку книжечки. — Попасть в

зоопарк? Увольте. В аду теплее и компания веселая.

Бабушка распахнула рот, чтобы выдать очередную гневную тираду. Но напарница

ухватила за руку, потащила прочь. Зашептала на ухо, морщась с досадой. Первая

кивнула, неохотно дала себя увести. Обернулась, рявкнула напоследок: