Тотем Козерога

раскаленных камней, кусочки древесины. Пламя охватило здание, добралось до

второго этажа и прожгло крышу. Огонь жрал все до чего мог дотянуться: кирпичи,

бетон и металл, не говоря о дереве и пластмассе. Туман боязливо отпрянул,

раздался в стороны. Здание превратилось в один громадный костер. Жар оказался

таким сильным, что Посвященная не выдержала. Втянула голову в плечи, отбежала

чуть дальше.

Волчица встряхнулась, задумчиво посмотрела на языки пламени. Окинула взглядом

подворье завода. Во тьме угадывалось суетливое движение, слышались крики.

Немногие выжившие солдаты собирали убитых и раненых, относили к ближайшему

складу…

На лице Моран появилась привычная холодная улыбка. Сглупила? Да. Но еще не все

потеряно. Нужно найти колдуна. Кто-кто, а пронырливый мистик сумеет напасть на

след Александра. Один раз смог, получится и во второй… Волшебница развернулась и

быстрым уверенным шагом направилась к бетонному забору, растворилась во тьме. *

* *

…Люди делят жизнь на черные и светлые полосы. Стараются быстрее проскочить

темную. Светлую растягивают, купаются в счастье и радости. Черное — плохо,

светлое — хорошо… А как по мне, то такое восприятие — полнейшая глупость. В

жизни все просто. Над судьбами довлеет закон сохранения энергии. Если вчера

хорошо, то сегодня болит голова, тошнит и хочется холодного огуречного рассола.

И наоборот… Месяц назад ты недосыпал и недоедал, корпел над книгами. А сейчас ты

признанный ученый, парящий в блеске славы. Жизнь складывается не из черно-белых

полосок, а из череды успехов и поражений. И то, и другое — прекрасно для

человека. Успехи подбадривают, вселяют веру в собственные силы. Неудачи призваны

чему-то научить. А в совокупности жизнь — великое испытание. И пройти его нужно

достойно! Не потому, что в загробной жизни тебя будут судить. И если обнаружат

грешок, то отправят в Ад, к чертям на сковороду… Нет. Просто обидно попусту

тратить отпущенное время. А неурядицы — то пламя, что закалит тебя, сделает

прочным и острым…

Я лежал в полной темноте и считал секунды. Спина задубела от сырости и холода,

мышцы ныли. Мрачные мысли царапали и разрывали мозг острыми гранями. Я размышлял

о судьбе, жизни и смерти, пытался утешить себя. Получалось не то, чтобы плохо,

но в великие истины как-то не верилось. К тому же понимал, что это голые

умствования. В реальности предо мной встали конкретные проблемы, которые нужно

решать.

Очнулся с час назад. Голова раскалывалась от страшной боли, в теле собралась

давящая слабость. Я ощутил под собой ворох старых пыльных тряпок, рука упиралась

в сырую шершавую стену. Темнота и тишина. Я с трудом перевернулся набок,

принялся исследовать узилище. Крохотная камера, четыре на четыре метра. Холодный

каменный пол в толстом слое пыли и мусора. Стены голые и твердые. В одном месте

выбивалась тонкая полоска света. Я подполз и пошарил руками. Пальцы нащупали

металл, громадные петли, окалину по краям — дверь.

Прийти в себя долго не получалось. Тошнота и головная боль сводили с ума,

сбивали с толку. Сквозь мглу в сознании пробрались воспоминания. Я убегал… Да,

был бой, спецназовцы гоняли по двору завода. Скрыться почти получилось, но

наткнулся на ведьмака. А затем темнота и забвение…

Я поскреб металл и разочарованно хмыкнул. Не пробиться, выдержит и выстрел

гранатомета. Помню, спросил про дверь в подвале у Данилова. Майор буркнул

невнятное: не твоего ума дело. Но не удержался и похвастался — два дня ребята

автогеном вырезали, варили петли и ставили. Я провел более детальный осмотр

комнаты. Хотя осмотр — громко сказано. Темнота кромешная, контуров стен не

видно. Только из щели между дверью и стеной пробивались слабые лучики. Это

немного утешило — не ослеп. Я на ощупь прошелся вдоль, обшарил стены, пол. И

понял — попался. Выхода нет. Лишь где-то высоко под потолком маленькое окно.

Оттуда дул промозглый ветер. Я подпрыгнул, мазнул ладонью и убедился — тоже не

прорваться. Затянуто крепкими стальными прутьями. И даже если бы их не было,

проем все равно чересчур узкий.

«Пойдем другим путем, — решил я. — Если выпускать не хотят, то выйдем сами».

Уселся на тряпки в позу лотоса. Но едва разум закрыла привычная пелена транса, в

мозг ворвалась адская боль. Изорвала мысли, вырвала из состояния покоя.

Казалось, болел каждый микрон мозга, каждый нерв. Горячие искры стреляли в зубы

и уши, глаза едва не вывалились из орбит. Я жалобно застонал и распростерся на

тряпках. Из глаз брызнули слезы, ногти заскребли по полу. На какое-то время я

потерял сознание. Очнулся от холода и слабости, повторил попытку. И вновь

сдавливающие тиски боли, каша в голове и тошнота. Но теперь погрузился немного

глубже и увидел, что из стен исходит бледное сияние. Ничего больше сделать не

успел, пришла расплата в виде очередного беспамятства.

Следующее пробуждение сопровождалось более неприятными ощущениями. Я резко

вынырнул из небытия, закашлялся. Тело занемело от холода. Внутренности

сжимались, пытались спрятаться друг за другом. И боль, чудовищная боль…

Несколько минут я просто лежал на полу и стонал. Любое движение сопровождалось

новыми вспышками, судорогами и спазмами.

Лишь спустя целую вечность адских мучений, я почувствовал облегчение. Тиски

вокруг мозга разжались, появились первые испуганные мысли. Я обессилено

откинулся на ложе из сырого тряпья, принял удобное положение и стал думать.

Выхода нет, способности колдовать лишили. Каким образом непонятно. Но каждый