Тотем Козерога

успел додумать, как крики перешли в вопли боли и страха. Стрельба стала

беспорядочной, панической.

— Ползи вперед, молодец! — приказал Елистрат.

Домовой переместился с плеча на голову. Взобрался по волосам и уселся на

макушку. Маленькие ручонки больно вцепились в волосы.

— Елистрат, там стреляют… — пробормотал я неуверенно.

— Быстрее! — повысил голос домовой, почти закричал.

Что-то в его голосе — напряжение или страх, опаска, страдания, — заставили

послушаться. Я отбросил колебания и пополз к стене. Каждое мгновение ожидал, что

вот-вот уткнусь головой в твердую поверхность, набью шишку. Но продвигался

сантиметр за сантиметром, а стены не было. Я до боли в глазах всматривался в

темноту, пытался уловить хоть небольшой отблеск света. Но тщетно, тьма густая и

монолитная, будто жирное чернильное пятно. А потом ощутил легкий сквозняк. В

лицо подул неожиданно теплый ветер. Мягко погладил щеку, перебрал волосы, словно

ласковые женские пальчики. Разум пришел в замешательство, ведь твердо знал — там

лишь камень и цемент. Но чувства отвергали, говорили, что предо мной пустота.

Безбрежная и глубокая, не нора, а бездонная пропасть.

Я испугался и остановился. Принюхался, пошарил рукой. Но домовой резко рванул за

волосы, заставляя двигаться. Я закричал от боли, услышал хруст выдираемых с

корнями прядей. Хотел схватить наглеца, сбросить с головы… И провалился во тьму.

Звуки отдалились, исчезли. Многострадальное тело не выдержало и рассыпалось на

атомы, превратилось в облачко редкого газа. Мгновение тишины, спокойного

ожидания. А затем в мозг шумным потоком хлынули ощущения. Вернулся слух, глаза

резанула вспышка света, тело свели судороги. Я вывалился из пустоты, грохнулся

на твердое и холодное. Под пальцами хлюпнула вода, ноздри пощекотал запах сырого

асфальта, грязи и плесени.

Кожа горела огнем, но внутри вечная мерзлота, абсолютный ноль. Шипел горячий

пар, одежда тлела и дымилась. Я глухо и жалобно застонал.

— Вставай, молодец! — услышал я преувеличено мягкий голос Елистрата. –

Выбрались, слава богам!..

Домовой поерзал на голове, спустился на плечо и пробежался по спине. Вернулся

обратно. Я постепенно пришел в себя, с усилием приподнял голову и осмотрелся.

Темно. Лежу на тротуаре, руки по локоть в грязной луже. Где-то в невообразимой

вышине расплывчатый сноп света — фонарь. В нескольких шагах стволы деревьев,

густая трава. Повсюду темные силуэты домов. Несколько окон светились, за

стеклами мелькали фигурки людей. Тихо и спокойно. Равнодушно шуршала листва,

стучали капли воды.

Я приподнялся, с трудом подполз к фонарному столбу и привалился спиной к

основанию. Осмотрел себя на предмет повреждений. Рубашка изорвана в клочья, на

ткани следы засохшей крови, грязь. Одежда паровала, ткань горячая, будто

вытащили из поддувала. Грудь, плечи и руки в глубоких царапинах, синяках. Но в

остальном цел и невредим.

Домовой поскреб маленькими как у мыши коготками у меня за ухом, тяжко вздохнул.

Но промолчал, устроился поудобнее.

— Елистрат, — прохрипел я, не открывая глаз. Дышать трудно, держать веки –

вообще невозможно. — Где мы?

— А я почем знаю? — проскрипел домовой. — Куда тропка привела, там и вывалились.

Где-то в городище.

— Точный адрес, — съязвил я. — Но, да ладно…

Постепенно в тело возвращались утраченные силы. Дыхание выровнялось, сердце уже

не грозило разломать ребра. Побочный эффект прохождения через портал помог

отогреться, разогнал кровь по жилам. Я будто в бане попарился, но теперь сызнова

замерзал. Холодный туман остудил одежду и кожу, оседал мелким бисером.

Я встал на ноги, повертелся на месте. Место знакомое, нас выбросило недалеко от

дома. Пройти всего полквартала… Надо добраться. В квартире отдышусь и подумаю,

что делать дальше. Последние события совсем выбили из колеи. Я только и делаю,

что спасаюсь, убегаю, дерусь и теряю сознание, снова убегаю. Времени помыслить,

придумать стратегию и тактику не остается.

Недолго думая я направился через арку, решил пробраться дворами. Шел не спеша.

Ноги подкашивались, голова еще кружилась. Тьма и туман скрывали улицу от глаз.

Но я ориентировался по привычке, интуитивно определял, где заграждение, где

открытый канализационный люк…

Домовой притих, крепко ухватился холодными ручками за ухо. Я скосил глаз,

улыбнулся краешком рта. Не думал, что так соскучусь по ворчуну. Елистрат

напоминал меховой шарик — длинная борода и волосы встопорщились, укрыли с головы

до пят. Черные бусинки глаз поблескивали сердито и настороженно, на сморщенном

личике угрюмая гримаса. Остроконечные кошачьи ушки двигались как локаторы,

ловили каждый шорох.

— Спасибо, Елистрат! — сказал я. Постарался буднично, но в голос невольно

прокрались теплые нотки. — Выручил.

— На здоровье! — ответил домовой с удовольствием. — Но если бы послушал старика,

то вызволять не пришлось.

— Каюсь, дурак, — кивнул я. — Кстати, Вадим вернулся?

— Нет Вадика, — печально вздохнул Елистрат. — Загостился у деда своего, волхва.

И Светлана с Вовой не появлялись. Так с мышатницей несколько дней и просидели. А

потом поняли, что в беду ты попал, и решили спасать.

— Вот как… — протянул я.

Домовой промолчал, погрузился в думы. Я не стал тревожить, принялся

осматриваться по сторонам.

Город разительно поменялся. Улицы безлюдные и молчаливые. Ни одного прохожего,

исчезли разговоры, музыка, смех… Огни притухли, рекламные щиты, вывески и окна

домов слились с мраком. Лишь кое-где одинокие фонари, редкие огни в квартирах. В

воздухе витала противная вонь: пахло плесенью и гнилью, разложением, чем-то