Тотем

— Нравится тебе этот медведь, да?

Кайра перестала толочь. От слов Этны у неё по коже пробежали мурашки. От страха.

— Можешь не отвечать ничего. Я же вижу.

Этна, что удивляло Кайру, не осуждала её ни словом, ни взглядом.

— Не за себя боишься, а за медведя, что его лечат как-то не так, а? — росомаха улыбнулась, но как-то грустно. — Я знаю, зачем использую эти травы. Они хорошо выводят яд и чистят кровь. Я хоть и не травница, но что-то в этом смыслю.

Росомаха была права. Кайра действительно делала мазь не для себя. Она переживала о своей внешности, но не так сильно как о Визэре. За медведем приглядывал лекарь, его держали в отдалении от других росомах, но даже это не внушало лисе доверия. Она знала, как Сэт относится к гостю. Как народ Стронгхолда любит и поддерживает своего князя. Вдруг кто-то решит отомстить за него и убить Визэра, пока он слаб?

Визэр был добр к ней, и она хотела отплатить ему тем же.

— Познаешь ты горя, лисичка. Не суждено вам быть вместе.

Кайра это знала, но, обронив слезу, продолжала делать мазь.

***

Во второй раз в лазарет целителя Кайра входила уже гордо и уверенно, не шаталась и не хваталась за чужие постели, не обращала внимания на других росомах, которые не одобряли её визиты к медведю. За день она устала и уже свалилась бы с ног, мечтая о сне, но слишком хотела помочь Визэру и отнести ему лекарство.

Визэр лежал в постели, и хотя всё ещё выглядел болезненно-бледным, Кайра заметила перемены к лучшему. Увидев её, медведь улыбнулся и попытался приподняться на локте, чтобы лучше видеть гостью.

— Я тебе принесла лекарство, — Кайра поставила на стол рядом кроватью горшочек с мазью, чтобы Визэр мог сам до него дотянуться. Лекаря Шурха она не нашла ни в доме, ни во дворе, да и подумала, что целителю не понравится, что чужачка учит его, как лечить других. — Оно должно помочь. Наноси на рану один раз в день утром.

Кайра не собиралась задерживаться. Только отдать мазь и сказать, как её применять, а потом уйти. Но Визэр понял её желание, поймал княжну за руку, когда она развернулась в сторону двери, и чудом не сполз с постели на пол. Сил встать и перехватить её у порога у него не было.

— Куда же ты так бежишь?

Кайре пришлось придержать медведя за плечи и ему помочь лечь обратно.

— Даже не останешься поговорить?

Княжна освободила руку, посмотрела в сторону двери, сомневаясь.

— Уйдёшь ты сейчас или позже — не имеет значения. Выводы они уже сделали.

В словах Визэра был смысл. Кайра вздохнула. На самом деле она не хотела уходить и возвращаться в дом. Она не хотела разговаривать с Сэтом. Прямо сейчас готовили праздник в честь Анки и рождения ещё одного наследника князя. Их будут прославлять до утра, желая счастливой жизни. Кайра, если бы не была слаба и больна, должна была заниматься подготовкой праздника, сидеть во главе стола вместе с князем и улыбаться другим, показывая фальшивую радость. Она не была рада и не хотела лгать. Пусть думают, что она проиграла. Ей всё равно.

— Янтарное ожерелье? — неожиданно спросил Визэр, чем отвлёк её от тяжёлых мыслей.

— Да, — Кайра опустила взгляд. — Сэт подарил.

— Странно.

— Что странного? — Кайра с непониманием посмотрела на медведя, присев на край постели.

— Что он подарил именно его.

Видя, что Кайра не понимает, чем так необычно украшение, он объяснил:

— Оно было в числе подарков, которые привёз мой народ в качестве знака мира и дружбы, — Визэр задумчиво посмотрел на украшение, а потом улыбнулся, когда увидел, что Кайра прикасается к гладким камням. — Тогда я не знал, что тебе настолько пойдёт янтарь.

Кайра задумалась над причиной такого подарка. Может, это были не извинения, а так Сэт хотел сказать ей, что и она не безгрешна?

Визэр подался ближе, тронул её щеку. Этот простой жест смутил Кайру, но не так сильно, как его слова:

— Ты красива, Кайра. Что бы ни говорили росомахи.

Росомахи бы с ним не согласились. По их меркам она была тощей и рыжей. Некрасивой.

Кайра не ответила на комплимент. Визэр сам убрал руку и лёг на подушку.

— Почему янтарь?

— Я выбрал его в качестве подарка для жены росомахи, потому что этот камень напоминает мне о доме. Он — глаза моей матери.

Кайра посмотрела на него.

— Твои глаза…

Визэр усмехнулся.

— И мои тоже.

Глава 12

На чужбине, где Визэр считался врагом, медведь всегда был настороже. Спал чутко. А потому, когда ночью тихо скрипнула дверь и внутрь тайком вошли, гость не остался незамеченным, но Визэр не подал виду. Он ждал.

Постель прогнулась в изножье. Княжич медведей улыбнулся сквозь сон, он уже знал, кто пришёл беречь его покой. Чувствовал запах леса поутру, тепло солнца, согревающего изнутри, и как сердце наполняется светом.

Мягко продвигаясь дальше, ночной гость устроился у его бока, свернувшись рыжим клубком.

Когда она засыпала рядом, то сны были добрыми, светлыми, и по утру он просыпался отдохнувшим, бодрым и счастливым, находя на постели смятый след, пахнущий лесом. И пусть они никогда не говорили друг другу, что любят, оба знали, что их чувства взаимны.

***

Сколько бы Кайра не пыталась отрицать очевидное, за то время, что она провела с Визэром, успела сблизиться и привязаться к медвежьему княжичу. Он казался ей надёжным другом… человеком, который её никогда не обидит и не придаст, потому что его желания и чувства были чистыми и искренними. И Кайра радовалась, что он шёл на поправку, и опасная хворь отступила, не грозя медведю смертью.

За радостью Кайра забыла, как опасно и изменчиво счастье.

***

Время шло, исцеляя телесные раны. Опала золотая листва, покрыв землю Стронгхолда золотистым ковром. Осень здесь была другой, и Кайра с тоской вспоминала Лисбор. Обширные леса и зверей, что водились в нём. Лес казался огромным морем, бескрайним и манящим. Рядом с ним дышалось свободнее и легче, но здесь… Здесь всё было иначе. Голые деревья встречались редко и напоминали старые коряги, перемёрзшие в лютые зимы, с чёрными стволами, покрытыми мхом, и грибными шапками на морщинистой коре.

Кайра проходила мимо, неся в руках корзину, набитую свежесобранными травами. Услышав весёлый детский смех, она остановилась, и невольно улыбнулась, узнав Тельконтара. Младшему брата явно было беззаботно и весело, и едва ли он подозревал о той ответственности, что упала на его плечи с видимостью власти. Не знал и горя сестры, и того, что сделал росомаха, с которым он так любил играть, будто с отцом. В этом Кайра находила спасение. Она не хотела, чтобы Тельконтар знал правду. Не хотела, чтобы его детское сердце омывалось кровью и сжималось от боли так же сильно, как её собственное. Она не хотела, чтобы он видел кошмары и боялся засыпать в окружении росомах.