Товарищ "Чума" 7

На поднявшуюся после этого падения рожу мертвяка было не взглянуть без слёз (смеха, естественно) — раздробленный нос съехал куда-то набок, сквозь рассеченную кожу из которой не выступило ни капли крови, виднелась белая кость. Челюсть, похоже, соскочила со своих шарниров, и её основательно заклинило в полураскрытом положении. Мертвяк умудрился ещё и несколько зубов себе выбить, теперь он шикарно сможет свистеть сквозь образовавшиеся прорехи.

Страшная вещь этот магический врожденный талант моего братишки. Всегда безотказно действует и на простаков, и на одарённых, и на умрунов, вон, как оказалось, тоже. Я бы тоже не хотел попасть под эту «волну невезения». Я-то, в отличие от мертвяка, всё прекрасно чувствую на своей шкуре (если нахожусь в своём теле). А постоянно отключать болевые рецепторы — такой себе метод.

Однако, думаю, что сейчас это гад пройдётся по нам из главного калибра. Моя цель близка, сейчас-то мы и узнаем, что скрывает в своём арсенале хозяин подземелья. А ведь на первый взгляд в его мирке магия отсутствует как класс. А нет — запас у тухляка имеется и, похоже, неслабый, хоть он над ним и трясётся без всякой меры. Пополнить-то неоткуда. Если только он не тянет магию по капле из божественной Матери Змеихи.

Я оказался прав: мертвец, отпрыгнув от кучи подальше, прямо как грёбаный кузнечик, обрушил на нас ураганный поток энергии. Причём, на этот раз он ударил не тупым сгустком силы, типа «энергетического кулака», а окутал нас специфическим «коконом умертвия», как сообщил мне Лихорук. Вся живая материя, попадающая в этот кокон, должна превратиться в мертвую,

но чёртов утырок слегка забылся, видимо за длительное время его мозги действительно протухли, со злыднем этот метод вообще не прокатывал. Мой одноглазый братишка, хоть и выглядел живее всех живых, на самом деле живым не являлся. Точно так же, как он не был и мертвым. Он — грёбаный кот Шредингера, который жив и мертв одновременно, только Лихорук с приставкой «не». Не жив и не мертв. Злыдень — злой дух, таким уж он уродился.

Ну, а на меня атака мертвеца и вовсе не произвела никакого впечатления — моё тело вообще находилось далеко отсюда, и «кокон умертвия» не мог причинить ему вреда. А моё энергетическое тело, или, если хотите, душа, даже не дрогнула под напором этой атаки, отреагировав на магию мертвяка, как обычный человек реагирует, например, на густой туман. Временами неприятно, сыро, промозгло, но не смертельно. Так что мимо! А силёнок у него на это ушло немало.

— А он еш-ше х-хоф-форил, ш-што это Лих-хорук тупой! — презрительно фыркнул злыдень, стряхивая со своей шкуры остатки мертвячьей магии. — С-слыт-тней такой т-трянью не ф-фс-сять!

Ого, а вот теперь наш протухший царёк действительно разозлился. Надо же, как его слова братишки задели. Ему-то в этом грёбаном подземелье давненько никто и слова против сказать не мог. А тут нате — приехали. Какая-то совершенно безмозглая, по его мнению, нечисть, будет безнаказанно надсмехаться над царём царей? Существом почти божественного уровня? Да не бывать этому никогда!

Самое смешное, что я читал эти его мысли, практически не прикладывая усилий. Словно они светились в темноте подземелья, переливаясь неоновыми огнями рекламных вывесок. Тут одно из двух: либо мой дар менталиста действительно вырвался на новый уровень, либо в протухших мозгах мертвеца даже мысли не держались, выплывая сквозь многочисленные «прорехи» ауры, которая была у него похожа на настоящее решето, в окружающее пространство.

От жуткого крика умертвия вздрогнула земля под ногами. Казалось, что весь курган заходил ходуном. Буквально на одну секунду у меня возникло ощущение, что чертов могильник сейчас обрушится, и нас с братишкой здесь точно похоронит навечно. А провести вечность, имея «в соседях» такого неприятного типа, как местный умрун, особенно неприятно.

Но, к счастью, курган устоял, и пещеры не разрушились. Думаю, что могильник куда сильнее трясло, когда умрун бодался с лешим. А сейчас так — лёгкая неприятность произошла, и ничего страшного не случилось… Однако, взглянув на владыку подземелий, а понял, что очень поспешил с выводами. Потому что на этот раз чёртов мертвяк задумал что-то очень и очень нехорошее.

Его впалые глаза, раньше едва горевшие в темноте двумя небольшими уголками, вдруг ослепительно вспыхнули кроваво-красным светом, «излучение» которого неожиданно затопило всю необъятную пещеру, забравшись даже в её самые отдалённые уголки.

Мама дорогая, как же я этого всего не увидел раньше? То ли темнота была настолько плотной, что даже «ночное» зрение Лихорука не вычленило в ней никаких опасностей, то ли мрак подземелья был не совсем простым. Сдаётся мне, что здесь тоже было задействовано какое-то мертвячье колдовство. Иначе, как объяснить те толпы покойников, что пришли в движение под воздействием главумруна?

Подземелье оказалось забито под самую завязку стоявшими плечом к плечу дохляками, вооруженными поеденным коррозией оружием. Свободным от «ходячих» (а как еще назвать эту ораву?) была лишь «небольшая» площадка с замороженными вокруг статуи магами и разваленным Лихоруком золотым престолом пещерного умертвия.

Умрун повелительно взмахнул рукой, и вся эта неподвижная масса истлевших мертвяков дрогнула, синхронно делая шаг в нашу сторону. От их одновременной поступи вздрогнуло даже каменное основание усыпальницы. Сколько же их здесь собралось? Сотня? Тысяча? Десять тысяч?

Взъерошенные волосатые головы, абсолютно лысые желтые черепушки, мятые боевые шлемы из позеленевшей меди и облезшие плюмажи на них тянулись вдаль и исчезали во мраке, насколько хватало глаз. Точнее, одного единственного глаза Лихорука. Но даже от увиденного количества живых мертвецов становилось не по себе…

Кольцо вокруг нас сжалось — толпа мертвяков сделала очередной шаг. Затем еще один и еще… Слаженные движения древних покойников походили на своеобразную пульсацию, которая завораживала, не давая отвести взгляда. Возможно, это еще одна особенность мертвячьего колдовства.

Но как ему противостоять, не знал ни я, ни мой одноглазый боевой товарищ. Однако, просто так сдаваться мы не собирались. Братишка Лихорук глухо заворчал, как недовольный чем-то опасный зверь, подобрался и злобно ощерился. Я даже ощутил, как встали дыбом редкие ворсинки на его горбу. Мы были готова дать бой этим несметным полчищам ходячих, которые все так же неспешно сужали вокруг нас своё кольцо, прижимая к постаменту с огромной змеёй на вершине.

Глава 2

Дети отчаянно завизжали и сгрудились в центре клетки, когда толпа мертвяков обступила место их заточения. Вот теперь ужас из ребят хлестал настоящим Ниагарским водопадом, захлестнувшим злыдня «с головой». Я почувствовал, как несмотря на всё его сопротивление, резерв моего одноглазого братишки начал наполняться силой.

Но я и не думал его стыдить, ругать, или ещё как-то ограничивать его насыщение — ведь в этот момент он не причинял ребятам никаких страданий. Да и прекратить их тоже был не в состоянии — они сами излучали в окружающий эфир такую прорву негативной энергии, что Лихорук поглощал её неосознанно.

Можно сказать, что сила впитывалась в него сама собой даже через поры на коже. Опасность для простаков злыдень начинает представлять тогда, когда сам начинает тянуть из них силы до тех пор, пока те не иссякнут окончательно. Я же продолжал наблюдать и удивляться стремительному наполнению резерва.

У меня складывалось такое ощущение, что КПД[1] этого процесса, куда выше, чем при смертоубийстве фрицев, которое Лихорук провернул в Тарасовке. Я поставил мысленный крыж: поинтересоваться сем необычным фактом у злыдня. А пока же — пусть насыщается. Как знать, может так статься, что даже малая капля энергии решит исход нашего противостояния с «дохляком под горой».