Пролог

Сентябрь 1942 г.

Третий рейх. Берлин.

Родовой замок Вилигута

— Вы что творите, черт вас подери! — Такими были первые слова Гиммлера, когда он ворвался в родовой замок Вилигута настоящим безумным ураганом, готовый «рвать и метать» всех, кто попадётся на его пути. — Как это понимать? — Рейхсфюрер СС судорожно тряхнул какой-то бумагой, зажатой в кулаке, а его глаза пылали от гнева и подергивалась левая щека от нервного тика. — Ну как… — Гиммлер даже разговаривать спокойно не мог, он почти рычал, хватая воздух между словами приоткрытым оскалившимся ртом. — Как вы умудрились развалить половину Комо?

— Простите, майн рейхсфюрер… — сипло проблеял старый генерал, тяжело поднимаясь с кресла, расположенного возле разожженного камина. В большом и древнем каменном замке колдуна было довольно холодно и сыро, а старые кости бригадефюрера СС как никогда требовали благословенного тепла. В последнее время он отчего-то никак не мог согреться. — Это всецело моя вина…

— Я сначала не понял в чем дело, — продолжал бесноваться Генрих. — Но когда это ничтожество — Чиано [1] прислал мне официальную ноту протеста от дуче Муссолини… — Гиммлер вновь взмахнул зажатой в руке бумагой. — Потерять сейчас Италию в качестве союзника будет невосполнимой потрей!

1

Джан Галеаццо Чиано, 2-й граф Кортелаццо и Буккари — итальянский политик и дипломат периода фашизма, зять Бенито Муссолини. В 1942 году занимал пост министра иностранных дел Италии.

— Виноват… — Кашлянул в кулак Вилигут. — Но я же предупреждал…

— Мы оба виноваты, герр рейхсфюрер! — вступился за старика Левин. — Не наказывайте Карла, прошу! Это были мои люди…

— Скажите мне одно, — сверля Рудольфа покрасневшими глазами сквозь слегка запотевшие линзы круглых очков, выдохнул Генрих, — как вам удалось это сделать? Что это за оружие, способное вызывать подобные разрушения? Фюрер рвёт и мечет! И недоумевает: отчего такое мощное оружие испытывалось на чужой территории? Он требует срочного отчета о наших разработках в этой области! А также — поскорее поставить это вооружение на фронт! Вам простят всё, если вы сумеете это сделать!

— Даже не будут наказывать за то, что мы разнесли союзникам почти весь город? — спросил Левин, занявший место рядом со своим престарелым наставником.

— Но вы же знаете, герр рейчхсфюрер — никакого оружия нет! — словно самолично забивая гвозди в крышку собственного гроба, нехотя ответил старый колдун.

— Почему вы ничего не сообщили мне об этом инциденте? — грозно потребовал ответа рейхсминистр. — И как у вас вообще это получилось? Ведь насколько я знаю в группе исследователей, отправленных в Комо, магией никто не владел.

— Это так, герр…

— Ай, да прекрати, Карл! — Гиммлер устало плюхнулся в одно из пустующих кресел возле камина. — Не надо официоза! Мы всё так же и остаёмся одной командой, несмотря на мой высокий пост и на то, что вы так грандиозно обделались. Но я хочу знать, как это вышло? И главное: почему? И садитесь уже!

— Мы хотели сначала сами разобраться, Генрих… — повинуясь повелительному жесту Гиммлера, старик тоже опустился в свободное кресло, а взволнованный профессор Левин примостился на широком подлокотнике кресла своего пожилого соратника. — Чтобы было… хотя бы… что доложить… Но мы не успели до конца разобраться в этом инциденте…

— Та-а-ак… — протянул рейхсфюрер СС. — Но что-то же вам известно?

— Мало, мой мальчик… — Потупился пожилой колдун, который сейчас как никогда был похож на немощного столетнего старца. — Прискорбно мало… — Глубокие морщины, проступившие на его лице, сделали его похожим на печёное яблоко. — Единственное, что могу предположить, они разбудили от смертного сна кого-то весьма могучего.

— Так не за этим ли мы их посылали, Карл? — Изумлённо вскинул брови рейхсфюрер СС.

— Не совсем. — Старик мотнул лысой головой с остатками седых волос. — Они пробудили нечто иное… Взгляни! — Вилигут стянул с журнального столика белый шёлковый платок, на котором его рукой было выведено несколько магических символов.

Из-под ткани показалась лакированная столешница, на которой стояло плоское серебряное блюдо явно старинной работы. А на блюде лежал обугленный обломок человеческой кости. Обугленными человеческими костями рейхсфюрера было не удивить — ему приходилось бывать в концлагерях, и неоднократно видеть, что выходило из топок печей многочисленных крематориев.

А вот то, что этот почерневший обломок оказался буквально «расписан» многочисленными рунами, знаками и символами, буквально выжженными на поверхности кости, его весьма заинтересовало. Он даже протянул руку, затянутую в мягкую кожу лайковых перчаток, чтобы её взять, как Вилигут громогласно рявкнул:

— Не тронь!

Гиммлер от неожиданности едва не свалился с кресла, не ожидая от «сдувшегося» старика такого мощного рёва.

— Scheisse! — в сердцах выругался рейхсфюрер СС, одергивая руку. — Какого хрена, Карл?!

— Прости, Генри! Она до сих пор источает убийственную магию, — пояснил старикан, облегченно выдыхая.

Хотя, ничего с Гиммлером страшного бы не случилось, разве что основательно долбанул небольшим разрядом молнии. Но, черт его знает, что там еще в этих оставшихся формулах было заложено? Может быть, какое проклятие? Сейчас уж и не разобрать. Но то, что именно эта кость являлась магическим вместилищем — накопителем — бесспорно! А неодарённым простакам без всякой на то защиты, лучше держаться от неё подальше.

— Это из Комо? — поинтересовался Генрих.

— Да, — подтвердил профессор Левин. — Одному из членов команды удалось уцелеть — перед трагедией он повредил себе руку, и в тот же день отправился на перевязку. И от места взрыва он находился весьма далеко.

— Именно он и нашел этот обломок кости, источающий магию, — подключился старик. — Я снабдил все команды специальными поисковыми заклинаниями, и научил, как с ними работать, даже не обладая промыслом…

— Это возможно? — удивленно уставился Гиммлер на Вилигута. — Использование магии неодарёнными.

— Вполне, — кивнул старик, поёжившись — его вновь начало морозить, — если я заранее подготовлю конструкт и напитаю его силой. А после останется только правильно произнести заклинание, да не ошибиться с жестами…

— Так может быть, пора внедрять твои наработки на фронте? — Глаза Гиммлера масляно блеснули. — Фюрер это оценит…

— Мне жаль тебя разочаровывать, Генри, — просипел старый колдун, пытаясь поплотнее закутаться в свой кожаный генеральский плащ, который он не снимал даже дома, — я не выдержу таких нагрузок. Мне с каждым днём становится всё хуже и хуже — препарат Рудольфа меня медленно убивает. И чем чаще я его принимаю, тем быстрее процесс, — признался старик.

— Не смей, Карл, даже думать об этом! — Генрих даже с места подскочил. — Ты нужен не только мне, ты нужен рейху! Ты разобрался, почему происходит именно так?

— Да, мой мальчик, разобрался… — Старик тяжело задышал, взяв паузу. Теперь уже невооруженным глазом стало видно, что он действительно сильно сдал за последнее время. — Препарат Рудольфа — это эрзац [2] питательной среды упыря, получаемый из человеческой крови и подходящий для одарённых. Только обладающие даром — не упыри. Кровососы изначально мертвы. А одарённые — живы. И такой способ пополнения силы постепенно убивает живых, Герних. Я умираю… И я с этим уже смирился. Жаль, что я уже ничем не сумею помочь бедняге Волли… — Старик откинулся в кресле и закрыл глаза. Никаких сил разговаривать у него не осталось.

2

Эрзац, или суррогат — неполноценный заменитель чего-либо. Понятие «эрзац» стало широко применяться во время Первой мировой войны, когда в Германии из-за огромного недостатка стратегических продуктов сливочное масло стали заменять маргарином, сахар — сахарином, a кофе — цикорием.