Товарищ «Чума» 8

— Руди, — Гиммлер взглянул на профессора Левина из-под насупленных бровей, — а разве твои группы отправились не на поиски этих… упырей-кровопийц?

— Именно за этим, — отчеканил глава зондеркоманды «Н». — Помочь Карлу сможет только обращение — он должен стать настоящим упырём, а не каким-то там суррогатом. К тому же, с помощью такого метода, мы сможем «штамповать» бессмертных кровососов практически в любых количествах, и отправлять их в самые горячие точки на фронте. И никакая машина русского ученого нам не понадобится. Но для этого нам нужен хотя бы один настоящий «живой» упырь.

— Это его искали твои парни в могильниках Комо?

— Яволь, герр рейхсфюрер! У Карла было несколько предположений где их искать, основанных на его семейных записях. Одно из мест — семейный могильник древнего магического рода Претестатов. Род прервался в восемнадцатом веке, но Карл считал, что его основатель до сих пор «спит» где-то в подземных катакомбах родового склепа.

— И там действительно кто-то спал? — Гиммлер указал на обгоревшую кость.

— Да, — подтвердил профессор Левин, — и парни его пробудили… Но «спящий» оказался отнюдь не упырём, а… а… а не пойми кем, — пожал плечами Рудольф. — И еще впридачу разнёс половину города, и убил моих ребят!

— Фатерлянд не забудет их подвига! — пафосно произнёс рейхсфюрер СС. — Еще какие-то намётки, где искать этих пресловутых упырей, имеются?

— Так точно! Одновременно были направлены еще две поисковые группы: одна в Трансильванию и Валахию…

— На поиски графа Дракулы, что ли? — едко усмехнулся Гиммлер.

— Так точно. Как утверждает Карл, легенды не возникают на пустом месте.

— А вторая?

— Будет работать неподалёку — в Сербии, — отчитался перед шефом оберштурмбаннфюрер СС. — К счастью, обе этих области находятся сейчас под полным контролем наших войск. Так что работать будет не в пример легче, чем в Италии.

— Думаешь, всё получится, Руди? — с надеждой спросил у профессора рейхсфюрер СС. Ведь с магическим и оккультным направлениями у него было связано много надежд. А разобраться во всём этом хитросплетении без старого генерала было практически невозможно. Да и без Волли Хорста тоже…

— Ну, в Комо-то получилось…

Глава 1

Первое, что я почувствовал, когда пришёл в себя, это то, как у меня горят щёки. Они просто полыхают пожаром, потому что кто-то весьма интенсивно хлещет меня крепкими, сухими, но донельзя холодными ладонями по лицу. Прямо наотмашь, да так сильно, моя голова судорожно дергалась от каждого удара.

Поначалу я неимоверно обрадовался, что чувства вернулись. И не только тактильные — я прекрасно слышал хлесткие шлепки по щекам, от которых они горели всё сильнее и сильнее. Было больно, даже очень. Так что моя радость вскоре прошла, оставив лишь приятное послевкусие.

А вот с побоями нужно было срочно что-то делать, пока кожа на лице не треснула. Лечи её потом…

— Ну, хватит уже! — заорал я, закрывая лицо руками. — Хватит! Больно!

— Фух! Очнулся, кажись, ирод! — услышал я облегченный возглас, пока пытался продрать глаза. — Больно ему, видите ли? — недовольно проворчал неведомый незнакомец, хотя его голос показался мне смутно знакомым.

Я отчего-то никак не мог сообразить кто я, и где сейчас нахожусь. Память словно отшибло, и она никак не хотела возвращаться. Голова трещала и разваливалась на куски, как с жесточайшего бодуна, которым заканчивалась недельная попойка. Запойным я никогда не был, но пару раз попадал на весьма затянувшиеся праздники… Вот и всё, что сумела выдать мне память.

Веки отчего-то казались неподъёмными, словно залитыми свинцом, и никак не хотели подниматься. Впору кричать, как тому пресловутому Вию, чтобы мне их кто-нибудь поднял, а то я сам чего-то не в состоянии. Да и общее состояние было хуже некуда, как будто меня пропустили сквозь гигантскую мясорубку, а затем еще и запекали в духовке до хрустящей корочки.

— Пить… — просипел я пересохшим горлом, едва шевеля языком, покрывшимся, казалось, какой-то шершавой коркой.

— Я тебе сейчас дам пить, засранец ты этакий! — Я почувствовал, как какая-то неумолимая сила вздернула меня за шкирку на подкашивающие ноги, а потом так встряхнула, что у меня едва башка не оторвалась. А она и без того просто разламывалась от боли. — И как только удумал-то такое непотребство?! Уму непостижимо! И ведь дурнем юродивым на первый взгляд не казался…

Я кое-как сумел разлепить один глаз, и взглянуть на того гада, кто причинял мне столько неприятностей. Им оказался сухощавый старикашка в мятом и поеденном плесенью историческом костюме, да еще и с серовато-землистой физиономией лежалого трупа.

Видал я такого субъекта в Эрмитаже, в «египетском зале» — это была мумия жреца Па-ди-иста, чей возраст насчитывал около трех тысячелетий. Вновь выдала память совершенно ненужную мне в этот момент информацию. Но этот тщедушный дедок, что легко поднял меня с пола за шкирку, словно нашкодившего котёнка, выглядел посвежее.

Сухая кожа на лице старикашки, треснувшая в нескольких местах, когда он корчил недовольною рожу, открывала желтоватую черепную кость. Внутри мутных глаз незнакомца, подёрнувшихся белёсой смертельной пеленой, словно у снулой рыбы разгорались какие-то зеленоватые огоньки. Так что смотреть на него было жутковато.

— Ты кто? — выдохнул я, стараясь не подавать вида, что мне стало как-то не по себе. — И чё те надо? — грубовато бросил я этому старикашке, место которому явно на кладбище. А не…

Кстати, и правда, а где это я? Я бегло огляделся, выхватывая взглядом странности и несуразности огромного помещения, где я находился. Теперь всё, окружающее меня, а не только странный старикашка, казалось настоящим бредом моего воспаленного сознания.

Особенно тот гигантский волосатый горилло-гамадрил, плавающий в огромном бассейне, наполненном чуть не по самые края горячей, да еще и «дымящейся» кровью. Воздух над бассейном так и рябил. Чёрт побери, да куда я попал-то? На съёмки фильма, представляющие жуткую смесь «Фракентштейна», Кинг Конга и Ходячих «мертвецов»?

— Кто я? — изумился мертвый старикашка, стащив с головы некогда белый, а теперь весьма побитый «зеленью» парик, каковые ввел в моду еще Петр Первый. Ну лучше бы старикашка этого не делал — от его шелушащейся лысины, «украшенной» облезшими пучками седых волос, слало только хуже.

— Ага! — шевельнул я непослушным языком, поскольку не знал, что нужно говорить при встрече с живым мертвяком.

— Здрасьте, приехали! — мягко выругался старикашка. — Тебе еще и память отшибло, князюшко ты наш, недоделанный? — И старикан отвесил мне от души такую знатную оплеуху, от которой меня снесло к ближайшей стене, и основательно приложило головой об её каменную поверхность.

— Вольга Богданович, за что? — зло выкрикнул я, еще не понимая, что память, наконец-то вернулась. — Так можно и голову на куски раскроить! Рука у тебя весьма тяжелая, деда! — И я почесал ушибленный затылок, на котором зрела солидная шигка.

— О! — довольно произнес мертвяк, «грозя» мне указательным пальцем. — Вольга Богданович, значит! Вспомнил-таки, шельмец! А что черепушка лопнет, так не беда — через трещину в голове может быть проникнет хоть немного мозгов! Это ж надо было такое удумать — зелье моё, недоделанное, попробовать? Хорошо, что я вовремя поспел — а то бы пришлось тебя в семейный склеп пристраивать, так и не дождавшись наследников! Ну, Ромка, ну, учудил! На кой ляд ты туды полез? Я ж говорил…