Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г.

Поэтому если петля грозила Михайлову, то в не меньшей степени она грозила самому Каткову!

Что должен был делать при этом последний? Разумеется, выбирать изо всех зол меньшее и немедленно каяться в содеянном перед Лорис-Меликовым — не дожидаясь того, что придется оправдываться перед обвинениями Михайлова. Катков при этом проигрывал всю затеянную кампанию по убийству Александра II, но зато сохранял собственную жизнь и возможность продолжения карьеры.

К тому же и террористы не оставляли времени для размышлений.

Катков, разумеется, должен был потребовать у террористов минимального времени для установления своих связей с полицией, тогда еще фактически мнимых — и броситься на переговоры с Лорисом.

Как на это должен был реагировать Лорис-Меликов? Тоже ясно!

Во-первых, в его руках оказался самый его главный враг — Катков. Как бы он ни мотивировал свое поведение (желанием, например, спровоцировать и разоблачить террористов, обеспечив этим спасение царя), но всей этой историей, самим фактом тайных переговоров с террористами Катков настолько компрометировался, что на этом его политическую карьеру можно было считать завершенной; точнее, теперь судьба этой карьеры целиком оказывалась в руках Лорис-Меликова, способного вывести Каткова на чистую воду. Это был выигрыш № 1.

Во-вторых, теперь судьба задуманного цареубийства оказывалась полностью в руках Лорис-Меликова. Катков, вынужденный играть ва-банк и считаясь с максимальными опасностями, которыми угрожали Михайлов — с одной стороны, и остающиеся на воле террористы — с другой, должен был быть в технических деталях предельно честен перед Лорисом. Отсюда вытекало, что он должен был отдать ему и секрет двух паспортов, по которым идентифицировались и лавка на Малой Садовой, и типография «Народной Воли». Был ли в тот момент Сидоренко уже внедренным агентом — это было теперь не так важно: новые козыри были заведомо весомее. Это был выигрыш Лориса № 2.

Теперь следовало принимать какое-то решение. Но почти со всех точек зрения решение могло быть только одно: нельзя спугнуть преступников немедленно, пока они еще не начали готовить покушение. Нужно было дать им двигаться вперед: дело было не только в большей карьерной выигрышности более позднего и более полного разоблачения, но и в действительном обеспечении безопасности царя — злодеи, занятые подготовкой контролируемого покушения, не будут затевать другого.

Следовательно, соглашение Лориса с Катковым было не только выгодным, но отчасти и вынужденным — этого действительно требовали соображения безопасности. Но в этом таился и элемент возможного проигрыша: сразу разоблачив всех и вся (включая и Каткова), Лорис максимальным образом обеспечивал справедливость и моральную чистоту собственных деяний; не пойдя на такое разоблачение немедленно, он терял в моральном отношении и становился в определенной степени сообщником и Каткова, и даже террористов. Но если итогом всей кампании становился срыв цареубийства, то игра стоила свеч!

Притом как бы ни происходило конкретно выяснение отношений между Лорисом и Катковым, но моральные позиции сторон в данный момент были очевидны: Катков каялся и униженно просил, а Лорис благородно прощал и обещал покровительство.

Учитывая, каким злейшим врагом был для него Катков, Лорис имел все основания торжествовать. Судя по его дальнейшему поведению, он действительно считал, что теперь Катков у него в кармане. Но, во-первых, Катков еще никогда ни у кого не оказывался в кармане. А, во-вторых, чему же радоваться, имея у себя в кармане ядовитую змею?

Ведь, забегая вперед, понятно, что же получилось на самом деле. На самом деле, согласно логике голых фактов, с начала декабря 1880 года цареубийство (оказавшееся в конечном итоге успешным!) готовилось уже теперь под непосредственным руководством самого Лорис-Меликова!

Соглашение с Катковым Лорис-Меликов, конечно, заключил — он не смог отказаться от столь выигрышной ситуации. Теперь им обоим предстояло решать, что дальше делать с террористами — теперь сам Лорис становился их контрагентом, а Катков — только посредником. Лорис, по-видимому, не оценил того, насколько может оказаться вреден и опасен для его дела Катков в этой роли.

Каткову вручили и информацию о том, что происходило с Михайловым при аресте и сразу позже, чтобы он мог это использовать, поясняя положение дел террористам. Теперь, заключив не мнимое, а самое настоящее соглашение с полицией, он мог гораздо более уверенно вести дела и с террористами.

Катков развернул теперь перед ними новейшую программу сотрудничества.

Конкретные переговоры вел, очевидно, Тихомиров: во многих местах воспоминаний он усиленно надувает щеки, заявляя, что вел чрезвычайно важные для «Комитета» переговоры еще до 1882 года, но не приводит никаких фактов.

Тихомирову было разъяснено, что Катков не такой волшебник, чтобы вызволить Михайлова из той дыры, в которую тот сам себя засадил (отчет о действиях полиции Тихомиров, очевидно, получил из этого источника), но берется сделать следующее: никто не будет докучать Михайлову допросами и выведывать у него секреты, но тот тоже должен вести себя тихо и помалкивать, о чем Михайлова доверительно проинформируют (вероятно, так и произошло). Дальнейшая же судьба Михайлова зависит от террористов: чем скорее они обеспечат цареубийство, тем скорее Михайлов будет помилован новым царем — это была простая и конкретная программа.

В этот момент прошедшие казни Преснякова и Квятковского пришлись как нельзя кстати — убедительная агитация за смену власти!

Теперь террористы, уверовав в серьезность заключенного соглашения и убедившись в действительном влиянии Каткова, получали совершенно новый стимул для деятельности: это были уже не эфемерные надежды запугать царя и добиться каких-то туманных социалистических реформ, и не примитивное политическое убийство, совершаемое за деньги, — теперь это становилось борьбой за осуществление государственного переворота, ближайшим результатом которого была бы амнистия всем их товарищам — и Александру Михайлову в первую очередь.

В дальнейшей же перспективе они получали в России власть, с которой уже были проведены серьезные доверительные закулисные переговоры — т. е. именно то, чего они безуспешно добивались в течение всего предшествующего года. С этой властью в будущем можно было бы вести и еще более серьезные диалоги. Это были горизонты, за которые стоило побороться!

Террористы не поняли того, что почти все, во что они уверовали — чистейший блеф и обман.

Лорис же тоже недооценил масштабов этого блефа, на который шел теперь Катков, заручившись его, Лориса, фактической поддержкой. Лорис недооценил и того, насколько воодушевятся террористы и насколько трудно будет ему проконтролировать их энтузиазм. Ведь даже такие падшие ангелы, как Перовская и Фроленко, не изменили в глубинах своих душ революционным идеалам!

Одной из вреднейших и опаснейших иллюзий, внушенных лидерам террористов, сделавшим совсем неоправданные выводы из продемонстрированной им почти безопасности Александра Михайлова (час расправы над которым, как оказалось, был только отсрочен!), стала вера в неуязвимисть и безопасность их самих.

Весь последующий ход событий подтвердил, что Катков подтвердил это условие в отношении всех оговоренных участников исходного соглашения. Будущее показало, что Желябов, воспользовавшись этим условием, обеспечил себе смерть, а Тихомиров — жизнь.