Трансформация. Книга 2. Забавы Саула

Юровский вновь стал вспоминать, куда он потратил остальные деньги. Это были покупки. Подарки родственникам и нужным людям в Москве. Но львиная доля расходов пришлась на колющее холодное оружие – кинжалы, стилеты и одну старинную шпагу. Любовь к этим игрушкам пришла к нему, когда он стал серьёзно заниматься спортивным пятиборьем. Именно фехтование на шпагах удавалось ему лучше других видов спорта, составляющих пятиборье. Вскоре после того как он ушёл из профессионального спорта, у него иногда стало возникать почти непреодолимое желание нанести колющий удар собеседнику любым предметом, который в это мгновение был в руке: книгой, авторучкой или, к примеру, столовыми приборами. Причём сделать это он мог с необыкновенной скоростью и точностью. После одного неприятного эпизода, когда он лишь чудом серьёзно не ранил своего сослуживца, Юровский стал опасаться брать в руки ножи, зато создал дома маленький музей купленного в охотничьих, антикварных магазинах или изъятого им в процессе оперативных мероприятий холодного оружия. Один небольшой стилет он всегда носил с собой в специальной кобуре на ноге. На родине ему несколько раз пришлось использовать этот стилет по назначению. Обо всех этих случаях он вспоминал с удовольствием, за исключение последнего. Тогда ему пришлось заколоть молодую девушку. Слава богу, он не видел её лица и старался об этом случае забыть.

В Каире, в отличие от Москвы, ограничений на продажу холодного оружия не было, а разнообразие предложений поразило Юровского. И теперь любимые игрушки ждали своего отправления в Москву. Продавать их, чтобы вернуть деньги в кассу, он не собирался. Юровский не привык себе в чём-нибудь отказывать. Ещё совсем недавно у него не было проблем с деньгами. Проблемы были с тем, куда их девать. Как он ни старался, он не мог потратить на рестораны и одежду больше двух тысяч рублей в месяц. В сберкассе много не разместишь, сразу узнают в МВД. Приобрести квартиру или дом на берегу Чёрного моря не позволяло советское законодательство. Однажды он решил купить дачу в Опалихе, чтобы для разнообразия возить туда женщин. За дачу просили двести тысяч. Уже на начальной стадии переговоров с продавцом об этом узнали его покровители. Пришлось изворачиваться, врать. На короткое время у него даже возникло ощущение, что его посчитали опасным и решили убрать. Только получив очередное задание, он успокоился, но больше крупных покупок делать не пытался.

Юровский не был жаден. В студенческие годы жил на одну стипендию, но всегда был готов угостить приятеля или купить на последний рубль цветок девушке. В период обучения на двухгодичных курсах при ВКШ КГБ [8] и первые не очень обеспеченные годы службы в Девятом управлении КГБ [9] он слыл среди сокурсников и сослуживцев совершенно бескорыстным человеком. Легко давал в долг, первым вызывался заплатить за выпивку. С годами эта особенность Юровского только усилилась. Но доброта здесь была ни при чём – он получал удовлетворение от самого процесса траты денег. В такие минуты Юровский чувствовал себя полубогом. Интересно, что ему было почти безразлично, на кого потратить деньги – на себя или на других. Было, правда, одно исключение: Юровский никогда не давал денег своим подружкам и не делал им дорогих подарков. Нельзя верить в бескорыстность чувств девушки, получающей материальную выгоду от общения с тобой.

8

Высшая школа КГБ (ныне Академия Безопасности ФСБ).

9

Управление охраны высших лиц государства.

В результате столь нездорового отношения к деньгам Юровский был не способен их копить. В первые годы службы в его новой квартире не было мебели, а сам он иногда почти голодал. Временами его охватывало отчаянье. Он даже обдумывал варианты ограбления крупного магазина или нападения на инкассаторов, не сомневаясь в успехе акции, и, возможно, однажды решился бы на преступление. К счастью, этого делать не потребовалось.

За несколько лет до смерти Брежнева Политбюро распалось на кланы. Каждый такой клан нуждался в своей тайной силовой структуре. Но не каждый имел влияние в существующих силовых ведомствах. Таким кланам приходилось привлекать к тайным поручениям личную охрану. Юровского в 9-е Управление КГБ привели внешние данные. Сам он после окончания ВШК КГБ намеревался работать в контрразведке, но кадровики Девятого буквально вцепились в него. Они планировали использовать высокого, стройного и красивого самца для личной охраны семей членов Политбюро. Пару лет он действительно возил жён и дочерей сильных мира сего в магазины, забирал их внуков из школы. Но потом всё изменилось. Высокий интеллект, блестящая эрудиция и редкие физические данные Юровского привлекли внимание одной из кремлёвских группировок. Он перешёл в личную охрану и стал выполнять некоторые деликатные поручения. После выхода Брежнева из очередного коматозного состояния Юровскому предложили наладить конспиративную связь между сторонниками клана в регионах и организовать сбор средств. Оказалось, что он как никто другой подходил для этой работы. Юровский быстро создал силовую группу из профессиональных сотрудников наружного наблюдения и вскоре выявил несколько неблагонадежных сторонников клана. Часть из них ликвидировал лично. Он наладил в организации жёсткую конспирацию и принялся за финансы. Скромный ручеёк пожертвований превратился в многомиллионный поток. Полноценный контроль над Юровским был невозможен, и он мог оставлять себе любую разумную сумму. В жизни Юровского наступила гармония, которую прервала командировка в Египет.

Павел Лялин

Рядом с Юровским работал ещё один человек, которого сильно волновала проблема денег. Это был его подчинённый, сотрудник линии внешней контрразведки, работавший в Каире под прикрытием должности атташе Генконсульства Павел Лялин. Зарплата у Паши была почти в два раза меньше, чем у Юровского. А между тем Паша приехал в командировку с женой и двумя детьми. Он бы с удовольствием оставил семью в Москве из соображений экономии, но в ПГУ существовала практика направления сотрудников в длительные командировки исключительно вместе с семьёй. Холостяков и разведённых в длительные командировки вообще не направляли. Видимо, расчёт был на то, что семья должна играть роль кандалов, затрудняющих побег. Получалось, что руководство КГБ невольно рассматривало каждого своего сотрудника как потенциального изменника или как заключённого, мечтающего о побеге. «Демократическая революция» девяностых показала, что первыми с корабля побежали генералы, и стало понятно, что подчинённых они мерили по себе.

Паша устал от бедности. Он, конечно, не голодал – всё же во Внешней разведке зарплата была выше, чем в любом другом ведомстве, где «носили погоны». Однако в тридцать четыре года – ни машины, ни дачи, только комната в коммуналке. Часть зарплаты приходилось отдавать родителям, с которыми жила сестра – мать-одиночка, уйма денег уходила на лечение парализованной тёщи. Все надежды Паша связывал с длительной загранкомандировкой. Ждал своей очереди семь лет. Наконец свершилось! Теперь материальные проблемы семьи будут решены! Действительно, за первый год работы в Каире он накопил почти три тысячи долларов. Совсем неплохо, но Паша подсчитал, что если экономить ещё больше, то за всю командировку можно накопить десять тысяч. Учитывая, что в Москве на сберкнижке у него уже было пять тысяч рублей, то по возвращению в Союз можно будет купить и машину, и дачу, и помочь родителям и сестре. Однако теперь все его расчёты летели к чёрту. Новый резидент перестал выделять деньги на угощение малоперспективных «связей» [10] . Но как, имея самый низкий дипломатический ранг, заводить оперативные связи среди высших чинов местных спецслужб – а именно этого требовал резидент от сотрудников линии внешней контрразведки. И вот Паше приходилось подкармливать из своего кармана нижние чины египетской полиции и таможни, рассчитывая через них подобраться к боссам. В общем, за последние два месяца Паша ничего не скопил. Вот и сегодня вечером к нему в гости придёт инспектор районного отдела полиции Али. Нужно приготовить хороший ужин, а для этого купить не те дешёвые продукты из лавки, которыми обычно питалась семья, а съездить в престижный супермаркет «Карфур».

10

Так во Внешней разведке называют лиц, с которыми сотрудник познакомился в служебных целях.

Купив напитки и фрукты, Паша направился в мясной отдел. Мясные деликатесы в Каире стоили, по мнению Паши, просто фантастически дорого. К примеру, хорошая ветчина стоила около тридцати долларов за килограмм. Перед командировкой Паша зашёл в «Березку» на Ленинском проспекте. Отличные кроссовки, о каких Паша мечтал всю жизнь, там стоили пять долларов, джинсы «Левис» – десять. Получается, сегодня вечером он скормит жирному арабу Али уйму кроссовок и джинсов, а его дети должны ходить в советских кедах и носить советские «техасы». Но делать нечего, Али любил дорогие мясные закуски.

Паша, скрепя сердце, взял нарезку ветчины за двадцать долларов и направился в кассу, но почему-то не положил покупку в тележку, а нёс в правой руке. На ходу он открыл барсетку и, чтобы освободить правую руку и достать деньги, положил упаковку нарезки внутрь. Затем извлек пачку паунтов и автоматически закрыл сумочку.

Только дома Паша обнаружил, что по существу совершил кражу. Он было хотел съездить в магазин извиниться и заплатить, но, посмотрев на часы, понял – с минуту на минуту должен прийти Али.

За ужином Паша осторожно расспросил полицейского о работе служб безопасности в крупных магазинах Каира. Оказалось, что в супермаркетах присматривают только за местным населением. Полиция и администрация магазинов практически не знает фактов кражи продуктов европейцами. За ними не наблюдают, тем более что никто не посмеет обыскать белого иностранца.

Паша проводил Али и стал обдумывать, в каком ключе лучше написать завтра отчёт о встрече с полицейским. О желании расплатиться в супермаркете он уже забыл. Засыпал Паша в хорошем настроении. У него было ощущение, что сегодня произошло что-то приятное, однако что именно, он не помнил.

Виктор Ветров. Москва, ПГУ КГБ

Витя Ветров был оперативным сотрудником Управления «Т» ПГУ КГБ. Иными словами, он был офицером научно-технической разведки. Уже несколько месяцев Виктор готовился к длительной командировке в Париж и был счастлив. Именно в парижской резидентуре он мечтал работать с момента поступления в Институт Внешней разведки КГБ. Ещё в ранней юности Ветров начал запоем читать книги французских писателей, позднее интересовался французскими художниками и архитекторами, изучал их биографии. Всё это было, конечно, не больше чем увлечение. Но Виктор надеялся поступить в соответствующий вуз и стать специалистом по французскому искусству. Однако отец и слышать не хотел о гуманитарном образовании, тем более что Виктор обладал незаурядными способностями к точным наукам. В результате Ветров окончил МФТИ [11] . От скучной работы инженера его спас сотрудник ПГУ, работавший в физтехе под прикрытием проректора. Служить во Внешней разведке предлагали лучшим студентам. Таковым и был Виктор Ветров.

11

Московский физико-технический институт.

Виктор читал шифровки, пришедшие из Парижа и Марселя, когда в кабинет влетел секретарь парторганизации «европейского отдела» Николай Рыбин.

– Витя, сегодня выступаешь на партсобрании. Твоя очередь. Что кривишься? Я знаю, как ты не любишь партсобрания. А почему другие за тебя отдуваться должны?

– Но я просто не знаю, о чём говорить. Уже тысячу раз всё сказано! Опять Пленум ЦК обсуждать? Но мы и так со всем согласны.

– Согласен? А сколько ты аналитических записок в этом году написал? Ни одной. Вот и расскажешь почему. Всё, ты выступаешь третьим! Я не собираюсь втык получать за плохо подготовленное собрание!