Трансильвания: Воцарение Ночи

Вампирша обернулась ко мне и посмотрела на меня с горечью. В глазах у нее стояли слезы.

— Это к твоей фразе о том, что ты мне не враг. Да, возможно, ты и права. Но ты всю мою жизнь под откос пустила. Как мне смотреть на тебя? Я верила ему. Он обещал жениться на мне. Я любила его без памяти, беззаветно… Тебе ли не знать, какое влияние он и его внешность могут оказать на женщину. Он влюбил в себя даже меня. Мне сто двадцать один год. Я прожила целое столетие и думала, что уже никто не сможет разбить мне сердце. Что я уже не маленькая девочка и не позволю этому случиться. Но все-таки это случилось, и хоть я и знаю, что ты не виновата в том, какого мужчину выбрала, согласись, что тебе самой неприятно, когда прошлое мужа всплывает и так внезапно. Но все же ты вступилась за меня. Спасибо… Наверное. Мне бы не хватило великодушия поступить, как ты. Быть может, в твоем мире без магии и не все одинаковые и примитивные создания…

— Пожалуйста. Нам, девочкам, надо держаться вместе. — Я улыбнулась ей, заметив и ее неловкую ответную улыбку, которую она, как ни старалась, так и не сумела скрыть.

— Просто хочу предупредить, потому что ты на стерву не похожа. Твой супруг не такой мягкий и сердечный, каким пытается казаться. Может, пока у вашего брака и нежная стадия развития, но, поверь мне, ты его знаешь не так, как я. Со мной он даже не пытался казаться джентльменом, как с тобой. Я знаю его семьдесят три года, и все эти годы я любила его, а он пытался внести как можно больше разочарования в мою жизнь. Но каждый раз, как я говорила ‘хватит’, что не намерена продолжать порочный круг этих отношений, он возвращал меня обратно. А я возвращалась, потому что хотела любить его. Потому что когда его любишь, он становится центром твоего мироздания, и ты хочешь возвращаться, сколько бы боли ни испытала, спасать его от врагов в надежде, в робкой надежде на то, что он полюбит тебя хотя бы немного больше, чем себя самого. Я была на твоем месте еще до твоего рождения. Но с сегодняшнего дня я больше не хочу бороться за эти отношения. Семьдесят три года — слишком долгий срок. В обмен на присягу, преданность, верность и любовь я получила только боль и разочарование. Теперь это твой крест, Лора Уилсон. И тебе его нести вечно. Возможно, мы и подружимся.

Последние слова Селена произнесла, когда мы уже входили в ничем не отличавшуюся от той, что мы с Владиславом уже посетили в поисках пищи и развлечений, деревню.

Мое закрытое сине-черное бархатное платье волочилось по грязной и мокрой от утреннего дождя земле. Оно было каким-то особенным, поэтому я и выбрала именно его. Благодаря нашему дворецкому Роберту и еще нескольким слугам мой гардероб был полностью обновлен всевозможными платьями, туфлями, корсетами, кружевным нижним бельем, однако же в нем не оказалось ничего практичного. В скором времени я планировала исправить это упущение и добавить в свой шкаф брюки и какие-нибудь соответствующие стилю эпохи и места сапоги. Платья во время охоты значительно стесняли движения. Помимо этого еще раз наступив каблуком на злосчастный подол, я едва удержалась от искушения оторвать его.

Старые, покосившиеся от времени дома с крышами, зиявшими на просвет… На улице деревни не оказалось ни единого крестьянина. Тишину можно было бы даже назвать мертвой, если бы не пение птиц, доносившееся из леса, оставшегося у нас за спиной. В самом центре деревни, дома которой располагались полукругом, располагался темный и глубокий колодец.

Селена толкнула дверь одного из домов, обладателя самой ветхой крыши во всей деревне, которая, на удивление, оказалась не заперта и незамедлительно, с протяжным скрипом отворилась внутрь. В этом мире жизнь застыла в эпохе начала девятнадцатого века, поэтому не стоило рассчитывать обнаружить здесь электричество. Во всей близлежавшей местности свет искусственной природы был проведен только в королевском замке. Темноту полузаснувшего дома разряжал только тусклый свет свечи на столе, которая, едва стоило нам пустить поток свежего воздуха в дом через открытую дверь, обратилась в огарок, тонкой полоской испустивший в воздух вьющийся серый дымок.

На низенькой кровати, прикрывшись пыльным мешком, в котором женщина, наверняка, хранила всю зиму овощи, лежала мать со своим младенцем.

— Вот тебе урок номер один. — Раздался голос Селены в моем подсознании. — Если укушенный умрет с ядом вампира в крови, но его тело будет обескровлено не полностью, он воскреснет для бессмертного существования в качестве не-мертвого. Как ты сама понимаешь, обращать кого попало нам запрещают старейшины кланов, которые хранят баланс и следят за соблюдением кодекса правил вампирского мира. Ты с ними, наверняка, познакомилась на коронации. Их четверо — Елизар, Аластар, Велиар и Виктор. Последний, к слову сказать, обратил меня. Виктор видел во мне потенциал. — Селена помолчала несколько секунд, затем продолжила. — Ты должна чувствовать, осушила ли человека полностью, потому что после укуса возможность превращения жертвы в живого мертвеца, очень велика. Не имеет значения, сломаешь ли ты шею жертве, обескровленной частично, или позволишь умереть от потери крови, если на момент смерти в ней останется хоть капля человеческой крови, она обратится. Пока за тобой наблюдал Владислав, он следил, чтобы ты по глупости не создала новичка. Теперь ответственность за возможные ошибки лежит на тебе. Пока я рядом и наблюдаю, можешь начинать охоту. Затем я проверю, как ты усвоила урок.

На вампирской скорости она подскочила к грубо сколоченной лежанке, на которой спали мирным сном крестьянка со своим маленьким сыном.

— Приступай. — Селена провела ногтем указательного пальца, заострившимся до состояния когтя, по шее женщины. Тонкая струйка крови стекла по горлу уже пробуждавшейся крестьянки к ее груди. Старый дом, женщина с ребенком и Селена внезапно стали кроваво-алыми, а картинка перед глазами — четкой, даже резкой и ярче всего в ней выделялись капли крови. Если бы я сейчас могла посмотреть на себя со стороны, я бы увидела, что глазное яблоко и радужка моих глаз стали багрово-красными, а круглый зрачок вытянулся, став вертикальным. Клыки заострились и вытянулись. Я наклонилась к полусонной и слизнула кровь с ее горла. В этот момент крестьянка проснулась.

Всего несколько секунд ей хватило, чтобы начать понимать, что происходит. Она с ужасом смотрела на нас с Селеной, прижимая к груди младенца, пока, наконец, вероятно, не смирилась со своей участью. Тогда она тихо прошептала, закрыв глаза и опустив голову.

— Убейте меня. Возьмите мою жизнь, только не трогайте ребенка. Отпустите моего малыша. — Слезы безвольно стекали по ее щекам.

— Прости, мамаша. — Селена сдавила шею женщины в руке, наклоняя ее в мою сторону. От звука ее голоса проснулся младенец и громко, надрывисто заплакал. — Мужика я здесь не вижу, а мы с Ее Величеством не похожи на воспитательниц или сиделок. Приюта для сирот мы тоже пока не организовывали. Так что, не обессудь. И ничего личного. Просто сегодня твоя очередь.

Я приложила палец к губам крестьянки и мысленно попросила ее не дергаться. Погрузив клыки в вену, я почувствовала, как белая человеческая жизненная энергия вливается в мое тело, согревая его, и бежит по пищеводу в желудок. Женщина только тихо всхлипывала, чувствуя, что обречена, и назойливо громко кричал и плакал ее ребенок. Это невыносимо раздражало. Через пару минут крестьянка лишилась сознания из-за потери крови. Вдоволь насытившись ею, я откинула от себя бессознательное тело на лежанку, вытерла тыльной стороной ладони кровь с губ и вопросительно поглядела на Селену.

— А вот тебе и первая ошибка в первом же домашнем задании. — Сейчас нам не было необходимости разговаривать мысленно, поэтому Селена говорила вслух. — Думаешь, что осушила ее досуха?

— Пульс замедлен. Сердце почти остановилось. Да. Она осушена. — Я прислушалась к импульсам умирающего тела и утвердительно кивнула головой.

— Похоже, что ты прогуливала уроки биологии и анатомии. Когда человек умирает от потери крови, это не значит, что в нем не остается ни капли, это значит, что он потерял большую ее часть. Данный человеческий индивид осушен на три четверти. И в данный момент ее тело проходит через трансформацию, потому что сердце готово остановиться. Тогда процесс будет уже необратим, и потребуется осиновый кол. Выпей ее до конца, пока сердце еще бьется. Как я уже упоминала, не каждый заслуживает вечную жизнь.

Пожав плечами, я снова прильнула к ране на горле женщины. Через несколько секунд я почувствовала предсмертную конвульсию, в которой несколько раз неестественно дернулось и изогнулось тело крестьянки, а потом поток ее жизненной энергии внезапно прекратился, словно перекрыли кран. Судорога продолжалась по инерции еще секунд сорок, затем тело жертвы обмякло.

— Есть разница? — Селена удовлетворительно посмотрела на меня, и я улыбнулась ей.

— Я и не думала, что быть вампиром, значит, нести такую ответственность. В организме человека, в среднем, четыре-пять литров крови. Как мы умудряемся столько питаться и оставаться в форме?

— Мы — самые быстрые существа во всех мирах. И обмен веществ в нашем организме работает на большой скорости. — Ответила Селена, кивнув головой в сторону кричащего младенца. — Проблема в том, что скорость эта гипертрофированно большая. Поэтому мы голодны всегда, сколько бы жертв ни осушили. Теперь — ребенок. Попытка номер два.

Младенец кричал. Мой сверхчувствительный слух был раздражен, а барабанные перепонки разрывались. В голове и глазах лопались сосуды. Мигрень начинала накрывать меня своей черной отвратительной волной боли.