Трансплантация (сборник)

— Привет, как там Антоха? — спросил он и, не дожидаясь ответа, пошёл на второй этаж в комнату сына. Антон спал. Покрытое мельчайшими капельками пота, заострившееся и повзрослевшее лицо было жалким и бледным. Оглянувшись, чтобы никто не видел, Ветров достал с груди маленький кожаный мешочек, прикоснулся к нему губами, затем так же незаметно перекрестил сына и что-то тихо прошептал над его головой.

Много лет назад Марина подарила ему миниатюрную зажигалку в коричневом чехольчике из тончайшей лайковой кожи. Зажигалка долго не прослужила, да и курил Ветров очень мало. Но этот чехольчик, перевязанный шёлковым шнурком и очень напоминающий ватные мешочки с подарками за плечами игрушечных дедов-морозов, Ветров всегда носил на шее. Как другие носят крестики или медальоны.

— Он всегда приносит нам счастье, — твёрдо верил в свой талисман Ветров.

Немного постояв у кроватки, Ветров поправил сползшее на пол одеяло и, тихо прикрыв дверь, спустился вниз.

— Что сказал врач, Марина?

— Да в том-то и дело, что ничего конкретного. — Марина выглядела усталой и встревоженной. — Сказал, что пока, кроме температуры да красного горла, никаких других симптомов нет. Надо, мол, подождать до завтра. Короче говоря, обещал прийти утром. Но раз прописал антибиотики, значит, всё у нас не так уж хорошо. Ты привёз лекарства, Стас?

Оставшийся день прошёл в тревоге, но, к великой радости родителей, вечером Антону стало гораздо лучше. Он даже спустился вниз и, сидя в кресле, завернувшись в одеяло, смотрел свои любимые мультики. Как всегда рядом, уставившись огромными зелёными глазами в лицо обожаемого им Антона, громко мурлыкал Григорий.

Добрая семейная обстановка, ожившие глаза сына, вкусный ужин — всё это сняло напряжение и растерянность от утреннего визита, и Ветров даже спал всю ночь крепко и спокойно. И только утром, уже садясь в «Волгу», снова ощутил тревогу.

Всю дорогу до офиса он только и думал о том, что же ему делать, и не находил приемлемого решения. В конце концов, ему было ясно только одно — бизнес просто так отдавать нельзя. Это он понимал твёрдо и безоговорочно. Дальше пускай Никитин сам делает следующий шаг, а он, Ветров, уже попробует сориентироваться.

Приняв такое решение, он совсем успокоился и взялся за текущие дела, коих в отсутствие Марины накопилось предостаточно.

Однако следующего шага Никитина Ветрову долго ждать не пришлось. Позвонил Никитин около полудня. За утро звонков было много, но этот Ветров почувствовал сразу. Вроде бы ничем не отличался от десятков других — самый обычный звонок, но нет — снимая трубку, Ветров чётко знал, что это звонит именно Никитин.

— Доброе утро, Станислав Александрович, как здоровье Антона? Мне доложили, что он заболел. Надеюсь, ничего серьёзного? — В голосе Никитина звучало искреннее сочувствие.

Ветров молчал. Слова Никитина о сыне буквально повергли его в шок. Он опять страшно запаниковал. От появившейся было уверенности не осталось и следа.

— Да не надо так переживать, Ветров, всё будет прекрасно. Молодой, крепкий организм, мамины забота и уход, целительный воздух Карельского перешейка сделают своё дело. Можете мне поверить — через пару деньков будет ваш Антон наперегонки с Гришкой по участку носиться. Я это знаю, Ветров. Вы ведь помните, мой бизнес — знать и защищать.

Наступила короткая пауза. Было слышно, как на том конце провода щёлкнула зажигалка.

— Ну а уж коли я, поверьте мне, чисто случайно затронул тему бизнеса, то давайте её и продолжим. Вы изучили наше предложение? Ну и как вам оно? По-моему, истинно джентльменское и вполне корректное. Я даже, Станислав Александрович, очень хотел бы прямо сейчас услышать ваше уверенное «да», и мы могли бы тогда уже сегодня встретиться и обсудить подробности. Честное слово, нет никакого резона затягивать вопрос. Итак, что вы мне скажете, Станислав Александрович? — И опять голос Никитина стал жёстким и требовательным.

— Послушайте, но я ведь не полный идиот. Я прекрасно понимаю, что если приму ваши предложения, то где-то через год-полтора вы меня просто выкинете из бизнеса. Как же я могу сказать «да»? Нет, нет и ещё раз нет. Притом поймите меня правильно. Я никак не отказываюсь от сотрудничества и готов пойти на определённые шаги навстречу, но только в том случае, если ваши запросы будут уменьшены как минимум раз в пять. Или хотя бы в четыре, а, господин Никитин? — От волнения Ветров говорил очень быстро, глотая целые слова и почему-то шёпотом.

— При желании, Станислав Александрович, вас можно выкинуть из бизнеса вовсе не за год или там полтора, как вы изволили сформулировать, а значительно раньше. НО! Отчего, Ветров, вы так плохо думаете о людях? И потом, простите, а кто же тогда этот бизнес делать будет? Да вы и будете. Без вас бизнес этот никому и не нужен вовсе. Так что вы очень плохо изучили наши предложения. Крайне невнимательно и без должной ответственности. А ведь каждый потерянный день — для меня это упущенная прибыль. А я, кстати, очень не люблю расставаться с деньгами. Очень не люблю. Вы должны это понимать. И вот что ещё: учтите, Ветров, к выполнению своих обязательств я уже приступил. С сегодняшнего дня ваша фирма находится под моей охраной и защитой. Теперь очередь за вами. Притом именно на тех условиях, которые изложены в письме. Неужели мы будем торговаться? Как-то смешно даже.

Вы помните, конечно же: «что наша жизнь — игра…» И мы с вами игроки, Ветров. Игроки серьёзные и профессиональные. Играем на одном поле. Ставки сделаны. Мяч в игре. Секундомер пущен. Я свой удар уже пробил. Теперь ваша очередь. Я жду. Будете затягивать время — накажем. Знаете, как в футболе наказывают? За первый фол получите предупреждение — жёлтую карточку. Два предупреждения — и, пожалуйте, красная карточка. А это уже удаление с поля. Так принято в футболе — вторая жёлтая и сразу — красная. Так и в жизни. Вам это надо? А, Станислав Александрович? Так что давайте, не упрямьтесь, записывайте мой мобильник, и завтра до полудня я хочу услышать только одно ваше слово — «да».

И, назвав номер своего мобильного телефона, Никитин повесил трубку.

С этого момента Ветров как будто бы потерял контроль над происходящими событиями. Он, естественно, присутствовал при них, как-то на них влиял, совершал какие-то поступки, принимал решения. Но делал это автоматически, то подчиняясь интуиции, то просто плывя по воле волн.

Иногда течение чётко вело его по спасительному фарватеру, а иногда кидало в такие страшные омуты и смертельные водовороты, в которых даже более сильный пловец вряд ли бы имел шансы на спасение.

Уже потом, намного позже, когда судьба предоставила Ветрову время, чтобы переосмыслить и оценить всё произошедшее с ним, оказалось, что он почти ничего не помнил. Всё, что навалилось за эти дни на его сердце, нервы и душу — и плохое, и хорошее, оказалось для него абсолютно неподъёмным.

А ведь было и хорошее. Но и оно происходило как бы независимо от него, как в густом, всё застилающем тумане…

В тот же вечер, вернувшись домой, Ветров всё же решил рассказать Марине о внезапно нагрянувшем на них несчастье. Естественно, он не собирался взваливать на неё хотя бы маленькую часть этих чисто мужских дел, просто ему нужно было излить свою душу самому близкому и верному человеку. Однако и этого сделать он не смог. У Антона держалась температура, и выглядел он неважно. Но видно было по всему, что, пусть и медленно, сын всё же шёл на поправку, и за него Ветров уже не беспокоился. Другое дело — Марина. Синие круги под глазами, нездоровая припухлость лица, бледность — всё это сразу бросалось в глаза и очень его тревожило.