Травник

— Выходит, ты не наш мир спасаешь?

— Я вообще не спасаю миры, у меня другой профиль, — сказал Магистр. И тут из-за контекста ему в голову пришла интересная мысль. — А нет ли среди твоих знакомых какого-нибудь брата Василия, вооруженного дубинкой примерно вот такой длины?

Он показал, какой именно. Брат Виталий покачал головой.

— Таких не знаю.

— Жаль, интересная могла бы получиться теория, — сказал Магистр. — С другой стороны, это и хорошо, если у вас такого нет. Наличие брата Василия — это верная примета апокалипсиса.

Возможно ли, что физрук один на все миры, а Виталики есть в каждом? Любопытный феномен, подумал Магистр.

С учетом остановки, к монастырю они добрались за несколько часов до полудня.

Женский оказался не таким внушительным, как мужской. Тут и стены пониже, и строений поменьше, зато местность вокруг была куда более живописной, а вокруг, прямо под стенами, были разбиты многочисленные грядки, на которых возились послушницы что-то окучивая или пропалывая. Магистр никогда не любил вдаваться в эти огородные подробности.

— Эй, сестричка, — обратился брат Виталий к одной из монахинь. — Позови-как сюда мать-настоятельницу, у нас дело к ней есть.

— Никак, брат Виталий к нам пожаловал? А кто это с тобой и почему он в мирском?

— Послушник наш новый, еще не успели переодеть, — сказал брат Виталий. — Будь добра, метнись уже за Агафьей Палной, дело наше промедления не ждет.

— Мельницы Господни мелют медленно, — сказала монахиня.

— Но время человеческое бывает крайне ограниченно, — отрезал брат Виталий, не желая вступать в теологический диспут. — Иди уже, а?

Монахиня неторопливо удалилась за ворота, всем своим видом демонстрируя, что спешить ей некуда.

Магистр с братом Виталием спешились. Монах похлопал своего тяжеловоза по шее.

— Зову его Мотыльком, — сказал он с гордостью в голосе. — И твою как звать?

— Плотва, — сказал Магистр.

— Почему Плотва?

— А почему Мотылек?

— И то верно, — согласился брат Виталий.

Монахини не побросали свои дела, но замедлили движения. Было очевидно, что они прислушиваются к разговору.

— Сам себе обед не вырастишь, так никто тебя не прокормит, — сказал брат Виталий. — Земля-то у нас плодородная, только вот возделывать ее уже почти некому из-за постоянных княжеских междоусобиц. Вот давеча князь Грозовой род Пламеневых истребил, так нет бы только благородных перебить, мужикам, что встали на защиту, тоже досталось.

— Тут уж кому какая судьбина дадена, — сказал Магистр и поморщился. Автопереводчик периодически подглючивал и выдавал такие перлы. Сказывалось отсутствие порядка в уже сформировавшемся инфополе планеты.

Настоятельница женского монастыря Агафья Павловна оказалась шустрой старушкой, возраст которой можно было с равным успехом определить и как семьдесят лет, и как двести. Достигнув определенного предела, такие старушки перестают меняться, лишь со временем усыхая в размерах, но поскольку первоначальный ее размер был Магистру неизвестен, определить точные цифры он не мог.

— Доброго дня, брат Виталий. И вам, мил человек, — сказала она. — Лицо ваше кажется мне знакомым. Мы встречались?

— Не знаю, — сказал Магистр.

— Отойдем в сторонку, подальше от любопытных ушей, — предложил брат Виталий.

— У меня от сестер секретов нет.

— У меня есть, — сказал брат Виталий.

Магистр ожидал, что их пригласят внутрь, может быть, даже в личную келью Агафьи Павловны, но они всего лишь отошли на несколько десятков метров в сторону от занятых сельскохозяйственными работами монашек.

— Это Андрей Пламенев, — сказал брат Виталий, убедившись, что их никто не подслушивает.

— Ой, точно, — всплеснула руками Агафья Павловна. — То-то я думаю, лицо мне его знакомо, а он просто на Катьку похож.

— Кстати, о Катерине, — сказал брат Виталий, которому Магистр предоставил право вести переговоры с настоятельницей. Все-таки оба служители церкви и им проще найти общий язык. — Мы за ней.

— Неужто князь бумаги подписал?

— Нет, — сказал брат Виталий. — И есть достоверная информация, что больше он в своей жизни ничего и не подпишет.

— Дождались! — радостно воскликнула Агафья Павловна. Впрочем, она тут же взяла себя в руки. — Отмучился, значит, бедолага. И как это воспринял Кирилл?

— Примерно теми же словами, — сказал Магистр.

— Кирилл тоже мертв, — кратко изложил ситуацию брат Виталий.

— Как же так?

— Было восстание, — сказал брат Виталий, и настоятельница горестно всплеснула руками. — Власть в усадьбе теперь принадлежит народу, представителями которого мы являемся. Так мы Катерину заберем?

— С радостью бы передала ее вам прямо из рук в руки, вот только опоздали вы чуть ли не на неделю, — сказала Агафья Павловна, и отразившееся на ее лице сожаление показалось Магистру вполне искренним.

— Кто?

— Слуги княжеские.

— Ты не спрашивала, куда они ее повезут?

— Спрашивала, как не спросить. Сказали, в Москву, замуж ее там выдавать будут.

— За кого?

— Об этом тоже спрашивала, но они мне не доложили.

— С вашего позволения, мы отойдем на минутку, — сказал Магистр.

— Конечно-конечно.

Они отошли, брат Виталий вопросительно изогнул бровь.

— А если она врет? — спросил Магистр.

— Я ее хорошо знаю еще с тех времен, когда она не была настоятельницей этого монастыря, и лгать она бы не стала, — сказал брат Виталий. — К тому же, священнослужители не врут.

— У тебя прекрасно получалось.

— Это когда же? — изумился брат Виталий. — Я же сказал тебе, что пойду с тобой, и пошел. А что до моих мотивов, так о том речи не было.

— В любом случае, я не могу сейчас бросить все и сорваться в Москву, — сказал Магистр. — Без меня губернаторские войска повстанцев просто раздавят.

— Когда, ты говоришь, откроется проход?

— Не раньше, чем через десять дней.

— Да, столько они не продержатся, — брат Виталий запустил могучую пятерню в густую бороду. — Но за это время и Катерину замуж выдать успеют, если еще не. А там, неровен час, и удавят по-тихому в каком-нибудь укромном уголке.