Требуется приспешник

12.4

***

Она уже спала, когда тихий щелчок двери вытащил ее сознание из толщи глубокого сна на поверхность. Эти шаги, размеренные и уверенные, она различала на уровне инстинктов. Будто бы даже улавливала сквозь полусон дразнящий запах парфюма. Лосьона? Не от подушки — слишком уж живой, чересчур настоящий. Так аромат раскрывается только на коже.

От мысли о его коже нервы настороженно напряглись, по телу разлилась предвкушающая слабость. Коснуться бы пальцами, попробовать на вкус. Если это сон, то можно и продлить эту упоительную иллюзию. Лорейн улыбнулась в подушку.

С осторожным шорохом чуть натянулось одеяло, Морион проскользнул на согретые ее теплом простыни, и горячей от сна спины Лорейн коснулась его прохладная грудь. Он сгреб ее к себе вместе с одеялом, позволяя в полной мере прочувствовать жесткую и гибкую силу мужского тела.

— Демон бы вас побрал обратно в ту бездну, из которой вытащил по мою душу, дорогая леди Лорейн, — прошептал он ей на ухо. — вместе со всеми вашими вампирами.

— Вампиры твои, Даррен, — ответила она, так и не открывая глаза и устраиваясь поудобнее в его руках. — Ты их не боишься.

— Зато их очень убедительно боишься ты, — по нежной скуле мазнули теплые губы.

Рядом Даррен казался таким большим, что в него можно было бы, наверное, завернуться, Лорейн вжалась поуютнее. Его дыхание щекотало ее макушку.

— Ты почему без подушки пришел? Совсем не подготовился.

— Ты забрала мою, ненасытная девица, — ответил он и вздохнул на ее ерзания. — И в этом доме вообще все подушки мои. И все кровати.

Она хихикнула. Сон оскорбленно покинул неблагодарную.

— А содержимое?

— А содержимое тоже сейчас станет моим, если не прекратит ерзать. Мне, конечно, приятно, но когда станет слишком приятно, уснуть уже не получится. — Разумеется, она сделала все наоборот и повела плечами, дразня его, скользя телом по коже. — И почему ты спишь голой?

— Я не голая. Точнее, не совсем голая.

Он резко отклонился, лишая ее опоры своего тела, и перевернул на спину. В полуночном полумраке зажегся маленький ночник на тумбочке, не оставляя секретов. Лорейн смотрела на Даррена, наслаждаясь видом и мысленно отмечая, что фантазия, пожалуй, подкачала. Проклятый злодей был хорош. И от его скользящего по телу темного взгляда становилось остро, волнительно, жарко. По плечам, обнаженной груди, животу, бедрам, полускрытым под одеялом. Останавливаясь на невесомом полупрозрачном нижнем белье.

— Действительно многовато одежды, — задумчиво согласился он, повторяя ладонью путь своего взгляда.

— Считаешь? Ты наполовину в пижаме.

Твердая ладонь замерла на гладком бедре, а потом откинула одеяло.

— Любопытно.

— Нашли что-нибудь интересное, лорд Морион? — участливо спросила Лорейн, поднимая от подушки голову и покусывая губы, чтобы не смеяться.

— Всего две ноги.

— Ожидали большего? — сочувственно уточнила Лорейн, сладко замирая на подушках от того, как он медленно поглаживает ее ногу. Задерживается на колене и рывком сгибает, сдергивая Лорейн с подушек и подтягивая к себе.

— Маловато, конечно, зато как хороши. Я, пожалуй, закажу портрет.

— Моих ног?

— И повешу в кабинете. Повешу в спальне — не усну. И отправлю копию вашему Эдвису.

— Похвастаться? Ему лучше портрет своих отошлите, — расхохоталась Лорейн, и Даррен фыркнул, — может, перестанет злоупотреблять маревом.

Он наклонился к ее лицу и дразняще прикусил скулу.

— Тебе не нравятся мои ноги, Лорейн?

— Не могу разглядеть под этими штанами, но, кажется, их тоже две?

— Относительно, — уклончиво ответил Даррен.

— Боги темнейшие, какой пошляк, — усмехнулась она, изгибаясь и обнимая его. Тая от обжигающей кожи, дрожа от желания.

Прикрыв глаза, он носом провел по ее шее и вниз, дыша цветочным и сладким запахом ее тела. Сжав ее почти до боли, Даррен прижался поцелуем к внутренней стороне бедра.

— Промазал, — издевательски рассмеялась паршивка. И в следующий миг уже лежала под ним полностью обнаженная.

Шутки закончились? Во рту пересохло от желания поцеловать его. Тело напряженно застыло, Лорейн смотрела в темные карие глаза. И чувствовала, что сейчас он нужен ей настолько, что это почти одержимость.

— Всего лишь целую все твои ноги. Кто-то должен был сделать это сегодня.

Тень улыбки изогнула уголок его губ, и Лорейн подалась к нему, стирая ее поцелуем.

— Будь поосторожнее, Морион, у меня еще осталась одна Грань, за которую я не заходила.

— Потом расскажешь, как ты умудрилась, — он невероятно нежно гладил кончиками пальцев ее живот.

— Случайно получилось. Лучше сейчас покажи мне, что случайность вышла удачная.

Он заставил ее замолчать долгим и медленным поцелуем. Каждое движение его рук и губ легкими разрядами тока отдавались под кожей. И хотелось заплакать, задыхаясь от желания и нежности.

Случайность вышла удачная. А Эдвису стоило послать портрет ног. Мориона, конечно...

Глава 13. Злодейские замыслы

«Жизнь — это то, что происходит с тобой, пока ты строишь другие планы» (Д.Леннон)

Утром Лорейн ожидаемо проснулась одна. Зато полностью счастливая и выспавшаяся. И даже не в полдень, а, как подсказала часовая сфера, в половину девятого. Не сказать, что на заре, она вообще ни за какие молитвы не встанет в шесть, как Даррен. Ну, может, только за очень большие деньги. И то не из жадности, а из принципа.

Мурлыкнув, она перевернулась на живот и от души потянулась на подушках. Тело расслабляюще и приятно ныло от каждого движения. Лорейн ощущала себя живой, как после изнурительной тренировки. Но, пожалуй, с таким тренером она бы их пропускала реже.

— Пока это самое увлекательное из твоих злодейств, Морион, — проговорила она сама себе, вытягиваясь на широкой кровати. — Может, я даже прощу тебе вампиршу. Лет через пять. Или семь. Если постараешься.

Она хмыкнула, будто он мог услышать ее щедрое предложение, и посмотрела на щелку между тяжелыми шторами, откуда несмело выглядывала серая осенняя хмарь. Суровый мир сегодня был чересчур суров и дождлив.

Не к добру в голову пришла мысль, что в такую погоду не происходит ничего хорошего. Кто знает, какую дрянь прибьет к порогу ветром.

Долго разлеживаться и философствовать не позволил желудок, напомнивший, что с прошлого обеда не встречал еды, кроме мятого бутерброда, и то наполовину раскрошенного на тарелку. Признав, что положение настолько отчаянное, что не отказалась бы и от овсянки, Лорейн встала.

На полу до сих пор валялось платье, сброшенное в порыве страсти ко сну. Жатый шелк превратился в мятый. Впрочем, мяли его вчера на славу. Особенно Эдвис.