Требухашка. Рождение

Я оборачиваюсь и кричу женским голосом. Надрывно кричу, хрипло и пугающе истерично. Я напуган (напугана). Та, в чьём я теле, напугана и страх передается мне.

— Малинки! Малинки! Такие вечеринки! — кричит преследователь. У него голос молодого парня и, как у всех молодых, у этого голос самоуверенный, наглый и что сейчас страшнее всего весёлый и беззаботный. Ужас холодной волной охватывает от пяток до пояса, спотыкаюсь, подхватываю одной рукой юбку и бегу дальше.

Теперь я слышу не только его тяжелое дыхание, а ещё и сама задыхаюсь. Впереди одинокий полустанок. Пару метров залитого цемента платформы, скамеечка для уставших пассажиров, название станции на фонарном столбе. Там сидит одинокий пассажир, и это мужчина.

— Куда, — шипит урод сзади и топает быстрее, я кричу и жду удара в спину, жду как он схватит меня за шиворот блузки и потащит назад в темноту, а мужчина на остановке так и будет сидеть, погрузившись в телефон.

Туфли давно остались лежать где-то там, ноги уже не чувствуют боли и дыхание восстанавливается. Главное сейчас не кричать, не тратить воздух и силы. Главное добежать. Там мужчина, там защита — уроды, которые охотятся на женщин они боятся мужчин. Беги, девочка, беги!

Урод спотыкается и ругаясь останавливается.

Вот оно спасение. Я одновременно женщина, которая задыхается от надежды и я отстраненный наблюдатель. Игрок внутри Аватара. Черт, это всего лишь визуальная новелла про выдуманного маньяка и концовка будет хорошая уже через парочку стрипов. Пусть только она добежит, преследователь невольно дал ей шанс.

Мужчина замечает «нас». Оглядывается, поднимается и смотрит пристально. Это газета у него в руках, а не телефон. Он складывает её и кладет в старомодный портфель, такой с какими ходили при совке представители власти и мелкие бухгалтеры. Он медленно встает и одевает шляпу с высокими полями. Только не это… Стой, женщина. Остановись!

Меня выкидывает в реальность и с размаху швыряет об пол спиной. Я кричу и машу руками и ногами, как перевернутый таракан. Паника захлестывает как вода утопающего, уж кому не знать, и я замираю. В комнате ни души. Это — комната. Моя комната. Это — дом. Мой дом. Я — дома. Всего лишь дурной сон.

Матерясь как Толян в запое (видела бы меня сейчас Катька, любовь бы закончилась раз и навсегда) я выхожу на кухню, включаю свет. Яйцо стоит там где я его забыл. Холодное и безразличное страусиное яйцо.

— Это ты, бл.! — замахиваюсь с такой силой, что только громадным усилием воли могу остановить кулак на подлете. Конечно, оно молчит.

— Это ты мне опять сны крутишь? Как ты задрал уже со своими посланиями!

Я скриплю зубами, так что нижняя челюсть начинает болеть и бью кулаком в стену. Потом вторым добавляю и опять. И опять.

— Хватит насылать на меня эти кошмары! Я ничего не могу сделать!

Яйцо безразлично молчит. Сверху кто-то стучит по трубе, намекает, чтобы кто-то заткнулся. Где телефон? Он тоже здесь. Смотрю на время — двенадцать часов ночи и одна минутка. Почти ровно полночь. Спать бы еще и спать, завтра ведь на работу.

— Сейчас точно никуда не пойду. Ночь. И вообще, женщина эта наверняка уже мертва!

Нужно говорить тише. Стены у нас тонкие.

— Завтра поговорю с Лёхой. Осторожно поговорю, а то этим только скажи, так ещё тебя и посадят, за то что много знаешь. Понял, ты, яйцо?

Яйцо молчало. Требухашка затаился и жаждал крови. Да фиг тебе, а не моя кровь, принципиально. Не люблю когда на меня давят.

— О, пропущенный вызов. Кто там ещё звонил? Не удивлюсь если с того света или типа того. Двенадцать часов ночи, блин, нормальные люди спят в это время!

Пропущенный вызов. Три раза. «Витька со склада». Вот это нежданчик! Старый заграничный друг-заика — ух ты моя лапочка, соскучился?

Я нажал «перезвонить» и пока шли гудки разглядывал яйцо. Яйцо в свою очередь разглядывало меня. Витька взял трубку.

— П-п-п — привет. М-м-мм-м

— Привет, привет товарищ-коллега. Не спишь?

— Н-н-н.

— Да не волнуйся ты так, друг. Я очень рад тебя слышать, даже не представляешь как. Что там у тебя шумит и стучит на фоне? Едешь куда?

— Д-да.

— И куда же? Просвети меня, друг мой дорогой.

Тут его так «заклинило», что пришлось ждать целую минуту, чтобы смысл понять. Ехал он ко мне. В гости. На поезде. Сейчас. Вот и звонил, чтобы предупредить, а я спал и не слышал.

— Не-не-не надо было?

— Нормально всё, друг! Прибываешь когда?

— В-в-в в п-пять утра. В-в-в-.

— Встречу не переживай. В пять утра. Уже запомнил.

— Ты — ты — ты не рад?

— Чувак, ещё как рад, — немного покривил душой я, — тут и поговорить не с кем. Ладно, остановку не проспи, мне тоже нужно отдохнуть. Полночь на дворе, приедешь, поболтаем.

— Пока.

Связь оборвалась, и я сел. Сна не в одном глазу, вот чёрт. Не то чтобы я не рад его видеть. Очень даже рад, вот только навалилось все как всегда одновременно. С работы нужно отпрашиваться, чтобы пацана встретить. Тут ещё яйцо это посреди кухни. И Юра — маньяк похоже жив и меня вряд ли забыл. Неохота парня в это втягивать, но с другой стороны нужно мне с кем-то поделиться мыслишками, а то и башка так лопнет от внутреннего давления, как арбуз от спрятанной внутри петарды в тв-шоу. А Витюха не местный. Погостит и уедет с богом. Подвергать его опасности не буду, да и он всё равно не поверит — подумает, что издеваюсь.

Я вытянул коробку из-под стола и завис над яйцом как неотвратимый злой рок.

— Не знаю стоит тебя показывать или нет, Требухашка, но пока посиди в коробке.

Он молчал и не сопротивлялся.

— И никаких больше дурных снов на сегодня.

3.

Не знаю кто там заведовал моими снами, но больше их этой ночью не было. Я заснул так сладко, что проспал бы всё, включая работу, но на кухне зазвонил мобильник. Он всё трещал и трещал, кричал и кричал, а я переворачивался с боку на бок, ругаясь и стараясь поймать ощущение тепла и покоя, которое обычно ловит тебя на грани сна и пробуждения. Именно в такие моменты разбиваются будильники и летят телефоны в стену, но на его счастье я свой девайс оставил на кухне. И этот гад не разрядился. Пришлось все-таки вставать.

Злой, как пёс на цепи, я побрел на кухню, дрожа от утреннего холода. Мобильник подпрыгивал на столе и яростно пытался привлечь внимание. Звонил Витька. Время пять пятьдесят шесть. Черт, да я кажется проспал!

Блин, как же неудобно. Я ответил на звонок и быстро-быстро заговорил, чтобы Витька не успел вставить слово, не успел начать ругаться. Черт, как же неудобно!

— Алё, друг, я уже еду! Немного опаздываю, прости, неудобно вышло. Зайди в здание вокзала, возьми себе кофе — погрейся. Сейчас я буду!