Трехречье

— Хорошо, — ответил я и пододвинул к нему свою кружку, к которой еще не прикоснулся.

Опустошив ее за несколько больших глотков, проливая себе на рубаху водница вытер рукавом усы и поднявшись сказал:

— Жду утром.

Я достал из внутреннего кармана жилета кошель, отсчитал три монеты и вручил хозяину, при этом обратил внимание как один из парней играющих в камни и сидящий лицом к нам «сделал стойку» на кошель. Оставшись без пива, попросил принести еще кружку, надо все-таки попробовать местного напитка. Пиво оказалось действительно вкусным, с привкусом каких-то трав. Просидел в корчме еще некоторое время, допил пиво, и отправился домой, когда рыжеволосый и конопатый мальчишка с помощью длинной палки с горящей тряпкой на конце прошелся и зажег все лампадки.

Сумерки быстро сгущались, и я отправились по узкой дорожке на главную улицу, где через каждые метров сто уже кто-то зажег масляные фонари. Не дошел совсем чуть-чуть, когда я услышал приближающийся топот ног. Из проулка выбежали трое, освещая себе дорогу факелом.

— Вот он, — произнес кто-то из них.

— И чего это вы удумали? — спросил я, расстегивая сзади на поясе клапан кармашка с нунчаку.

— Кошелек давай, — сказал один.

— И сапоги снимай, — сказал второй, у которого в руке что-то блеснуло.

— Ну иди возьми…

Позади нападавших кто-то свистнул.

— Охотник, тебе помочь? — прокричал кто-то из темноты.

— Не откажусь от помощи, — ответил я.

Нападающие некоторое время раздумывали, потом тот что с факелом отступил на край дороги подняв факел повыше, тот что с ножом кинулся на меня а другой бросился назад, откуда послышалась возня. Уходя с линии атаки, я ударил нападающего по локтю руки в которой был нож и тут же смачно шарахнул его по голове, затем еще раз, но это было лишним, он уже заваливался набок закатив глаза. Подскочив к тому, что с факелом, который тоже выставил впереди себя что-то блестящее, я влепил ему по руке держащей факел, от чего он заорал на всю улицу, выронил факел и сунув перебитую руку подмышку убежал по дороге. Я подобрал факел и направился к проулку где возня уже прекратилась. Под свет факела вышел тот хмурый мужик из корчмы, вытирая травой лезвие своего короткого меча.

— Ты когда вышел, я слышал как они договаривались догнать тебя и обобрать.

— Ты убил его? — показал я на меч.

— Конечно. Где другие?

— Один убежал, второй лежит вон.

Мужик присел над лежащим, повертел голову, пощупал за шею, вероятно проверив пульс и спросил:

— Живой еще, чем это ты его? — спросил он и резанул по горлу лежащего

— Вот, — показал я нунчаку.

— Хм… Ладно будь осторожен, и кошелем не звени лишний раз.

— Спасибо, — ответил я мужику, который уже развернулся и направился обратно, но остановился, повернулся и спросил:

— Я слышал ты завтра в каменок отправляешься, мне можно с тобой? Ты же все равно за лодку уже заплатил.

— Хорошо, — ответил я, не сводя глаз с пульсирующей струи крови у бандита на шее, — а зачем ты его?

— Там откуда я, с разбойниками разговор только такой — ножом по горлу, ну или голову долой. Тут суда нет, и стражи судейской нет… некому наказывать, а он отлежался бы и потом снова за дело.

— Ну да, верно…

— Так что, значит я завтра с тобой?

— Да, жди утром у лодок.

Пройдя через двор остановился у бани, и зачерпнув несколько раз воду из бочки умылся.

— Договорился? — спросил вышедший из дома дед Толий.

— Да, завтра с утра отправляюсь.

— Хорошо раз так… Ну иди ложись, я разбужу тебя.

Пройдя в комнату к Дангару, обнаружил его уже спящим. Ну и я разделся и лег спать, с мыслью о том, что с мечом в этом мире лучше не расставаться.

Глава 17

— Вставай охотник, светает, — сказал Толий выглядывая из-за шторы и тронув меня за ногу.

— Угу, — ответил проснувшись и усевшись на лавку.

— Давай собирайся, да завтракать пошли.

Дангара уже не было на топчане. Я подошел к окуну выходящему во двор… да светает, а вон и Дангар возится с деревяшками у сарая. Оделся и сразу нацепил на пояс перевязь, теперь жилет, собрал вещи и вышел в кухню.

— Садись, ешь пока горячее, — сказала бабка указав на миску, в которой были жаренные овощи с кусочками мяса, да и на вкус оказалось самое настоящее рагу, съев которое я запил соком.

— Ты какой дорогой вчера возвращался? — спросил дед.

— А которой туда шли, той и возвращался, — ответил я вспомнив вчерашние приключения.

— И что? — спросил опять дед выжидая.

— Ничего, сами нарвались…

— Их двое было только?

— Нет, третий убежал.

— Понятно… на вот, — дед положил на стол стопку золотых монет.

— Что это?

— Награда за убиенных тобой разбойников и душегубов. У нас самих тут не всегда получается за порядком следить.

— Угу, — сделав невозмутимый вид, я ссыпал монеты в кармашек пояса и спросил, — мне бы воды в бурдюк в дорогу набрать.

— Мать! Набери воды в бурдюк, — обратился дед к бабке, — и поленку вина дай.

Бабка развязала шнурок, которым был привязан бурдюк к торбе, подошла к столу и стала аккуратно переливать воду из кувшина. Затем достала из ящика деревянный цилиндр, напоминающий японскую бамбуковую флягу, на пару литров, вынула со скрипом деревянную пробку и стала наливать туда из винного кувшина вино.

Собравшись и проверив снаряжение, одел на плечи торбу, и вышел во двор в сопровождении стариков.

— Благословение Большой Луны тебе в дорогу, — сказала бабка приложив правую руку к груди и немного наклонившись.

— Спасибо за приют и берегите себя, — ответил я повторив ее жест и направился к воротам.

Дангар отвлекшись от работы тоже помахал мне рукой.

Со стороны протоки у лодок сидел на мостках и курил трубку мой попутчик. Рядом с ним лежал большой баул, на котором были закреплены колчан с луком и дюжиной стрел и короткое копье с кованным широким наконечником. Увидев меня, он встал и свистнул, после чего из дома вышел водница, все такого же похмельного вида, посмотрел на меня и кивнув полез в одну из лодок.

— Как твое имя охотник? — спросил меня мужик.

— Никитин, — ответил я снимая с плеч торбу и закидывая ее в лодку.

— Я Тарин, — ответил он, шагнул в лодку и затем стащил с мостков свой баул.

Лодка в длину была чуть больше трех метров, я присел на носу, Тарин посередине, а водница встав на корме, отвязался и оттолкнувшись начал грести, делал он это очень с важным видом и явно со знанием дела, ловко перекидывая его то с одной стороны лодки то с другой. Лодка легко заскользила по протоке. Каркас лодки был из длинных ровных жердей связанных веревкой на местах крепления и обтянут цельным куском толстой кожи какой-то не ведомой мне зверюги. Да, если в протоке и было течение, то оно было практически не заметно.