Трехречье

— Зачем?

— Не знаю Никитин, но если я вижу что одежда на тебе не твоя, то значит и кто-то другой может увидеть, вопросы всякие глупые задавать будет, а то как кто из стражи каменка рядом будет… а нам нужны неприятности?

— Нет.

— Тогда одевай.

Широкие рукава, почти до пят и нет никаких пуговиц или застежек, только на уровне ключиц толстый шнур с крючком с одной стороны и подобие люверса с другой.

— Мне теперь еще шляпу с вот такими полями, — изобразил я круг над головой, — маску и буду как Зорро.

— Зорро?

— Да потом как-нибудь расскажу, — улыбнулся я своей неудачной шутке, которую в этом мире никто не поймет.

— Вот, теперь пошли, все что надо взял?

— Да, — ответил я, пощупав карман на жилете, где лежал кошель.

В харчевне на первом этаже постоялого двора не было никого, было заметно, что пол только что вымыт а у стойки раздачи с мечтательным видом сидела девушка что вчера приносила воду.

— Здравствуй Кина, а где Лунген?

— На площадь пошел… вам подать завтрак?

— Да, будь добра.

— Садитесь, сейчас принесу, — ответила она и скрылась в дверном проеме кухни.

Две кружки густой сметаны и тарелка с чем-то хрустящим и сладким через минуту стояла на столе. Вкусно… мне очень понравилось, очень хотел спросить Тарина что это, но не стал.

Спустя полчаса мы уже входили на рынок.

— Надо в лавку к ювелиру сначала, — сказал я.

— Тебе надо продать эти камни дороже, или быстрее и без вопросов?

— Быстрее…

— Тогда пошли, тут не далеко.

Пройдя ряды, торговцев тканью и одеждой, мы свернули к небольшому каменному домику с кованными решетками на окошках, которые больше похожи на бойницы. У дверей на низкой лавке сидел здоровяк стриженный «под горшок» с увесистой дубинкой за поясом, который лишь проводил нас взглядом, когда мы вошли, толкнув тяжелую дверь из толстых досок. Свет внутрь проникал слабо, сырой и терпкий запах сразу ударил в нос.

— Почтенный Салс, ты еще жив? Не придавили тебя еще обманутые в темном проулке? — хохотнув, громко сказал Тарин.

— Большая Луна хоть и не одаряет меня своим благословенным светом, но шансов выжить у меня больше, чем у тебя, наемник Тарин, — выглянул из двери соседней комнаты плешивый старикан, улыбаясь показав гнилые зубы.

— Возможно, возможно, — кивнул Тарин.

— Снова пришел продать трофеи, о которых не обязательно кому-то знать?

— Не я, мой друг хочет продать.

— Тарин…

— Не бойся, он мой помощник… так что веди с ним торг как будто со мной.

— Ну… я не знаю, — замялся старик, протерев рукавом лысину, — что у тебя помощник?

— Вот, — я высыпал на стойку содержимое кошелька, выбрав монеты и ссыпав их обратно, оставив только камни.

Смахнув камни на медное блюдце, Салс подошел к окну и стал разглядывать их при свете.

— Редкие камни, — цокая языком, он катал каждый камень по блюдцу, — из самоцветных пещер в икербских землях…

— Сколько дашь за все? — спросил я.

— Полста золотых ноготков отсыплю, и сто серебряных…

— Маловато, — нагло ответил я, даже не представляя, сколько это вообще и в какой валюте.

Посмотрел на Тарина, но тот в ответ лишь пожал плечами улыбнувшись.

— Не могу больше деньгами дать, — сказал Салс, и показал рукой на деревянный стеллаж, — может, выберешь чего из утвари или оружия, да сторгуемся?

— И что у тебя есть, — напустил я на себя важности и серьезности.

— А вот посмотри… посуда медная, есть ножи… вот два меча, один хартской ковки… есть вот лук хороший, колчан и две связки стрел железными наконечниками… вдова охотника принесла на днях.

— Покажи лук, — сказал Тарин и одобрительно мне кивнул.

— Вот смотри… те.

Лук был составной, на сколько я вообще разбираюсь в этом деле, короткий и легкий.

— Дай-ка, — сказал Тарин, внимательно и придирчиво осмотрел лук, — тетива заплесневела и старовата… но лук хорош.

— Да, да, да, — запричитал Салс, — я сам за него дюжину золотых ноготков отдал.

— Ладно, — кивнул я, — считай сторговались.

Салс выставил на стойку три холщевых мешочка.

— Вот, считать будете?

— А надо? — спросил я, напустив суровости.

— Что вы, нет никакой необходимости.

Выйдя из лавки Салса, я первым делом глубоко вздохнул несколько раз чистым воздухом.

— Он что там, гниет заживо?

— Экономит на прислуге, вот и убирать некому, — улыбнулся Тарин, — ну что, теперь ты богат… пойдем тратить деньги?

«Как же тебе повезло…» — напевая мотив известный лишь мне в этом мире, я кивнул, и мы направились в торговые ряды…

Трехречье, берег Чистого озера.

Севон.

— Меня зовут Севон, я младший Хранитель, — убирая круглую серебряную бляху Хранителей тунику сказал молодой человек.

— Чернава… в дом не пущу, сами понимаете.

— Понимаю, могу помешать благим обрядам… правильно? Ведь вы прошли суд, и ваши обряды только с благословения Большой Луны и во благо?

— Правильно понимаете господин.

— Я послан выяснить кое какие обстоятельства… Не замечали ли вы некоторое время назад каких либо необычных людей…

— У нас тут все идет своим чередом и спокойно, хвала Богам… пока не наступила зима.

— Это хорошо… Вы не волнуйтесь, к холодам гарнизон расположится тут неподалеку, и мы надеемся на ваши предупреждения о возможном приходе зла из темных болот.

— Я тоже надеюсь, что и грядущая зима пройдет без большого зла.

— Что ж, отправлюсь дальше… напоите меня в дорогу, почтенная Чрнава.

— Конечно, — ответила колдунья, вошла в дом и вышла с кружкой сока.