Трехречье
Шрифт:
— Чего без ножен? — спросил Тарин кивнув на мой меч.
— Сломались, — отбрехался я.
— Ну в каменок прибудем, я тебе покажу где можно заказать не дорого.
— Кстати! — вспомнил я, и достал из кармашка десять монет, отсчитал пять штук и передал Тарину.
— Это за вчерашнее?
— Да, я у старосты остановился… вот он с утра и отблагодарил.
— Ну вот, будет на что теперь сапоги починить, — продемонстрировал он мне свои «прошедшие и Крым и Рим» сапоги.
— Мне бы тоже обувь подобрать поудобнее, — подумал я вслух, посмотрев на свои.
Тарин оглянулся
— И сапоги не по ноге, и одежда на тебе как не твоя… Торба из снаряжения ополченской сотни, старый лук и дорогой меч… мне все равно Никитин кто ты и откуда, но мой тебе совет, как придем в каменок, иди сразу в лаку к портному и подбери одежду по себе… ты за нее надеюсь никого не убил?
— Нет, мне ее подарили… хорошие люди, — не стал отрицать я очевидное.
— А с твоей одеждой что приключилось?
— Долгая история.
— Так нам еще плыть и плыть… Я по глазам вижу, что человек ты вроде не лютый, но какой-то ты… эм… не из этих ты мест, это уж точно.
Я поведал Тарину свою легенду, придуманную Варасом, пытаясь обойти «скользкие» моменты.
— Ну понятно… — кивнул Тарин, улыбнулся и добавил, — но я тебе не поверил.
— Как знаешь, пожал я плечами.
— Ладно… не мое это дело. Эй любезный, — обратился он к воднице, — будь добр, разбуди как солнце из зенита выйдет, на обед пристанем.
— Разбужу, — ответил тот не выходя из нирваны.
Тарин облокотившись спиной на свой баул и сдвинув шапку на глаза сказал:
— Ты тоже поспи, долго еще плыть… водница разбудит, пристанем к берегу да пообедаем.
— Да, наверное так и сделаю, — согласился я и тоже примостился поудобнее, из-за высокой травы по берегам протоки все рано не понаблюдать за окрестностями.
Я проснулся от того, что длинное весло громыхнуло где-то рядом. Открыл глаза и увидел что водница стоит на берегу и привязывает лодку к небольшому деревцу.
— Ну что Никитин, пообедаем? — спросил Тарин копаясь в бауле.
— Да, можно и пообедать, — ответил я потягиваясь.
Расположились на берегу, в небольшой рощице. На противоположном берегу поле с высокой травой, за которым виднелся лес. Тарин принес хвороста и развел костер, обложив его небольшими камнями, затем засыпав котелок каких-то злаков, залил их водой и поставил на огонь. Я же решил удовлетвориться сухомяткой, съев пару яиц и кусок копченого мяса. Водница же, несколько раз приложившись к своей фляге, явно с крепким алкоголем, потом улегся в лодке и сразу захрапел.
— Пусть отдохнет, — улыбнулся услышав его храп Тарин, — а мы поговорим спокойно.
— О чем?
— Ну о том… о том, что ты никакой не охотник.
— Что так заметно?
— Мне заметно, я сам в охотниках княжеских проходил некоторое время… Да же и не знаю… ты не охотник, не наемный варяг, статью не велик… а какими-то палками на веревке того здоровяка свалил за три удара… и меч этот твой, которого тогда не было при тебе, что говорит о том, что не привык ты к мечу… много вещей Никитин, на которые не только я могу обратить внимание.
— Все равно не поймешь,
даже если я тебе правду скажу.— Никитин, мы приплывем в каменок… то, что мы вместе приплыли многие увидят, и я просто хочу знать, на что мне настраиваться, если что-то вдруг там начнет происходить из-за тебя, там ведь и судейская стража есть и они разбираться не будут особо, вместе мы или порознь, — сказал без всяких эмоций Тарин помешивая палочкой булькающую кашу.
— А что может произойти? Остановлюсь где-нибудь, комнату сниму, поживу пару дней… на рынок опять же схожу за одеждой да сапоги куплю по ноге… а потом пойду дальше, или поплыву, как получится.
— Хм… а куда ты вообще направляешься? Ну если это не великая тайна конечно.
— В земли хартов, наймусь там в охотники.
— Ясно, — сказал Тарин подув на кашу в ложке и снял пробу, — схорониться значит хочешь. Тебя ищут?
— Нет, с чего ты взял?
— Все кто бегут от судейской стражи и суда хранителей, бегут или к хартам или в предгорья, поближе к икербским многодворцам, тем кто уже не кочуют и живет ремеслом. Ну или охотники там на время останавливаются, от долгих охот отдыхают, птицу из лука постреливая… но ты то не охотник.
— А чего тогда ты со мной напросился, если так опасаешься неприятностей из-за моей компании?
— Я не опасаюсь… я умею их избегать, предотвращать, и самое главное, я умею создавать неприятности другим. А с тобой я напросился потому, что с тобой может быть интересно, — улыбнулся он, — я уже четыре лета как не на службе у князя… скучно. И в наемниках походил и купеческую охрану мечем владеть учил, последнее время разбойников выслеживал, но скучно… А с тобой, думаю будет не скучно… могу пойти к тебе в помощники, тебе в твоем деле наверняка нужен будет помощник и умелый мечник.
— Тарин, да нет у меня никакого дела!
— Пока нет… — рассмеялся Тарин, а потом пристально посмотрев мне в глаза добавил, — тогда давай ты ко мне в помощники… тебе же все равно чем заниматься, лишь бы подальше от глаз… верно?
— Верно, — вздохнув ответил я, — а ты стало быть охотник за головами?
— Не понял, — сказал Тарин не донеся ложку до рта.
— Ну разбойников всяких и душегубов за деньги ловишь?
— А… ну да, только не ловлю… просто убиваю. Только я бы сначала отдохнул немного, отлежался… последнее дело было очень трудное, и помощник на нем погиб, — погрустнел Тарин, и чуть отодвинул ворот, под которым была повязка с проступившей кровью, — надо только его родным долю отвезти, туда и направляюсь. А твой дом где, родные есть?
— Нет у меня ни дома ни родных.
— Никитин… нашу с тобой встречу Большая Луна благословила и осветила вчера.
В ответ я только хмыкнул и улыбнулся… Может так оно и есть, и прав Тарин в том, что мне не стоит «маячить по городам и весям», а укрыться где-то в тихом месте или прибиться к кому в помощники и находиться на окраинах княжества, набираясь знаний и опыта этого мира. Ведь есть очень большая вероятность, что кто-то такой же наблюдательный как Тарин раскусит меня на раз, и этот кто-то окажется из судейской стражи или вообще тем самым хранителем о котором говорила Чернава.