Тренировочный день 2

— Они и есть классная команда! — разводит руками Маслова.

— Ну так иди и полижи им в раздевалке! Это по коридору дальше!

— Маша! — говорит Маркова, пытаясь успокоить обоих.

— Маркова, ты седьмая в очереди запасных на скамейке, сгоняй за газировкой! И завались уже!

— Хорошо! — не выдерживает Маслова: — хорошо! Ты такая умная у нас, ты лучшая во всем, звезда на небосклоне, лучший бомбардир сезона! Похоже, что у тебя есть ответы на все! Так что — просвети нас. Научи меня чему-нибудь, что я не знаю! Как нам побеждать всегда? Как…

— О, научить тебя? — Волокитина упирает руки в бока.

— Да! Научи…

— А? — перебивает ее на взлете Волокитина и Маслова — закатывает глаза. Складывает руки на груди и качает головой: — Научи меня чему-нибудь, что я не знаю! От такого стратега и мыслителя как ты, с твоими знаниями и самодовольством — чему я могу научиться?!

— Девочки… — пытается встрять Маркова, но Алена Маслова поднимает руку.

— Наташа, помолчи. А ты, Маша… вот тебе подиум, постамент — научи меня. Нас. Расскажи что ты знаешь. — говорит Маслова и в раздевалке наступает тишина. Волокитина разворачивается к своему шкафчику и открывает его. Вынимает полотенце и обматывает его вокруг бедер. Достает свою сумку и все это — в полнейшей тишине. Маслова — разводит руками.

— Ну вот видишь… — говорит она, но тут Волокитина поворачивается к ней.

— Твой жених, этот кобелина с завода — вчера ходил в кино с Маринкой, что из малярной бригады. После этого они пошли к нему домой…

— Что?!

— А позавчера он и какая-то училка из третьей школы в ресторан ходили. Да у половины девчонок с поселка у Негритянки на шее чаще можно не цепочку увидеть, а его засосы!

— Да быть не может!

— Этот Холодок и ко мне клинья подбивал, предлагал пойти к нему на квартиру, показать «марки и альбомы», а сам мне в декольте заглядывал! И за задницу хватал своими лапами липкими!

— Машенька, погоди, что ты говоришь такое! — вскакивает с места Маркова Наташа: — погоди…

— Завались, Маркова, все знают, что ты и он обжимались под лестницей за спорткомплексом, когда Валерий Сергеевич нам лекцию о нелегкой участи трудящихся Кубы читал, а ты ему в этот момент «голландский штурвал» сделала!

— Погоди, погоди… это… все совсем не так было! — поднимает руку Маркова, видя, что Алена Маслова поворачивается к ней.

— … он приставал к Айгуле, когда она решила с новеньким тренером из школы пройтись и домой возвращалась, предложил ей «лизнуть у него кое-что» и похабщину нес!

— Было такое. — кивает Салчакова: — вот урод, а? Аленка, ты не расстраивайся…

— Знаете что?! — Маслова выпрямляется, ее глаза мечут молнии: — да пошли вы все!

— Твой Холодков стоял на вокзале и знакомился с приезжающими из деревни студентками, чтобы им комнату в своей квартире предложить… чтобы они с ним натурой рассчитывались.

— Мне следовало бы уйти из этой команды давным-давно! Пошли вы все! — Алена забирает свою сумку и выходит в коридор, хлопнув дверью на прощание, да так, что едва штукатурка с потолка не сыплется.

— Чертова неудачница. — говорит Волокитина, скрестив руки на груди и глядя ей вслед: — и такие как она будут учить меня позитивному мышлению…

* * *

— Волокитина, тебя к руководству завода вызывают. — говорит Валерий Сергеевич, глядя на Волокитину и Маркову, которые стоят перед ней в кабинете. За его спиной, на полках стоят многочисленные кубки, на стене развешаны медали и грамоты. Над всем этим висит надпись «Колокамский Металлуг» и цифра 25.

— За что?! — повышает голос Волокитина.

— Ты ветеран команды, предполагается что ты и должна вести эту команду. — продолжает Валерий Сергеевич: — ты же уже… старше всех девчат. Вот сколько тебе уже?

— Женщину о возрасте не спрашивают, Валерий Сергеевич. Это невежливо.

— Послушай, Волокитина, мы проигрываем «Красным Соколам» пятый раз подряд. Гордится тут нечем. — вздыхает тренер.

— Из-за такого вот отношения как у Масловой! — складывает руки на груди Волокитина: — «классная команда эти сырники», сил нет слушать. Тошно становится.

— Руководство хочет распустить команду. Это лучше, чем позориться.

— Руководство ни черта в игре не понимает. Нельзя распускать команду!

— А чего ты от меня хочешь? — снова вздыхает Валерий Сергеевич.

— Я хочу больше не проигрывать. — твердо говорит Волокитина. Валерий Сергеевич с силой трет лицо руками и закрывает глаза. Некоторое время молчит. Вздыхает.

— Что такое «голландский штурвал»? — наконец спрашивает он.

— … а? — едва слышно бормочет Волокитина и отводит глаза в сторону.

— Что такое «голландский штурвал»? — повторяет Валерий Сергеевич, сцепляя пальцы рук перед собой.

— Это когда… ну тобой управляют. Но не прямо и непосредственно, а… ну через руку… — говорит Маркова и тоже отводит глаза в сторону.

— Не понимаю. — признается тренер: — как это?

— Ну… когда берут за эту штуковину у мужчины и… ну ведут. — Маркова краснеет.

— То, что ты только что сказала — называется поход в загс. А «голландский штурвал» это когда мужчина сам себя берет, а его берут за руку, поверх этой руки. — поясняет Волокитина: — ты уж должна знать, раз с Холодком под лестницей обжималась!

— Хорошо. — вздыхает тренер: — значит ты Волокитина — обжималась с парнем Масловой и делала ему этот самый «голландский штурвал» под лестницей в тот самый день когда я команде лекцию читал о нелегком положении трудящихся Кубы? И потом не нашла лучше, чем рассказать Масловой об этом в раздевалке?

— Я сказала, что я могла бы обжиматься, если бы захотела. Но я была занята — лекцию слушала. Это Маркова ему «голландский штурвал» делала. — поясняет Волокитина.

— Они в то время еще не встречались! — защищается Маркова: — и он первый ко мне приставать стал!

— Ты считаешь это смешно? — задает вопрос тренер: — смешно делать вот такие вещи с парнем своей сокомандницы на чердаке? А потом рассказать ей об этом в раздевалке после матча?

— Это было под лестницей!

— Я спрашиваю — ты считаешь, что это смешно?

— Я не вижу ничего смешного. Я просто пытаюсь сдержать слезы, Валерий Сергеевич. — отвечает Волокитина.

— Не надо плакать, Маша…

— Завались, Маркова.

— И почему это ты хочешь заплакать? — не выдерживает тренер.