Тренировочный день 2

Он поднял голову и тут же пожалел об этом. Навалилась тошнота и головная боль. Точно, подумал он, мы же вчера заливали горе от поражения команды «Металлурга» от «сырников». Или «творожников». От команды местного молокозавода, а значит — от молочниц? Неважно. От «Красных Соколов». Отмечали хорошо, со всем старанием присущем настоящим болельщикам, который при любом раскладе после игры осели бы в пивнушке — или праздновать победу или заливать горечь поражения. Но в школу ему сегодня не нужно, потому как выходной день. Все его мальчишки и девчонки по домам сидят, ну или там на местную речушку бегают купаться, лето все же. Нормального городского пляжа в городе нет, но диких пляжей и мест чтобы ребятня покупалась на речушке Колокамке — полно. Да и не было бы таких мест, ребятня все равно нашла бы.

Он со стоном опустил голову на подушку. Покосился на часы. Одиннадцать часов. Обычно в это время он уже половину рабочего дня в школе оттрубил бы, а тут — только глаза продирает. Алкоголь — яд. Неет, он тут с высокой миссией, может быть именно он, Виктор Полищук для того в прошлое и закинут, чтобы будущее изменить, потому как «и восстали машины из пепла ядерной войны» и все такое. А он должен Джона Коннора тут родить. Вот только — от кого? От Альбины, не к ночи будет помянута, Николаевны? Не, на такое он пойти не сможет даже ради выживания всего человечества, пусть вымирает к черту.

Виктор собрался с силами и сел, опустив босые ноги на пол. Потер голову. Подумал, что вот если бы у него была жена, то сейчас она бы прибежала, вытирая руки о передник и тут же принесла ему соленых огурчиков (рассол слит и отдельно в рюмочку налит), горячего говяжьего бульончика, крепкого такого, на косточках и ядрено солью сдобренного. А то может и краюху черного хлеба, ржаного, пахнущего печью, с кусочками сала, нарезанного прозрачными ломтиками, а к краюхе хлеба с салом — рюмочку водочки из морозилки. Чтобы аж запотевшая рюмочка была, а водочка — тягучая как кисель от низкой температуры… и конечно же — поставила все это перед ним, а сама — села напротив и глазки бы потупила, косу на плече перебирая. Тургеневская такая девушка. И сказала бы «что же вы Виктор Борисович себя не бережете, пить нужно в меру. Извольте вот огуречного рассола выпить, дуже для здоровья пользительно.» — и вздохнёт. А сама такая румяная, да ладная, крепкая такая девушка, деревенская, кровь с молоком. Вот он бы рассольчику выпил, бульончиком запил, да вытерся бы рукавом, а после — полез бы супружницу свою тискать за телеса ее упругие, а та — хихикать и упираться, но не сильно, ясно дело. Эх…

Виктор вздыхает. Где ж такую найти? Современные девушки не такие. Вот если бы они с Альбиной женаты были — его бы еще вчера пилить начали. Двадцать четыре на семь, без перерыва на выходные и праздничные дни.

Он встает, удивленно осознает что спал в спортивных штанах и футболке, вставляет ноги в тапочки модели «ни шагу назад» и плетется в коридор.

— Тра-та-та-та-та! — мимо проносится конопатое чудо на ходу расстреливая его из пулемета. Виктор хватается за голову. Конопатое чудо исчезает за поворотом, хлопает входная дверь.

— Катька! — вслед чуду несется крик из кухни: — а кто книги читать будет? Опять на речку свинтила, горе ты мое луковое?!

— Виктор Борисович. — раскланивается с ним сосед-пенсионер с козлиной бородкой, окидывая его внимательным взглядом: — вижу, что приобщение к коммуне местных болельщиков и обряд инициации как в туземном племени аборигенов с Папуа Новой Гвинеи — прошел как надо. Никак победу отмечали?

— Доброе утро, Леопольд Велемирович. Если оно конечно доброе, в чем я лично сомневаюсь. — Виктор цитирует Винни Пуха из советского мультфильма: — наши проиграли вчера. До последнего шли ноздря в ноздрю, но Синицына из «сырников» нашим мячи вколачивала словно молотом. Да и Кондаршева тоже не отставала…

— О, я вижу, что вы уже и говорить стали совсем как эти папуасы. — сосед трясет своей козлиной бородкой: — имейте в виду, Виктор Борисович, стать одним из аборигенов Негритянки можно довольно быстро. Но обратного пути оттуда нет. Негритянка засасывает своих людей как бездонное торфяное болото в романе Артура Конан Дойля про крупный экземпляр Canis lupus familiaris, плацентарное млекопитающее отряда хищных, семейства псовых. Таки вам, голубчик нужно срочно поднимать общий уровень интеллектуального развития и беседовать с представителями интеллигенции, а не папуасов, которые за местные команды болеют. Я еще вчера заметил что общий уровень развития у молодых людей, которые вас привели домой — едва ли на уровне приходского училища в дореволюционной России.

— Да вроде нормальные они… извините. — Виктор протиснулся мимо соседа в умывальную. Сегодня тут было пусто, ну да не удивительно, время одиннадцать часов. Он умылся холодной водой, чувствуя, как его понемногу отпускает. Решительно открыл кран и сунул голову прямо под струю. Холодная вода сжала череп тысячью иголок и пульсирующая головная боль стала отступать. Вынув голову из-под крана, он стал вытираться белым, вафельным полотенцем.

— Ого! — раздался чей-то голос, и он отнял полотенце от лица и огляделся. В дверях умывальной стояла Светлана из малярной бригады. Она скрестила руки на груди, оперлась спиной на дверной косяк и смотрела на него насмешливым взглядом.

— Погулял вчера с Негритянскими? — она кривит губу, сдерживая улыбку.

— И тебе тоже доброго утра. — вздыхает он: — хотя я уже сказал что сомневаюсь в его доброте и прочих душевных качествах. У вас тоже выходной? Вы же посменно работаете…

— Да, выходная смена выпала на субботу и воскресенье. — кивает девушка: — но ты разговор не переводи, Полищук. Скажи-ка мне, что за девушка тебя в прошлый раз до дома провожала? Что у вас с ней и как давно? И готовить ли нам с Маринкой платья на твою свадьбу? И еще — ты как с ней целуешься вообще? Табуретку подставляешь или подпрыгиваешь?

— Девушка? А, ты про Айгулю. Да мы с ней вместе в спортзале занимаемся. В атлетическом зале спорткомплекса Комбината. — отвечает Виктор, продолжая вытирать свои мокрые волосы: — она, кстати, в команде Комбината играет, номер четырнадцать. На подборке и пасующая.

— Спортсменка значит. — кивает Светлана: — вот почему такая дылда. Но красивая, одобряю. У вас дети будут высокие. И красивые. Если, конечно, в нее пойдут. А если в тебя — то будут маленькие и некрасивые карлики. Голова болит?

— Угу. — Виктор старается не кивнуть в ответ, если кивать, то голова станет болеть еще больше.

— Ясно. Лилька кстати — тоже спортсменка. Помнишь, на танцах в центре отплясывала? Но она маленькая.

— А я знаю уже. Видел ее на площадке. Лилия Бергштейн, она за либеро играет, там рост не так критичен. — отвечает Виктор: — а вы с Мариной чего сегодня решили делать? В выходные смены?

— Дел полно. Стираться, убираться, а после обеда пойдем на ГТС, Маринка переговоры с домашними заказала. А потом… не знаю. По парку прогуляться, наверное. Вечером на танцы. Пойдешь с нами? Маринка со своим упырем рассталась, теперь свободная женщина Востока. Сможешь к ней подкатить…

— Я бы лучше к тебе подкатил. — отвечает Виктор: — вот скажи мне Света, ты же деревенская девушка? Знаешь, что мужчине с похмелья нужно?

— Ой, нет, Полищук, даже не уговаривай… — машет рукой девушка: — ты с такими подкатами вон к Лильке иди, ей такое нравится, когда парень наглый.

— Да что я такого сказал? — разводит руками Виктор: — рассол нужен же. И бульончик говяжий.

— Хм. Ну тогда ладно. А то мне Марат из бригады все ужи прожужжал как у него «шишка дымится» с похмелья. Уж извините, но ваши «шишки» гасить я не собираюсь.