Тренировочный день 3

— Трогай! — разрешает Лиля: — можешь везде трогать. Только осторожно, а то я щекотки боюсь. И… нет, только не там! Ха-ха-ха, отстань! Прекрати!

— Неверный ответ. Салчакова, прекрати ее мацать, я понимаю, что ты кочевница и привыкла все с меча и наскоком брать, славянских девушек насиловать, но она из Тевтонского Ордена, убери свои степные лапы! Никто из вас не видит, а я скажу — мы с вами вчера не против Синицыной и Кондрашовой играли. Не против «Красных Соколов». Вот наш враг! — она тычет пальцем в смеющуюся Лилю: — если ее не будет, то от «сырников» ничего не останется! Нужно ее уничтожить!

— Как ее уничтожить? — спрашивает Алена: — не то, чтобы я против была, но она ж быстрая и сильная. Кроме того, у нее портвейна ящик.

— Берштейн! — повышает голос Волокитина и Лиля тут же замолкает и вытягивается по струнке.

— Рядовая Бергштейн прибыла! — подносит она руку к виску в воинском салюте.

— К пустой голове руку не прикладывают. И не рядовая, а «рядовой». Звание не склоняется, Бергштейн. Если бы тебя в ЦСКА взяли и звание присвоили ты что — младшая лейтенантка была бы? Неа.

— О! Меня уже в звании повысили! Младший лейтенант Бергштейн прибыла! То есть — уже была тут! В ваше отсутствие и наше присутствие нам вас очень не хватало, товарищ генерал Маша!

— Не машкай мне тут! В общем, слушайте сюда! У меня есть план, Бершштейн, мы тебя споим! Нас трое, а ты одна!

— Меня тоже считайте! — поднимает руку Виктор: — если что мне пьяные девушки очень нравятся. И чем больше — тем лучше. Пьяные девушки это хорошо.

— Ой, не накликай беду, добрый молодец, — прищуривается Волокитина: — не видел ты еще хорошо пьяных красных девиц. А давайте и Витьку напоим? И изнасилуем.

— Ура! — поднимает свой стакан Алена Маслова: — напоить и изнасиловать! Всех!

— Эй, это мои слова должны были быть! — возмущается Айгуля, но свой стакан поднимает вслед за ней: — это я степная кочевница! Мои предки между прочим триста лет Русь под игом держали, у меня опыт есть. От прадедов.

— Тихо, курицы! — прерывает их Волокитина: — Мы пьем не за это! Мы пьем за то, чтобы Лильку от нас наконец в высшую лигу забрали.

— Ура! В высшую лигу! — радуется Алена: — так мы выпьем уже или нет? У меня рука устала стакан держать!

— Рука бойца колоть устала. И ядрам пролетать мешала гора кровавых тел… — цитирует Виктор, вытирая руки о полотенце: — в самом деле, Лилю с руками любая команда союзного уровня оторвет. Вот только хорошо ли ей там будет…

— Ей везде хорошо. Все, вздрогнули! — и Волокитина опрокидывает свой стакан со всей лихостью, свойственной советским спортсменам. Все следуют ее примеру. Виктор ставит стакан на стол и оглядывается на духовку, отслеживая время и температуру.

— А я вот в свое время изрядно удивилась как после сборов с командой в первый раз на пьянку попала. — говорит Айгуля: — думала, что советские спортсмены не пьют. А они оказывается еще как пьют. Почище чем монтажники сегодняшние.

— Спортсмены пьют ого как. У нас же нагрузки экстремальные, значит и выпить нужно соответственно. — Алена наливает всем еще по одной: — закусывать не забывайте, товарищи. А то вырубитесь раньше времени. А у нас впереди еще много тем для обсуждения. Я вот, например считаю что нужно Лилю к нам переманить. А что?

— Не пойду я! — мотает головой Лиля: — вы классные, но у меня команда же! Девчонки! Мы так хорошо играем!

— И где эти девчонки? — разводит руками Алена и оглядывается по сторонам: — как так получилось, что в выходной все твои «сырные» подружки куда-то разбежались, а ты одна осталась? Ага, вот то-то же! Если квасить нужно, так лучше нашей команды не сыскать! Представляешь, в паре с Машей играть, а? Будешь ей мячи подвешивать над сеточкой, а она такая — в воздух, вжуууух! И бац! А ты такая — ого!

— Не, бесполезно. Она в тройке с Синицыной и Кондрашовой как влитая. А у нас из добивающих кто хорош? Федосеева? Так она на распрыг тяжелая, видела как Кондрашева прыгает и рубит сверху? — качает головой Айгуля: — у них троечка сыграная, им еще парочку такого же уровня и все, районный, областной и региональный турниры можно вообще закрывать, чего там ловить всем остальным? Вы видели как у них восьмерка работала на площадке?

— Восьмерка? А, Меньшикова Таня! — сияет Лиля улыбкой: — она классная девчонка!

— Все у тебя классные. А она — рукожопка пока еще, деревянная по пояс, как вкопали, так и стоит. — ворчит Айгуля: — чего в ней классного? Ты еще скажи что Витька классный.

— Я между прочим тут сижу. Портвейн открываю. Новую бутылку.

— Ты не понимаешь, Салчакова. — вступает в разговор Волокитина: — это их стратегия. Я же видела, как их восьмерка дергается. Как ты там говоришь ее? Меньшикова? Ну так вот — эта Меньшикова — на мяч дергается, но с места не сходит, понимаешь?

— Не понимаю. Да ты лей, лей, я скажу, когда хватит…

— Она — видит как мяч летит, даже реагирует, но потом — сдерживает себя и на месте остается. Они специально ее так ставят, чтобы она Лильке не мешала. Кроме этих троих, все остальные на площадке — статисты. Они реагируют только когда мяч прямо в них летит, а на подбор в конфликтных зонах даже и не дергаются, предоставляют все Кайзеру. Понятно?

— Аааа…. — тянет Айгуля и бросает взгляд на Лилю: — я тебя еще больше уважать стала. Ничего себе, так ты получается за всю команду тянешь? Нет, положительно, повезло тебе что ты девушка. Была бы ты парень, я бы в тебя влюбилась без памяти.

— Неправда это… — тихо говорит Лиля и опускает голову: — это… не стратегия. Просто девчонки решили со мной лбами не сталкиваться на подборе, вот и все.

— Врать ты не умеешь, Лилька. Врать и в хате своей убираться, вечно у тебя тут срач. И где Иисус, кстати? Чего-то я его не вижу.

— Иисус? — Алена моргает глазами: — мы уже настолько пьяные, что за теологию решили поговорить? Я не сильно разбираюсь, но разве он не на небе где-то там? И вообще я атеистка и комсомолка… или наоборот — комсомолка и атеистка?

— Куда-то подевался. — отвечает Лиля: — я ему по квартире сырные крошки разбросала и тарелочки поставила с водичкой, найдет — поест.

— Так вот откуда этот запах, а то я уж подумала, что ты сама начала плесневеть, Бергштейн.

— Иисус?

— Он у тебя помер уже поди.

— Живой он! Наверное… если бы помер, то запах пошел бы, а пока не пахнет. — Лиля втягивает воздух ноздрями: — пахнет… вкусно пахнет! Чем это так вкусно пахнет?

— Коржи готовятся. — отвечает Виктор: — еще минут пятнадцать, наверное. Потом проверю.