Тренировочный день 3

— Да кто такой этот Иисус?! — не выдерживает Алена.

— Вымышленный персонаж из Библии. Сын божий и все такое. Ходил по воде, обращал воду в портвейн, накормил пятью хлебами кучу народу. Сын плотника, но непорочное зачатие. Был распят, воскрес. И видимо у Лильки дома где-то сырными крошками питается… — говорит Айгуля: — нас этому в университете учили. Уж ты-то должна знать, а еще комсомолка.

— Это ее хомяк. — Волокитина кивает Виктору: — а ты не спи, помощник тренера, наливай давай. Не видишь, девушки с пустыми стаканами сидят. Зачем мы тебя спасали, в конце концов? Чтобы эксплуатировать!

— А я надеялся, что для процедуры изнасилования. — отвечает Виктор и наливает еще портвейна всем сидящим.

— Нет, погодите, а почему — Иисус? Зачем хомяка так называть? Что за…

— Так он у нее умер один раз, а потом воскрес. — отвечает Волокитина: — а Лилька девка впечатлительная, нарекла его Иисусом с тех пор.

— Если вопрос в воскрешении, то можно было Лазарем назвать. И вообще в мифологии достаточно воскресших. Даже в сказках вон Иван Царевич живой и мертвой водой пользуется. — добавляет Айгуля: — а портвейн хороший. Как водичка пьется. Или компотик.

— Это штука коварная, тут увлекаться опасно. — говорит Виктор, разглядывая свой стакан на просвет: — пьется то оно легко, а потом как даст в голову. Или ноги отнимутся. С молодым вином, кстати именно так — пьешь, пьешь, все вроде нормально и голова светлая, только весело немного, а потом — встать не можешь. Ноги подкашиваются.

— Хватит трепаться. Как говорится, девушки-медики пьют до потери пульса! — поднимает стакан Алена.

— Медики точно пьют по страшному. У меня подруга на меде учится, недавно в город приехала, такое рассказывала… — бормочет себе под нос Айгуля.

— Девушки-химики пьют до потери реакции! — продолжает тост Алена: — так выпьем за девушек-физиков, которые пьют до потери сопротивления! И за Машку с Лилькой! Ура!

— Ура, конечно, но кому тут сопротивляться? — прищуривается Айгуля: — Витьке что ли? Да он… даже и не пристает. Обидно.

— Сейчас с тортом закончу и начну приставать. — успокаивает ее Виктор: — а то если начну прямо сейчас приставать, то коржи сгорят.

— Так. — говорит Волокитина: — тпру! Придержали лошадей. Аленка, ты куда гонишь, уже четвертый стакан и вторая бутылка. Тихо! А то мы так торта и не увидим, а у меня между прочим день рождения.

— И Витька обещал начать приставать!

Глава 3

Глава 3

— Ребята надо верить в чудеса… — поет Лиля Бергштейн перебирая пальцами по струнам своей гитары: — когда-нибудь осенним утром ранним — над океаном алые взметнутся паруса и скрипка пропоет над океаном!

— Не три глаза, ведь это же не сон! — подхватывает Маша: — и алый парус правда гордо реет!

— В той бухте, где отважный Грей нашел свою Ассоль! В той бухте, где Ассоль дождалась Грея! — продолжают они уже хором: — в той бухте, где отважный Грей нашел свою Ассоль, в той бухте, где Ассоль дождалась Грея!

Последний сильный аккорд и Лиля — затихает. Откладывает гитару в сторону. Осматривает свои пальцы.

— Не могу долго играть. — говорит она: — кончики пальцев болеть начинают. Струны жесткие.

— У тебя еще и голос есть. И на гитаре играть умеешь. Ненавижу. — говорит Волокитина и роняет голову на руки. Виктор осматривает окружающий его мир, прилагая усилия к тому, чтобы кухня перестала вертеться и кружиться перед его глазами. Наверное, он все-таки перебрал с портвейном. Впрочем, если бросить взгляд в угол и сосчитать количество оставшихся бутылок в нем… становится понятно, что советские спортсмены не ищут легкий путей и не терпят компромиссов.

За кухонным столом спит Алена Маслова, либеро «Колокамского Металлурга», на ее плече пускает вниз слюни из полураскрытого рта Айгуль Салчакова, Маша Волокитина только что уронила голову на руки и, кажется, даже захрапела… так что последними выжившими тут остались он и Лиля. И ладно он, в конце концов он мужчина и весит больше всех тут собравшихся, девушки в волейболе хоть и были высокими, но стройными, даже Айгуль и Маша не больше шестидесяти кило весили точно… а такие миниатюрные как Алена и Лиля и вовсе под пятьдесят. И при этом Лиля Бергштейн умудрилась на ногах остаться и даже на гитаре играет… и в такт попадает. Попадает же?

— Заснула. — с непонятной ноткой в голосе сказала Лиля: — сейчас я… — она встает и убирает гитару в угол, рядом с ополовиненным ящиком портвейна и уходит в комнату. Виктор смотрит ей вслед с тупой настойчивостью алкоголика, понимающего что ничего интересного тут нет, но отводить взгляд в сторону — слишком много мороки.

— И как я тут оказался? — задает он сам себе вопрос: — и что я тут делаю? Надо бы домой пойти, поздно уже… и сколько вообще времени? — он вертит головой, пытаясь найти часы на стене, но от этого движения ему становится худо, голова кружится, и он замирает, пытаясь переждать головокружение.

— Вот. — возвращается Лиля и накрывает плечи Волокитиной клетчатым пледом: — а то замерзнет еще. Потом отнесешь ее на кровать, ладно? Сможешь? Я помогу, буду ноги держать.

— Конечно. — кивает он: — давай прямо сейчас, а то я домой пойду.

— И куда ты собрался? — спрашивает его Лиля. Спрашивает неожиданно серьезно, да и глаза у нее трезвые и ясные. Виктор собирает себя в кучу, усилием воли заставляя вести себя сообразно правилам поведения в обществе, не пускать слюни изо рта, не падать на пол и все такое.

— У меня дом есть, понимаешь? — говорит он, поднимая палец и тыча им куда-то вверх. Задумывается, глядя на свой палец. Верно, думает он, как там китайцы говорят? Из-за пальца ты не видишь планету. Хороший у него палец. Указательный. Можно указывать. Как там мистер Тоуд говорил «я им укажу!».

— Кому укажешь? — Лиля кладет подбородок на ладонь своей левой руки, оперев ее локоть на столешницу.

— Им. — отвечает Виктор: — мистер Тоуд так говорил, понимаешь? Сурки захватили его поместье, знаменитый Жаббсхолл и мистер Барсук вместе с дядюшкой Рэтом помогали ему выкинуть сквоттеров. Кстати, мистер Тоуд тебе бы понравился, у него машина есть. Много машин. Но ездить он не умеет и всегда попадает в аварии. Ик!

— А. — говорит Лиля: — ясно. А с Машей ты как познакомился?

— С Машей? — Виктор смотрит на спящую Волокитину: — да в общем-то случайно. У нее хороший удар и она говорит правду в лицо. Ты знаешь, как арии воспитывали своих детей по Геродоту? Они учили их трем вещам — скакать на лошади, стрелять из лука и ненавидеть любую ложь. Кажется, что Машу воспитали степные народы ариев по Геродоту. Вот…

— У нее есть удивительная способность. — тихо говорит Лиля: — видеть тебя.

— Тоже мне способность. — говорит Виктор: — я вот тоже тебя вижу. Вот ты тут сидишь, а я тебя вижу. Я — Супермен?