Трепет

В баре Данте не было стен, так что пристань была видна как на ладони. Оранжевый отблеск пронесся по небу в тот вечер. Последний намек на заходящее солнце, которое боролось за то, чтобы прожить еще немного.

— Ты уже купила костюм для завтрашнего Бала-маскарада? — спросила Коко. — Я не могу дождаться!

— У меня есть. Я нашла идеальный костюм. Два идеальных костюма, на самом деле.

— Только не в маске Джейсона и в толстовке, верно? — спросила Коко.

— К сожалению, нет, — засмеялась Веда. — Это определенно самый настоящий маскарадный костюм.

Если она собиралась отрезать яйца Юджину, ей нужна была гораздо более тщательная маскировка, чем маска Джейсона и толстовка.

В течение нескольких месяцев Веда была озабочена этим Балом маскарадом. Она не могла понять, почему ее парень хочет поехать. Почему он не мог довольствоваться тем, что просто останется дома и будет заниматься сексом весь день. Почему он так чертовски любил общение.

Но потом, в момент, пока ее переполняло отвращение к его светским манерам, ее осенило.

Не было лучшего места в мире, чтобы отомстить, чем на вечеринке, где все были в полной маскировке, и поскольку она не могла рисковать, чтобы «позаботиться» о Юджине в его доме, маскарад был следующим лучшим вариантом.

Так что в тот вечер ответом на вопрос Коко было не просто «да», а «абсолютно, черт возьми».

Веда была чертовски взволнована предстоящим в эти выходные Балом-маскарадом, взволнована тем, что человек, который украл ее невинность десять лет назад, наконец-то заплатит за это. Что человек, который разрушил жизнь Люка не один раз, а дважды, прежде чем хладнокровно убить его, чтобы заставить молчать, получит чрезвычайно горький вкус его собственного лекарства. Как и она, Люк был всего лишь ребенком с холма. Бедный ребенок, который никогда не беспокоил богатых. Бедный ребенок, который не лезет не в свое дело.

И все же Юджин Мастерсон считал себя вправе вмешиваться в жизнь Люка. Жизнь Греты. Жизнь Зены. Одному Богу известно, сколько бессчетных чужих жизней. Она знала, что это право было заложено в нем с того самого дня, когда он родился с серебряной ложкой во рту. Она знала, что он, скорее всего, умрет, чем признает свою ошибку.

Веда поймала себя на том, что хмуро смотрит вдаль, забыв о выпивке.

Как будто ее ненавистные мысли призвали его, в этот момент в бар вошел Юджин с сияющей улыбкой на лице и направился к своим друзьям, которые как раз сидели за стойкой рядом с Ведой и Коко. Он дал им всем пять в знак приветствия, шум их возбужденных разговоров достиг почти оглушительных высот.

— Фу… — Коко мгновенно закатила глаза, и Веде вспомнилась вторая причина, по которой она так сильно ее любила. Это было потому, что Коко ненавидела богатых в Тенистой Скале так же сильно, как и она сама. Формально Коко была одной из самых богатых, но она также была и одной из их жертв. Одна из жертв, о которых Веда начала узнавать.

— Боже, я ненавижу этих парней, — проворчала Коко, бросив на Юджина и его друзей взгляд краешком глаза, когда они рявкнули на Данте, который также был явно раздражен, пока он делал им напитки.

Веда погладила Коко по спине.

— Не волнуйся, любовь моя. Можешь рассчитывать на меня.

И после этого Коко расслабилась.

— О, посмотрите-ка!

Внимание Веды вернулось к Юджину как раз вовремя, чтобы увидеть, как он кивает в сторону телевизора. Данте не смог найти игру и остановился на канале, который показывал пятичасовые новости.

Когда на экране появилось лицо Люка Грира, Веда глубоко вздохнула.

— Черт возьми, в ванной? — присвистнул один из друзей Юджина. — Жестоко.

— К черту этого наркомана, — Юджин скривил губы. — И его сестру шлюху тоже.

Раскаленное добела пламя забурлило под кожей Веды, и она выпрямилась. Сквозь стук в ушах, который ощущался так, словно ее пульс переместился в барабанные перепонки, она снова услышала насмешку Коко.

Каждой клеточкой своего тела Веда хотела защитить Люка, Грету и даже Зену, которая, как она все еще подозревала, встретила свою судьбу в руках Юджина. Но, к счастью, она смогла прикусить язык.

Она должна быть умнее.

Она больше не могла спорить с этими придурками на людях. Средь бела дня.

Она больше не будет спорить.

С этой ночи она поклялась все делать молча.

Передвигаться только в темноте.

На балу в тот уик-энд Юджин Мастерсон узнает, насколько глубока эта тьма.

Очередная шутка «про шлюху» вылетела изо рта Юджина и отравила воздух. Он и его друзья расхохотались, чокаясь бокалами в честь своих идиотских выходок.

Но Веда не отреагировала на это.

Она улыбнулась. Практически рассмеялась.

На самом деле, это было восхитительно. Что он верил, что все было хорошо.

Юджин снова засмеялся, и от этого звука улыбка Веды стала еще шире.

Продолжай смеяться, мудак.

Она сотрет это выражение с его лица навсегда скорее, чем он мог предполагать.

Ежегодный бал-маскарад в Тенистой Скале был одним из немногих мероприятий на острове, где богатые и бедные могли собираться без барьеров. Возможно, дело было в том, что все были в маскировке, поэтому никто не должен был понять, что они взаимодействовали с кем-то богатым или бедным. В этот год бал проходил в старом оперном театре, который одиноко стоял на вершине самой высокой горы острова. Куполообразные витражи тянулись вдоль стен, поднимаясь до самого верха сводчатых потолков, где висели золотые люстры, отбрасывая желтое сияние на посетителей вечеринки. Стены были отделаны массивной золотой отделкой, а картины эпохи Возрождения напоминали Веде о Сикстинской капелле.

Каким бы красивым ни было здание, Веда до сих пор не понимала, как это вообще можно считать развлечением. В объятиях Гейджа посреди танцпола, окруженная масками всех цветов и оттенков, она не могла не чувствовать тревоги.

Она тоже никогда не была поклонницей Хэллоуина. Что-то было в том, что ты не видишь чье-то лицо. Настоящие монстры, которые скрываются за масками.

Единственное, что могло облегчить ее тревогу перед лицом всех этих золотых, черных кружев и шутовских масок, окружавших ее, были сильные руки, обнимавшие ее за талию.

Тепло его дыхания над ее ухом.

— Ты хорошо проводишь время? — спросил Гейдж.

Через маску Веда впилась взглядом в его великолепное лицо и начала отвечать.

Однако слова застряли у нее в горле, когда мимо пронесся человек с черепом на голове. Она вздрогнула. Эта маска с черепом в сочетании с белой фарфоровой маской позади нее, серебряным клювом пеликана слева и широким павлиньим головным убором справа, откровенно говоря, пугала ее до чертиков.

— Зажигаю по полной! — ответила она пронзительным голосом.