Трепет

Когда они подошли к его машине, Веда украдкой бросила взгляд через плечо, через руку, которой он обнимал ее за шею, на белый каменный балкон.

Селеста вздохнула, как только Веда встретилась с ней взглядом, ее руки так крепко вцепились в перила балкона, что бледные костяшки пальцев покраснели, и она с презрением посмотрела на Веду и Гейджа. Ветер трепал ее длинные, до пояса, черные волосы, тонкие пряди падали на вздымающеюся грудь и пораженное от удивления лицо. Пряди закрывали ее глаза, но не огонь, горящий в них.

Веда не могла отвести взгляда.

Так же, как и Селеста.

Они смотрели друг на друга до тех пор, пока Гейдж не открыл пассажирскую дверь машины, и Веде пришлось отвести взгляд, чтобы забраться внутрь.

Она не могла выдохнуть, пока он не закрыл за ней дверь.

***

С каждым словом Гейджа сердце Веды стучало все быстрее. Даже комфорт его сильных рук, обнимающих ее сзади, или выпуклость бицепсов по бокам от ее талии не могли успокоить ее.

Когда он засмеялся, его теплое дыхание согрело ее ухо, в то время, как он прикусил ее мочку зубами, замедляясь, чтобы остановиться, притягивая ее задницу к молнии его брюк, к его твердости, сжимая сцепленные руки на ее пупке, направляя ее к первой гостевой спальне в его особняке.

Веда заглянула внутрь, когда он нашептывал ей все более и более ужасные слова, которые пугали ее до смерти с того момента, как они прибыли в его особняк.

— А это может быть детская, — он продолжал свои самоотверженные манипуляции, вызывая в ее желудке спазмы, сжимая ее так, словно знал, какая буря происходит в ее животе. — Мы бы покрасили комнаты в разные цвета для каждого ребенка.

— Детская?

Ребенок?!

Ее глаза наполнились ужасом, когда он снова повел ее по длинному коридору. Черные перила лестницы располагались справа от них, выделяясь на фоне вишневого деревянного пола. Массивная хрустальная люстра свисала со сводчатых потолков, освещая величественную лестницу, которую они только что преодолели, заставляя белые каменные колонны, которые поднимались к потолку, казаться еще более величественными, чем они уже были.

Подбородком он коснулся ее плеча, когда кивнул в сторону лестничных перил, выходящие в большой холл.

— Знаешь, что будет вот здесь? Это то место, где наш старший ребенок будет угрожать перебросить своих братьев и сестер через перила, потому что он устал от того, что за ним шпионят.

— Значит, наш старший будет мудаком-садистом? Будет ли он убивать щенков и котят тоже? — Веда не могла не задаться вопросом, а вдруг с такой матерью, как она, большинство ее детей обязательно сойдут с ума.

Она даже задумалась, когда они с Гейджем вообще говорили о детях.

Ах, да, мы не говорили об этом. Мысли об этом было достаточно, чтобы отправить ее в легкий шок. Она не могла ничего сделать, кроме как помолиться за бедного ублюдка, которому «посчастливится» быть ее ребенком.

Она накрыла руки Гейджа, когда он остановил ее возле другой спальни.

— Это будет комната нашего старшего сына. Эта дверь всегда будет закрыта и занавешена плакатом «Не входить», прикрепленным к двери снаружи. Единственными признаками жизни были бы звуки дэт-метала, доносящиеся в коридор из-под двери. Если мы когда-нибудь осмеливались бы постучать, он бы кричал «Уходи» изо всех сил, перекрикивая музыку. Он скорее умер бы с голоду, чем ужинал бы с нами каждый вечер.

— Дэт-метал? Так наш старший действительно был бы психопатом, а? — Веда обнаружила, что ее сердцебиение утроилось, удивляясь, когда это за последние десять минут она успела согласиться, что у них будут дети, не говоря уже о ребенке, который слушает дэт-метал.

Каждый раз, когда она убеждала себя, что ее отношения с Гейджем не могут стать более страшными, как он находил новую, неизведанную территорию. Однако территория, по которой он шел прямо сейчас, была намного страшнее, чем все остальные.

Она не могла иметь детей. Никогда. Как она могла иметь детей, когда ее самой большой целью в жизни было отрезать причиндалы ее врагов? Когда большинство людей, которых она мечтала убить, были людьми, которых Гейдж называл своими друзьями? Если каким-то чудом у них с Гейджем все-таки появятся дети, неужели они закончат так же, как и те богатые люди, которых она возненавидела? Ее план состоял в том, чтобы пробыть в Тенистой Скале ровно столько времени, сколько нужно, чтобы закончить ординатуру, отомстить за содеянное, а затем убраться к черту из города.

Но теперь, очевидно, она не только жила в Тенистой Скале, но и будет растить семью?

Семья, состоящая из детей, которые будут слушать дэт-метал?

Она с трудом проглотила застрявший в горле комок.

Детей не должно быть.

Никогда.

Но пока Гейдж вел ее по коридорам своего особняка, его сердце билось у нее за спиной, его запах окутывал ее сзади, и она не могла заставить себя сказать ему об этом. Она не могла убить мечту, которую он лелеял с тех пор, как припарковал свою машину на подъездной дорожке, прежде чем устроить ей экскурсию по дому, в котором она была всего несколько раз. В то время, когда они встречались, они проводили большую часть своего времени в ее квартире, потому что она была ближе к больнице.

В тот вечер Гейдж даже не успел провести ее в холл своего дома, как начал фантазировать о ней, какой она будет через десять лет: стоящей у входной двери, раздающей обеденные коробочки и машущей на прощание их детям, когда они каждое утро бежали к школьному автобусу. Об ужинах, которые они будут устраивать каждый вечер за белым мраморным столом в его столовой. О грандиозной водной горке, которую они построят в огромном бассейне на заднем дворе. О разных местах, где они могли бы весело представить себе эту воображаемую семью, и дом, который до сих пор включал в себя прачечную, кухонный остров, лестницу и, что любопытно, даже шкаф, в котором был нагреватель горячей воды. Судя по всему, Гейдж намеревался окрестить каждый дюйм этого дома.

Это она еще могла пережить.

Чего она не могла вынести, так это того, что Гейдж мог смотреть на нее и действительно видеть чьей-то матерью. Конечно, он знал, в каком она сейчас состоянии. Она точно не делала из этого секрета.

Он остановился у другой комнаты.

— Комната нашего среднего ребенка. У нее будет розовая кровать принцессы, которая будет пустой каждую ночь, потому что она всегда будет пробираться в нашу кровать, чтобы обниматься с нами. У нас никогда не хватит духу прогнать ее…

— Гейдж…

Он шагнул вперед, заставляя ее спотыкаться, пока они не добрались до главной спальни. Как и весь дом, хозяйская спальня была простой, современной, чистой и в основном белой с серыми вкраплениями, включая изголовье кровати, которое было настолько высоким, что почти достигало потолка. Плюшевые белые простыни словно умоляли, лечь на них. Прозрачные белые занавески танцевали от ночного ветерка из-за открытых дверей балкона, а также был слышен грохот волн, исходящий со стороны пляжа.